— Дерьмо. У Лаклана проблемы?
Бригс хмурится, глаза становятся равнодушно холодными.
— Трудно сказать. Я так не думаю. Лаклан отличный нападающий и иногда он не осознаёт собственную силу. Тренер это знает. Черт возьми, он поощряет это в нем. Но, даже учитывая, что команда не беспокоиться, если Денни не станет лучше к первой игре, виноват будет Лаклан.
Я даже не уверена, как осмыслить все это. Последнее, в чем нуждается Лаклан, это чувство вины.
Я подыскиваю слова, желая услышать от Бригса, что все будет хорошо, но Лаклан выходит из кухни, глаза смотрят в пол, проскальзывает мимо нас к двери.
— Куда ты идёшь? — спрашивает его Бригс.
— На прогулку, — бормочет Лаклан, закрывая за собой дверь.
— Мне следует пойти за ним, — говорю я Бригсу, но он кладёт руку мне на плечо.
— Дай ему немного пространства, — говорит он, посылая мне умоляющий взгляд. — Доверься мне.
— Он, должно быть, очень ужасно себя чувствует. — Я скрещиваю руки на груди, внезапно чувствуя холод. Не хочу, чтоб Лаклан шёл на прогулку один, потерявшись в своих внутренних муках. Ему надо, чтоб я была там, чтоб вытащила его из темноты.
— Я считаю, он чувствовал что-то ужасное, — говорит Бригс. — в противном случае он бы не ударил так сильно, — он пристально смотрит на меня, засовывая руки в карманы. — Послушай, я не утверждаю, что знаю о ваших отношениях с Лакланом. Иногда я едва понимаю наши с ним отношения. Знаешь, когда его взяли в семью, я едва закончил школу. Я вырос с множеством приёмных братьев и сестёр, приходящих и уходящих, но Лаклан, по какой-то причине, задержался, хотя его практически невозможно было понять. Моя мама увидела что-то в нем и не захотела сдаваться. Полагаю, он увидел то же самое в нас. Но это была трудная дорога. И я был к нему так зол, к этому молодому хрену, который вёл себя так, словно мы ничего не сделали для него. Я просто не понимал его демонов. — Он делает паузу, глядя в сторону, на лице написана боль. — Хотя теперь я знаю. Знаю, каково это жить с чувством вины, верить, что ты ничего не стоишь. Я это знаю.
Он прочищает горло и смотрит в пол.
— Я прошёл через кое-что, мягко говоря. И мне жаль, что тогда давно, когда Лаклан нуждался во мне, меня не было рядом. Хотя теперь я буду с ним, можешь на меня положиться. Дело в том, — он смотрит на меня, — что он возвращается. Медленно, но верно. Не знаю почему, могу лишь предположить. Хотя это никогда не будет проблемой. Он никогда не распространялся о своём прошлом, потому что его прошлое сделало его таким, какой он есть. Люди с зависимостями...наивно полагать, что в один прекрасный день они излечатся. Это работает не так. Это постоянная болезнь, понимаешь? Болезнь, для которой нет никакого реального лечения, лишь способ управлять ею. И он не может справляться с ней в одиночку. Ему необходимо, чтоб окружающие поддерживали его. Понимаешь?
Его тон заставляет меня слегка ощетиниться.
— Я понимаю. Я здесь ради него.
— Я знаю. Ты очень заботишься о нем.
Я выпрямляюсь.
— Я люблю его, — говорю я, голос мягкий, но слова сильные.
— Это даже лучше, — говорит он. — Но иногда любви не достаточно. Ты должна знать, он снова и снова и снова будет причинять тебе боль, и ты должна научиться любить его, даже когда ненавидишь. Такова реальность. Это факты. Ты должна знать, что, если, ты, правда, любишь Лаклана и хочешь быть здесь ради него, хочешь увидеть, как он выберется из этого ада, это станет для тебя жестоким испытанием и сломает тебя. Такое будет случаться. Это уродливая правда и не так много людей созданы для подобной ответственности.
Он смотрит на меня в ожидании ответа, но я все ещё чувствую себя так настороженно, что едва могу говорить. Он не знает, что я за человек, через что я прошла в своей собственной жизни.
Кроме того, я отказываюсь верить, что любви не достаточно. Как ее может быть не достаточно, когда такое чувство, что она может изменить мой внутренний мир, если не каждую частичку меня? Её должно быть более чем достаточно.
— Я сильнее, чем ты мог бы подумать, — наконец, говорю я.
— Рад это слышать, — говорит он. — Знаешь, он хороший парень. Действительно хороший. Сердце ангела, воина, называй, как хочешь. Просто все это такой гребаный позор. Снаружи он такой сильный, а внутри такой напуганный, брошенный маленький мальчик.
— Он не безнадёжен, — говорю я ему, зная, что мои слова значат так мало, от кого-то нового в его жизни.
— Нет, полагаю, нет, — говорит он с тяжёлым вздохом. — Но уверен, порой так кажется. — Он вытаскивает телефон и проверяет время. — Хочешь, чтоб я остался с тобой пока он не вернётся? Он, хм, может быть не трезв, когда вернётся с прогулки.
Я хлопаю глазами.
— Может быть не трезв?
— Прямо сейчас он, скорей всего, в пабе вниз по улице.
У меня такое чувство, что у меня выбили почву из под ног.
— Он пьёт? Ну и какого черта ты не позволил мне пойти за ним? Я могла бы это предотвратить!
Он медленно качает головой.
— Нет, не смогла бы. Ты не можешь. Ты думаешь убедить его не пить, сказав ему, что он не должен? Установишь правила? Это так не работает.
— Он послушает меня!
— Что я сказал о том, что любви не достаточно? Он не послушает тебя, Кайла. Все зависит от него, и когда он в определённом настроении, ты для него словно не существуешь.
Мое горло словно закрыто, словно не способно глотать.
— Пожалуйста. Пожалуйста, можем мы забрать его из паба? Ты не знаешь, послушает он или нет. Меня или тебя. Я просто не могу позволить ему напиваться. Он может ранить себя. Может ввязаться в драку, причинить кому-то боль. Что, если он останется там на всю ночь? Твою мать, ты только что сказал, он чувствует себя ужасно из-за того, что сделал на тренировке...я не могу...
Я не могу просто стоять здесь и представлять себе это.
Я поворачиваюсь, хватая с полки сумочку и ключи.
— Я собираюсь найти его. Что это за паб?
— Кайла, — предупреждает он, загораживая дверь.
Даже если Бригс высокий, сильный мужчина, он легко отодвигается, когда я отталкиваю его в сторону.
— Не скажешь мне, и тогда я проверю каждый паб в округе. — Я смотрю прямо на него. — Я люблю твоего брата, хорошо? И не собираюсь позволять ему делать это с собой.
Он смотрит вверх, размышляя.
— Отлично, — говорит он. — Я иду с тобой.
Мы с Бригсом идём на улицу, солнце уже за домами, создает туманный, золотой цвет. Люди выгуливают собак, смеются, и трудно поверить, что мы ищем Лаклана, мужчину очарованного темнотой, который вообще не может видеть солнце. Мое сердце болит, стуча с перебоями, пока я продолжаю представлять самые худшие сценарии. Знаю, прошло не так много времени с тех пор, как он ушёл и может быть, возможно, он в настроении послушать.
Если мы вообще сможем найти его.
Потому что его нет в первом пабе, в который меня привёл Бригс.
Нет и во втором, и в третьем.
Он не отвечает ни на смс, ни на звонки.
И теперь я вижу, Бригс действительно начинает беспокоиться, линии в уголках глаз углубляются. Эдинбург большой город, полный пабов и людей, ищущих неприятности. Даже так, мы несколько часов ищем по разным района, прежде чем решаем вернуться обратно из Старого города, вверх по Дандас стрит. Солнце уже давно нет, и повсюду тьма.
Все это время я едва чувствую что-то за исключением нехорошего предчувствия в груди, губы пересохли и искусаны от волнения. Я продолжаю говорить себе, что Лаклан взрослый человек, он знает, что делает, он, вероятно, в порядке и продолжаю повторять это себе снова и снова. Наконец, у меня не остаётся никаких мыслей, я просто с паникой двигаюсь дальше.
— Может, он вернулся в квартиру, — говорю я Бригсу, когда мы поворачиваем на нашу улицу.
Он молчит в ответ.
Но, когда мы поднимаемся по лестнице к входной двери, она уже открыта.
— Привет? — спрашиваю я, легонько толкая ее. Я ожидаю, что сейчас выбегут собаки, но их нет. Бригс шагает передо мной, на случай, если мы попали в засаду к грабителю или что-то подобное.
— Лаклан? — говорит он и мы слышим движение на кухне.
Мы оба идём через столовую и выглядываем из-за угла. Лаклан сидит за кухонным столом, голова опущена назад, глаза закрыты, кулак вокруг бутылки виски. У его ног под столом Лионель и Эмили, смотрят на нас вверх большими глазами. Лионель разок мягко стучит хвостом.
— Эй, — говорит Бригс, подходя к нему и вытаскивая стул. Он наклоняется, пытаясь заглянуть ему в лицо, привлечь его внимание. — Мы искали тебя.
Лаклан что-то ворчит и кулак вокруг бутылки сжимается. Но все ещё не открывает глаза.
Бригс смотрит на меня, на лице вопрос. Не уверена, что он знает что делать, что будет дальше. Я тоже не уверена, но пока он смотрит на меня, Лаклан поднимает подбородок, лишь на дюйм, и смотрит прямо на меня.
Его глаза пугающие. Налитые кровью и такие чертовски холодные и суровые, такое ощущение, что они сделаны из стали.
Я пытаюсь смягчить выражение лица, дать понять, что беспокоилась о нем, сказать ему, что все в порядке, даже если это не так.
