— Спасибо, — дверь захлопнулась, а дворецкий остался. Я продолжала стоять в той же позе, только пальцы правой ноги нервно прыгали, отстукивая неровный ритм.
Мужчина на миг опустил взгляд, затем сразу перевел его на мебель позади меня и медленно двинулся к окну. Нервная дрожь перебралась от ступни к коленке.
Некоторое время мы оба пребывали в молчаливой задумчивости. Только я стояла на месте, немного поворачиваясь по часовой стрелке, а дворецкий обходил комнату по периметру. И только я собралась духом задать вопрос, как:
— Это ваш нет-бук?
— Да, — я кивнула, словно слов не было достаточно.
— Вы не могли бы его включить?
— Он включен. Я оставляю его в режиме сна.
— Всегда? — Длинные пальцы пробежались по клавишам.
— Только днем. На ночь выключаю.
— Сегодня утром включали?
— Обязательно.
— Есть режим экономии энергии и аварийного выключения?
— Был, но он мне мешал. Сейчас, при закрытии крышки, компьютер переходит в спящий режим, но диски не отключаются никогда.
— Хорошо, понятно.
А вот мне ничегошеньки не понятно, но вслух этого говорить не стоит.
Мужчина нажал кнопку включения — в абсолютной тишине номера механическое сердце крохотного плоского робота заработало слишком громко.
— Спасибо, — ни за что поблагодарил дворецкий и направился к выходу.
Я открыла и закрыла рот, не произнеся ни звука. У самой двери Антон остановился.
— Я лично прослежу, чтобы никто из персонала не заходил в это помещение без вашего позволения.
Гад! Всю оперу испортил! Мне так хотелось заморозить провинившегося взглядом, а этот… пришел и все поломал! Уходи из моей песочницы!
Абсолютно злая и расстроенная я крутанула кран горячей воды, отыскала бутылочку с пеной для ванн и принялась методично чиркать спичками, зажигая свечи. Ах, да! Еще бы чего-то выпить!
Спустя четверть часа и одно кровавое пятно на полу — потом вытру — я нежилась в горячей воде с бокалом красного вина под звуки одной из интернет-радио волн.
Стука в двери я не услышала. Поэтому чуть не ушла под воду, когда кто-то дотронулся до плеча.
— Черт бы тебя побрал, Вася! — В следующий раз лягу ногами ко входу в ванную. — Нельзя так пугать!
— А я тебя звала…
— А я тебя не слышала. Говори, чего надобно?
— Я хотела тебе… Ах, это что? Это кровь?! — Глаза девушки расширились от ужаса.
Я проследила за ее взглядом — разлитое и не вытертое вино.
— Ага, кровь. Дворецкого.
— Ты ему нос разбила?!
— Нет, зачем? Просто убила. Потом расчленила и в мусорные пакеты запаковала. А это пятнышко не прибрала — пропустила.
— А за что? — Совсем севшим голосом спросила Вася.
— За то, что нельзя бросать не умеющую водить лодки девушку на растерзание морскому дьяволу!
Взгляд подруги затуманился, она повернула голову и только тут заметила бокал в моей руке.
— Ты вино разлила, — догадалась малявка.
Мне оставалось лишь поздравить Мазур Василису Константиновыну с победой в первом туре викторины.
— Слушай, Катя, ты же хотела фото-сессию организовать.
— Хотела, но до сих пор не познакомилась с прессой, и не взяла напрокат треногу.
— Так я сейчас все сделаю! — Вася подпрыгнула теннисным мячиком и умчалась в неизвестном направлении.
Надеюсь, она не приведет с собой монтеров и светотехников. А еще больше я надеюсь, что она не найдет штатив, дорогу к моим дверям, и вообще забудет о моем существовании до конца светового дня.
Надежды себя не оправдали. Но, слава Богу, ни светотехников, ни монтеров Вася с собой не привела.
Когда затвор щелкнул в первый раз, кожа на моих пальцах сморщилась и грозилась уже не расправиться.
«Высунь ножку», «покажи коленку», «давай вино выльем струйкой в пену», «я бы не стала переводить такой продукт», «сама такая» и еще очень много фраз и поз, пока я совсем не замерзла в остывающей минеральной воде.
Затем фотограф поменялся местами с моделью, но раздеваться и залезать в ванную наотрез отказался.
— Ты мне лучше скажи, чем ты занималась на яхте?
За десять секунд на лице Василисы отразилось не мене сотни оттенков различных эмоций: задор, смущение, озорство, страх, интерес, колебания.
— В общем, я познакомилась с милым швейцарцем. Его зовут Генрих. Но сделаю я это только по любви!
Я часто-часто заморгала — ничего себе переход на новую тему.
— Прости, я что-то пропустила?
— Нет, ты ничего не пропустила. И даже если бы спустилась в каюту, то тоже ничего не увидела бы. — Это что, я слышу нотки укоризны? Или азарта?
— Я не хотела спускаться…
— Поэтому отправила дворецкого. Спасибо.
Я снова ничего не поняла — интонация, с которой была произнесена благодарность, была больше похожа на настоящую благодарность, чем на сарказм.
— Еще раз, пожалуйста. Вася, ты говоришь мне спасибо за то, что я отправила к тебе в каюту Антона?
— Да.
— И ты не выражаешь недовольства относительно сего факта?
— Нет.
— Что нет?
— Не выражаю.
— Ты довольна?
— Да.
— Вася, почему?
Девушка закатила глаза, изображая загадочность.
— Он такой милый, когда смущается, — Василиса накрутила локон на палец.
Меня начали терзать смутные сомнения. Еще вчера ее глаза горели огнем при одном взгляде на мужчину, а сегодня она уже закатывает глаза, как заправская искусительница. Я в ужасе зажала рот ладонью.
— Ты что, его соблазнить решила?!
— Ну, может и соблазнить. А может, подразнить. Он ведь все равно на другую запал.
Василисин запал тут же погас.
— Ну, и замечательно. Одной проблемой меньше.
— А может быть, и больше, — не унималась «Лолита».
— Какая еще проблема? У тебя проблема?
— Проблема не у меня, — девушка протанцевала к столику с нет-буком и вставила карточку в разъем, — проблема теперь у тебя?
— У меня-то почему? — Вино явно действовало расслабляющее не только на тело, но и на мозги.
— Потому что запал он на тебя, — все еще танцуя под одной ей слышимый ритм, Вася запустила показ слайдов.
Я же осталась стоять в ступоре посреди комнаты.
— Нет, — проблеяла я, — на меня он не запал, это точно. Он меня или в упор не видит, или взглядом, как ножом режет. Холодный, как айсберг. От него веет Антарктидой!
Василиса обернулась, сидя на стуле, и осуждающе, как-то совсем по-взрослому посмотрела на меня.
— Катя, он горячее всех горячих мексиканских мачо.
— Тебе-то откуда знать?! Он надо мной смеется постоянно. За штурвал поставил, бросил одну.
Девушка покачала головой. Я же чувствовала себя пятиклашкой перед учителем — не выполнила домашнее задание.
— Я все-все видела, Катя. Он не бросился на нижний капитанский мостик, не переключил управление на себя. Он взлетел к тебе и даже не попытался тебя подвинуть.
Да, конечно, было такое…
— Но я думала, что он просто хочет показать мне, какая я никчемная помощница. Добить до конца.
— Ага, именно так, — вот теперь сарказм!
Я продолжала стоять у кровати, пытаясь выстроить логические выводы Василисы в ряд. Наблюдения со стороны — это хорошая штука. Но ведь и мнение может быть необъективным. Я-то чувствую совсем другое!
— Вася, должна тебя огорчить, но романтически настроенным девочкам почти шестнадцатилетним зачастую мерещатся принцы на белых скакунах и нежные касания, даже если бьют в морду. Как Отелло — душит, значит любит!
Вася отмахнулась.
— Лучше глянь, какие классные фотки получились!
Теперь уже я отмахнулась:
— Кушать хочу. Перед сном посмотрю.
Но перед сном я так и не посмотрела фото.
2 мая.
После ужина были назначены бои в лечебной грязи. Народ безумствовал. Поначалу я хотела сбегать к себе в номер за фотоаппаратом, но затем убедилась, что лучше не напрягаться, а познакомиться-таки с журналистами, и затем выпросить у последних хорошие снимки.
Василиса покоряла всех, с кем знакомилась — отцовская фамильная черта. Снова закралось подозрение, что не только Костя мог продать душу за удачу. Но я отмахнулась от богохульных мыслей и снова обратилась в слух — какой-то иностранец рассказывал про поход на базар в соседний поселок и показывал на пальцах, как много нужных бесполезностей ему втюхали местные предприниматели.
Одесса — жемчужина у моря…
Я в очередной раз проявила слабость — заключила пари и отправилась за купальником. Мне предстояло вываляться в грязи по самое «не могу». В буквальном смысле.
Не знаю, кто был более пьяным — я или моя противница, а может, то не алкоголь был причиной позорного побоища, но мы обе все время промахивались и никак не могли выйти на контакт. Нас периодически поливали сверху водой, чтобы грязь не высыхала и не покрывала нас коркой.
