этот марш, понимаете?
-Почему это бесполезен? – впервые за долгое время подал голос Тимофей, он в тот день
все больше слушал других, сам говорил очень мало.
-Я неделю назад хотела, если честно, иммигрировать из этой страны к чертовой матери, -
призналась Леся. – Так устала от всего этого, сил нет. Даже совесть усыпила, все равно
ведь, в общем-то, не я ваш новый президент, так какая разница?
-Бред… - фыркнул Дима.
-Да, ты дослушай! – рявкнула на него Юля. – Никому не даешь слова вставить, либо
всегда должно быть по-твоему, либо все идиоты. Бесишь.
-Я ведь уже почти сумки все собрала в какой-то момент… - вздохнула Леся. – А потом
села и задумалась, как бы так дела свои закончить, чтобы за собой никаких «хвостов» не
оставлять. И тут сразу в голову пришла и газета моя, где статьи не писанные много недель, и работа волонтером, а еще скоро выборы, депутат Милонов, если я уеду, вообще
Кировский район превратит в Терабитию123… Воду в доме не дают, у меня 10 жалоб на
рассмотрение посланы, надо на них ответы получить… - Леся усмехнулась сама себе. – В
общем, я поняла, что бросать свою страну у меня нет ни права, ни возможности. Но и на
митинги эти ходить времени тоже нет, понимаете? Потому что моему родному Кировскому
району этот третий Марш Миллионов ничего, конкретно, не даст. Зато, если я яму у
123
- Леся имеет в виду странную страну из книги Кетрин Патерсон «Мост в Терабитию»
258
258
соседей сфотографирую и в «РосЯму»124 пошлю, а потом еще, и еще, то будет хоть какая-
то польза.
-Я, кстати, согласен, - кивнул Тим, передавая кружку, за нежеланием употреблять кофе, в
руки сидящей рядом Юленьки. – Если бы все 25 000 человек, которые заявлены
организаторами на сегодняшний марш, сели бы и написали, допустим, жалобу на
разрушение детского сада в селе Кукуево, зуб даю, на садик обратили бы внимание. И
если эти же 25 000 вышли бы на улицы Москвы, скажем, фотографировать неправильно
припаркованные машины, а потом фото отослали бы в ГИБДД, уменьшилось бы
количество наглых водителей в столице.
-Реальный результат, - протянула Юля. – Честно, я на этот марш тоже не очень хочу.
-Это, кстати, странно, особенно с учетом того, что уже никто во всем Питере не боится
ОМОНа так мало, как ты, - усмехнулся Дима. – А раньше дрожала, как осиновый лист на
ветру, все боялась, как бы так закон не нарушить.
-Да уж, протест выковал из нас нормальных людей, - усмехнулся Егор. – Каким же я
дерьмом был, если вдуматься, раньше-то? Вообще все по барабану было. А теперь уже так
жить не смог бы, даже если бы захотел. Только любовь к футболу и осталась из той,
прошлой жизни.
-Угу, вам-то хорошо. А я вот была милая девочка, любила бегемотиков. Не пошла бы на
выборы, не насмотрела бы этого ужаса, может, спокойнее спала бы по ночам, - щелкнула
зубами Леся, один из которых так до сих пор и отсутствовал.
-А Тим стал совсем взрослый в своих суждениях, такое иногда на политические темы
выдает, я аж в осадок выпадаю, - усмехнулась Юля. – Один ты у нас, Димочка, какой был, такой и остался. Хотя нет, стоп… Ты мне как-то сказал, что вообще политикой не
интересуешься!
–Идите вы, - отмахнулся Димка. - Что это за тактика такая, сидеть дома? Власти от нас
этого и добиваются. Только митинги, только хардкор!
124
- интернет-проект, созданный Алексеем Навальным для борьбы с дефектами дорожного покрытия, официальный сайт проекта http://rosyama.ru/
259
259
-Никто и не собирается сидеть дома, - покачала головой Юля. – Просто, мне кажется, что
не мы одни уже задались вопросом о том, нужно ли выходить на все эти марши. Думается
мне, уличный протест уже сделал свое дело.
-Какое дело? Сверг Путина? Искоренил коррупцию? – надулся Дима, скрестив руки на
груди. – За год протестной активности кинули всего лишь один коктейль Молотова!
-Смысл был не в том, чтобы, как в 1917-м году, толпа валила на Зимний дворец, пойми ты!
– схватилась за голову Юленька. – Смысл был в том, чтобы КАЖДЫЙ могу узнать, что
НА САМОМ деле происходит в стране. Чтобы такие, как я, боящиеся «космонавтов»,
потеряли свой страх. Чтобы всякие Леси, живущие «в розовых очках», перестали думать, что вокруг не происходит ничего плохого. Чтобы молодежь начала интересоваться
политикой и, главное, думать, мыслить, а не просто тупо хихикать над тем, что
показывают с экранов телевизоров.
-И вот, все эти прозревшие люди, должны идти на улицы! – настаивал парень.
-Ну, может, кто-то и должен, да, - кивнул Тима, разводя руками. – Во Франции митингуют
постоянно, это часть их культуры. Они как бы напоминают правительству, что оно в
стране не одно находится, и что есть еще его избиратели. Но сформировался и другой тип
людей, у которых, кстати, не менее активная гражданская позиция. Они работают не над
глобальной проблемой царизма Путина, а над районной ямой, или наркопритоном в их
подъезде. И, прости, конечно, но еще неизвестно, кто приносит больше пользы: ты, со
своим плакатом на проспекте, мечтающий взорвать Кремль, или те, кто своими жалобами
уже достали местных муниципальных депутатов так, что они лично заасфальтировали все
трещины на дороге.
-И чего теперь? – насупился Димка. – Разойдемся? Общаться не будем?
-Я с тобой на марш схожу, - похлопал его по спине Егор. – Тут каждый по-своему прав, я
думаю. И митинговать надо, и на бумаге за права свои бороться, и проблемы решать на
местах.
-Я у себя на районе воспитаю идеальную администрацию, - усмехнулась Леся. – Они меня
и так уже, как огня, бояться. А все потому, что хожу, права качаю, возмущаюсь. Не
мытьем, так катаньем достану этих сволочей, будут, как шелковые.
-Молодец, Леська, боевой ты человек, - хихикнула Юля. – Скоро все станут вести себя, как
ты. Тогда наступит день, когда митинги будут не нужны. И это будет что-то замечательное.
Внезапно, к ним от барной стойки в кофейне приблизился высокий молодой мужчина, в
черной куртке с застегнутой наглухо молнией, и с бородой. Такого посетителя трудно
было проигнорировать, да и сам он, очевидно, был не из робких, так как, не зная никого из
сидящих, задал вопрос всем и сразу.
-Простите, ребята, Бога ради, что влезаю, - начал он. – Случайно подслушал ваш разговор.
Меня Миша зовут, я просто хотел простить, что, на митинги уже не модно что ли ходить?
260
260
-Мода тут не причем, - нахмурился Егор. – Оппозиция и борьба за справедливость – это не
юбка в пол.125
-Просто каждый должен стране помогать так, чтобы ему не было стыдно за потраченное
время, в меру своих возможностей и способностей, своим умом, - ответил за всех
Тимофей. – Мы вот тут, внезапно, решили на митинг не ходить сегодня.
-Говори за себя, - буркнул Димка.
-Тьфу ты! – ахнул Миха, мысленно перекрестившись. – А я, вот, только интерес ко всем
этим маршам проявлять начал, а они уже и не актуальны! Ну, что ты будешь делать? – с
этими словами, долговязый молодой мужчина развернулся и покинул кофейню быстрыми
шагами.
-Вот, что вы сделали? – возмутился Дима. – Человека от политики отпугнули!
-Не отпугнули, - усмехнулась Юля. – «Те, кто вмазался раз, приходят за новой дозой»126,
ты же знаешь. В политику легче войти, чем выйти. Может, не самый будет боевой член
общества, но игнорировать протесты уже, думаю, не сможет.
-Я раньше думал, что самые боевые – это эти… ну, «нашисты», - сделал пару больших
глотков остывшего кофе Егор. – Ходят, мельтешат, лезут везде. Вот уж у кого точно
бесполезные марши и акции, так это у них.
125
- юбки фасона «макси» вошли в моду в 2012-м году
126
- строчка из стихотворения Веры Полозковой «Счастье»
261
261
-Вот, вы хамло оппозиционное! – раздался возмущенный голос с соседнего столика в
дальнем углу кофейни. К молодым людям повернулась, свирепо сверкая глазами,
симпатичная девушка, с рыже-каштановыми волосами, убранными под обруч.
-Мать моя, это ж активистка! – удивился Дима. – Клянусь падением кровавого режима, я
уже видел ее раньше! В белом фартуке!
-Лиза, не смотри на них, - потянули девушку за рукав ее подруги, вжавшиеся в стену. Ни
то, чтобы оппозиционная молодежь выглядела угрожающе, просто когда-то смелые
активисты и защитники Кремля в последнее время растеряли всю свою воинственность. –
Пусть себе митингуют. Пока они асфальт топчут, нам деньги текут, всегда работа есть.
-Лиза, расскажите нам, что хорошего лично вам сделал Путин! Пожалуйста!! – Дима и
Егор, с самым дружелюбным видом, поднялись со своих мест и направились к девчонкам.
Не прошло и секунды, как тех в кофейне уже и след простыл. – Испугались…
Дверь в кафе открылась, заставив маленький дверной колокольчик тихо зазвенеть. Внутрь
вошел молодой человек, в очках, с фотокамерой и белой ленточкой на рюкзаке. Ребята, сидевшие за столиком, не обратили на него никакого внимания, а вот он узнал их.
