Неизвестно - Саласюк От июня до июня

- А куда вы пойдете теперь, пани Дина? - спросил Владислав.

- В лесу ждет подруга - та самая Софа. Пойдем в Слоним, там ее родители живут. Побудем пока у них, а потом посмотрим. В любом случае необходимо дей­ствовать против немцев.

- Пани Дина настоящая русская патриотка! - с чувством сказал Владислав.

- Я ни разу не была в России, - сказала Дина, - но знаю, что русские все равно победят этих гадов.

- Пани Дина из белой эмиграции? - участливо спросил ксендз.

- Я еврейка из Варшавы, - ответила Дина. - Польша - моя Родина.

Изумление, отразившееся на лицах мужчин, не имело предела.

Часа через два-три девушки шли по ночной дороге, в торбах у них имелся за­пас продуктов, и проводником им был тот самый жвавый парнишка Юзик. Он до­вел их до следующей деревни и передал другим людям с наказом от ксендза. Так, по эстафете, люди довели их почти до самого Слонима. И в один замечательно солнечный день июля девушки увидели на берегу реки Щары удивительно уют­ный, чистый и тихий город Слоним.

2

Несмотря на оккупацию, Михаил Моисеевич решил-таки отметить свой соро­ковой день рождения. Пусть тихо, пусть скромно, но все же чтоб был. Конечно же, никаких гостей. У всех такое горе - война, люди не поймут, еще и осудят. Зачем?

- А у нас двойной праздник, Розочка, - говорил своей милой жене Михаил Моисеевич, сидя в легком белом костюме на плетеном стуле в вишневом садочке с гитарой в руках и мастерски перебирая струны.

- Конечно, Мишенька, - в тон ему отвечала любящая жена, выискивая на столе свободное местечко для очередного блюда. А стол был уже достаточно обильно уставлен весьма аппетитными вещами. Здесь, конечно же, красовалась фарши­рованная щука, форшмак из сельди с яблоками, фаршированные яйца с печенью, жаркое из курицы, грудинка тушеная с грибами, цимес мясной с клецками, туше­ные овощи со шкварками, салат из редиса со сметаной, салат из свежих огурцов, помидоров. Над всем этим изобилием гордо возвышались несколько бутылок ли­кера, вишневой и смородиновой наливки.

Свой домик на берегу канала Огинского, обильный стол в тени уютного виш­невого садочка, любимая жена да дражайшая дочь рядом - и пусть за калиткой нашего сада рушатся империи и проносятся войны, нам-то что за дело?

- «Отвори потихоньку калитку». - пел Михаил Моисеевич приятным, мяг­ким голосом. Он был большой любитель русских романсов. - Садитесь же, девоч­ки, садитесь же. Ах, сколько в женщинах милой суеты!

Софа в беленьком платьице, счастливая, сияющая, с торжественным выраже­нием лица говорила с нескрываемым счастьем, обращаясь к отцу:

- Дорогой, милый папка! Поздравляю тебя с днем рождения, желаю здоровья и долгих-долгих лет жизни. Как говорят поляки - сто лят!

- А поцеловать папку, поцеловать? - радостно, в тон дочери, воскликнул Ми­хаил Моисеевич.

Софа нежно, ласково, торжественно поцеловала отца, а он с удовольствием - ненаглядную доченьку.

- Все, все! Поздравлений хватит. Давай с тобой, Розочка, поцелуемся, а слов не надо. Лучше выпьем наливочки и ликера, - опережая намерение жены произнести поздравительную тираду и запеть «Сто лят», проговорил именинник.

- Кто хотел видеть Ликера? - Широко улыбаясь, к столу из-за кустов крыжов­ника вышел высокий, крепкий, с приятным открытым лицом молодой человек. - Я весь в вашем распоряжении, Михаил Моисеевич. Не мог не поздравить столь уважаемого человека. От меня вам подарок по злобе дня, - протягивая ему шикар­ную коробку, перевязанную пышным бантом, говорил он.

- Что там, что? - вытянула шею Софа, не обращая внимания на самого Ликера. Дина же смотрела на молодого человека с некоторым снисхождением.

- Что, ваша фамилия Ликер?

- Поскольку мы с вами незнакомы, позвольте представиться - Натан Ликер.

- По злобе дня вам бы следовало иметь фамилию Маузер, - строго сказала Дина.

- Это вы о чем? - с ангельским удивлением произнес молодой человек. - Не­ужели намекаете на войну? Нет, нет. Я человек сугубо штатский, и у меня очень мирная профессия. Я электрик и радиомастер.

- Диночка, наш Натанчик такой талантливый человек, такой мастер - золотые руки, - проинформировала тетя Роза. - Он умеет собрать такой приемник, кото­рый сам расскажет и что было, и чего не было.

- Папка, что же там, покажи, пожалуйста! - Дома Софа превратилась в нетер­пеливого и немного капризного, потому что всеми любимого, ребенка.

Михаил Моисеевич распутал банты, открыл коробку, а в ней оказалась другая, с надписью на немецком.

- О! - Восхищение звучало в возгласе Михаила Моисеевича. - Не может быть!

Спешно он вскрыл вторую коробку, и заинтригованные женщины увидели но­венький, немецкого производства, хирургический набор стоматолога.

- Дай я тебя. дай я тебя расцелую, дорогой мой Натанчик! - счастливейшим голосом говорил отец Софы, известнейший в городе стоматолог. - Спасибо тебе, еще раз спасибо, еще раз спасибо и миллион раз спасибо!

И он благодарно целовал Ликера, а тот, улыбаясь, обнимал доктора, пригова­ривая:

- И вам спасибо, доктор, рвите зубы на здоровье, всем подряд!

- Давайте, доктор, прямо сейчас с господина Ликера и начнем! - с доброжела­тельностью гюрзы ввернула Дина.

- Отчего ко мне с вашей стороны столько сердечности и внимания? - продол­жая улыбаться, ответил Натан.

- Настоящие мужчины вашего возраста в эту минуту насмерть бьются с вра­гом, зубами его рвут!

- Но у меня нет врагов, - миролюбиво произнес Ликер, пожимая сильными плечами. - А зубами я предпочитаю тщательно пережевывать вкусную пищу. Ви­дите, сколько здесь ее приготовлено умелыми руками Розы Абрамовны. - И га­лантно поцеловал пухлые, в ямочках, ручки хозяйки дома.

Дина покраснела от ярости, отвернулась от молодого человека. А он под пригла­шения хозяйки спокойно накладывал себе в тарелку разнообразную вкуснятину.

- Софочка и Диночка, пока добрались до Слонима, такое повидали! - Пояс­няющим тоном говорил Михаил Моисеевич, обращаясь главным образом к Лике­ру. - У них на глазах немцы убили тетю Сарру, девочки и сами чуть не погибли. Натерпелись - не всякому мужчине такое дано пережить.

- Тем более, если этот мужчина подобен улитке, живущей в своей раковине, - проскрипела Дина.

- Дина считает, что молодежь и в оккупации должна активно бороться с фа­шистами. Что нужно организовать подпольный отряд сопротивления, а не ждать, когда они нас загонят в гетто и всех перебьют, - тоном убежденности в правоте своей подруги сказала Софа.

Ликер коротко глянул на Дину.

- Какое подполье, девочки? - прошептал Михаил Моисеевич. - Детские раз­говоры, комсомольские сказки. Видите, как у немцев все организовано - мигом разоблачат, и тогда уж точно жди беды. А так. Немцы с 24 июня в городе, а се­годня 16 июля. Скоро месяц, а все тихо и спокойно. И какое в Слониме может быть гетто? Ведь гетто - это выделение малой территории из большой и поселение там какой-то группы людей. А как такое гетто устроить в Слониме, если здесь из двад­цати пяти тысяч человек населения шестнадцать тысяч евреев? Что, весь город превращать в гетто и выселять из него неевреев? Смешно сказать! А немцы люди умные, практичные, они это поняли, конечно, и, видимо, решили ничего не пред­принимать. Во всяком случае, пока население города ведет себя тихо и спокойно, сами немцы навряд ли станут применять репрессивные меры. Так что без глупо­стей, девочки. Всякие разговоры о подполье для немцев могут стать поводом, про­воцирующим их на резкие шаги. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо.

- А вы что об этом думаете, господин Ликер-Водкин? Вы все время едите, еди­те, словно вас месяц не кормили, - агрессивно сказала Дина.

Прожевав очередной кусок, Натан Ликер очень спокойно взглянул на Дину.

- Во время приема пищи думать о чем-либо кроме самой пищи в целях улуч­шения пищеварения не рекомендуется. Правильно, доктор? - Тот энергично за­кивал. - Вот я ни о чем и не думаю.

- Надеетесь прожить сто лет?

- Хотелось бы.

- Не получится. Не позже чем к Новому году немцы вас, скорее всего, повесят.

- Это отчего же? - без тени эмоций спросил Ликер.

- Оттого что много едите. Вы весь их поганый рейх способны объесть. Они вас ликвидируют как угрозу своей продовольственной безопасности.

Чуть помедлив, Ликер прямо и серьезно взглянул на Дину.

- Вот вы так молоды, я бы сказал - юны. И очень красивы. Но очень раздра­жительны и несдержанны. А еще собираетесь бороться с немцами в подполье. С таким подходом к делу ничего у вас не получится. На войне надо обладать вы­держкой.

- Как вы, что ли? - скорчив ехидную гримассу, сказала Дина.

- Как Кутузов Михаил Илларионович.

- Не прячьтесь за имя великого полководца!

- Я у него учусь. А не повесят меня немцы по той простой причине, что я вы­сококлассный электрик и радиомастер. Я им очень нужен.

- Ах, скажите, пожалуйста! А еврейская звезда на груди не жжет сердце?

Дину всю трясло от злобы на этого молодого инфантильного здоровяка. После