пожал плечами Рэд. — Может, их и не оставляют на берегу. Не видел. Задерживаться там нельзя, положил, и ушёл. Что дальше, никто понятия не имеет.
— Ладно, — вздохнул Пятый. — Тебе лучше знать.
— Так и я о том же, — кивнул Рэд.
* * *
На складах провели в общей сложности полтора часа — взяли ещё рационов, продуктов, легкой одежды, кое-что для купания, чего не было, но что могло пригодиться. Ит велел не экономить, поэтому не экономили, даже Рэд, и тот осмелел, и добавил в заказ несколько дорогих позиций — фрукты, какие-то местные сладости, и пять отличных гидрокостюмов.
— Подумал, что я тут в последний раз, — объяснил он, когда они покинули территорию складов, и направились в сторону гостиниц и увеселительных заведений. — Старался раньше гнать от себя такие мысли, а теперь… так почему бы и не оторваться напоследок, да?
— Да, — кивнул Ит. — Обязательно надо. И, к сожалению, на счет последнего раза ты прав. Сам же видишь, что происходит.
— Вижу, — Рэд поскучнел. — К сожалению.
— Ну и вот.
Каменная мостовая вскоре закончилась, и они попали на неширокую деревянную дорогу, от которой пахло свежестью и молодой корой. Ит присел, погладил поверхность — да, в точности как в молодости, именно такие дороги были в небольшом городке, в котором прошло его детство и юность. Кольнуло воспоминание: утро, совсем еще рано, над дорогой только что прошла на антигравах поливалка, он выходит на пробежку, и чувствует в воздухе этот ни с чем несравнимый запах — свежего дерева, коры, влаги, и земли…
— Ит, чего ты там делаешь? — спросил Скрипач.
— Молодость вспомнил, — Ит встал, выпрямился. — Это живая дорога. Такая же, как те, что были у нас.
— Да? — Скрипач присел на корточки, тоже положил руку на покрытие. — Забавно. Приятное ощущение. Она какая-то… шелковая.
— Угу, — кивнул Ит. — Ладно, пойдем, а то мы отстали.
Рэд, Пятый, и Лин действительно уже ушли вперед.
— Не раскисай, — попросил Скрипач. — У тебя сейчас такое лицо…
— Какое? — спросил Ит. — Обычное у меня лицо. Не выдумывай.
— Очень оно у тебя грустное, — вздохнул Скрипач. — Мы с тобой не имеем права сейчас на такие лица. Потому что у нас на руках один калека, и двое…
— Так, всё, — Ит поморщился. — Проехали. Пойдем, правда.
* * *
Дорога, сделав пару плавных поворотов, вскоре расширилась, и вывела компанию на практически безлюдную площадь, окруженную небольшими кремневыми домами, максимум в два этажа высотой. Тоже работа зивов, тут же поняли все, впрочем, это как раз логично, если учесть, кто заправляет на планете. Украшали и облагораживали эти домики явно люди, которые их и заказывали, но общий стиль — более чем узнаваемый. Эти дома никто не строил, их выращивали, поэтому для подобных строений была характерна плавность, округлые формы, овальные окна, двери, и всё в том же духе.
— Красиво, — одобрил Скрипач. — Рэд, просвети, что тут и как.
— Гостиницы, — пояснил Рэд. — Нам лучше чуть подальше пройти, и заселиться там, где останавливаются рауф. Тут есть смешанные варианты, но я бы не хотел…
— И мы бы не хотели, — кивнул Лин. — Показывай дорогу.
…Нужное им здание оказалось одноэтажным, и стояло в дальней части площади. Перед ним имелся небольшой палисадник, и росли два дерева, старых, кряжистых, неизвестного никому вида.
— Вот, — с гордостью сказал Рэд. — «Два дерева».
— Видим, — кивнул Лин. — А как эта гостиница называется?
— Я же сказал, «Два дерева», — растолковал Рэд. — Я тут обычно номер беру, надеюсь, будут свободные.
Свободных номеров по факту оказалось в избытке — об этом им рассказала гермо, которая вышла в холл, едва они переступили порог. Да, именно рассказала, потому что эта гермо была, судя по наряду, религиозной, и горячей приверженкой Триединого. Ит без труда определил ветвь: рауф, её исповедовавшие, ставили во главу угла именно женскую часть своего божества, поэтому гермо, конечно, стремились к совершенствовании женской своей ипостаси. Семья, дети, дом, скромность, покорность мужу, восхваление жён, как источника благодати, в виде тех же детей… Гермо была одета в длинное, в пол, темно-фиолетовое платье, украшенное сложной вышивкой в виде трех разноцветных полосок, переплетающихся, сходящихся, и расходящихся — весьма распространенный религиозный символ. На голове её, впрочем, имелся атрибут, к религии Триединого явно отношения не имеющий: вместо привычной плоской расшитой шапочки с ушками голову покрывала косынка ярко-лимонного цвета, что называется, вырви глаз. Из-под косынки выбивались светлые кудрявые волосы, сама же гермо оказалась тонколицей, сероглазой, и с располагающей улыбкой.
— Доброго дня! — произнесла гермо, подходя к ним ближе. — Рэд, рада видеть. Ты с пассажирами, или взял новую команду?
— Доброго дня, Гефсани, — улыбнулся Рэд. — Это мои пассажиры, познакомься. Пятый, Лин, Ит, Скрипач, это Гефсани, жена хозяина «Двух деревьев», — представил он. — Благодати дому.
— Твоим словом, — отозвалась гермо. — Сколько номеров вам нужно?
— Три, — ответил вместо Рэда Ит. Он уже понял, что у заведения дела, кажется, идут отнюдь не в гору. — Один номер для капитана Рэда, один нашим сродным братьям, один нам с братом.
Гефсани заулыбалась еще приветливее.
— Сейчас всё сделаю, — пообещала она. — И вам нужно будет надеть платки. Рэд, тебе тоже. Но тебе мужской.
— Платки? — переспросил Скрипач. — Такие же, как у вас?
— Да, да, — закивала она, радуясь его понятливости. — Так приказано. Конечно, не в радость, но иначе не позволят ни выходить на улицу, ни вести дела.
Так… Ит нахмурился. Да, они уже слышали о том, что гермо вынуждают носить специальную одежду, но это на Грандезе, а здесь… значит, уже и здесь. И здесь пока что люди более ли менее лояльны, потому что требуют только платок. Желтый, мать его, платок, и как же это напоминает…не хочется даже думать о том, что именно это напоминает. И, надо признать, зараза распространяется быстро. Скорее всего, эти платки требуют носить уже вообще везде. И спасибо, что пока только платки.
— Хорошо, — кивнул Скрипач. — Раз надо, значит, надо. Мы оплатим.
— Это входит в стоимость номера, — покачала головой Гефсани. — Не нужно.
— А мы всё равно оплатим, — улыбнулся Скрипач. — Мы должны поддерживать друг друга, если есть возможность.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Здесь… нам недолго осталось здесь. Очень жаль. Мы любили это место.
Не просто любили, понял Ит позже. Вложили душу, и кучу средств — гостиница, как они позже поняли, оказалась сделана со вкусом, дорого, аккуратно; в ней было очень чисто, окна всех номеров выходили не на площадь, а во внутренний дворик, представлявший собой маленький ухоженный садик, полный цветов, и даже с небольшим фонтанчиком посредине. Добротная деревянная мебель, уютные номера, причем мужские, женские, и для
