к книжному шкафу недалеко от места, где мальчики сидели и разговаривали.
- Стэнли Хорнгрен, он один носит пиджак, - сказал Стернс, царственно склонив
белокурую голову в сторону одного из мальчиков. – У него двенадцать братьев и
сестер. Он работает на двух работах каждое лето, чтобы оплатить свое обучение здесь,
и не обременять свою семью дополнительными расходами. Джеймс Митчелл, сидит
рядом с ним, он здесь на полной академической стипендии. Весьма впечатляет,
учитывая, что он полностью глухой, у него никогда не было доступа в школу для
глухих. Когда ты говоришь с ним, говори четко и убедись, что он может видеть твои
губы. И говори только на английском языке, - сказал Стернс, мрачно взглянув на
Кингсли.
Он небрежно поставил книгу на полку, несомненно, на то место, где она и
должна быть.
- Мальчик на диване - Кеннет Стоу. Он провел два года в лечебнице, потому что
его учителя думали, что он умственно отсталый. На самом деле у него незначительная
необучаемость и гениальный IQ. Сейчас он круглый отличник. Библиотека
закрывается в девять. Если тебе нужно будет остаться дольше, ты можешь попросить
отца Мартина впустить тебя.
Стернс повернулся на каблуках и направился обратно, на улицу. Он остановился
у двери в церковь.
- По выходным месса: в 5:00 вечера по субботам и 10:00 по воскресеньям. Это
традиционное католическое богослужение. Ты католик?
26
Принц. Тиффани Райз.
Кингсли покачал головой.
- Мы потомственные французские протестанты.
Стернс выдохнул через нос.
- Кальвинисты. - Он произнес последнее слово, как проклятие, прежде чем
продолжить. – Тебе будет поощрительно, но не обязательно посещать часовню. Тебя
не попросят остричь свои длинные волосы. Тебя попросят носить школьную форму,
лишь по той простой причине, что это помогает поддерживать атмосферу равенства.
Никто из нас здесь не лучше, чем остальные. Ты уяснил это, правда?
Кингсли уставился в пол.
- Да.
Стернс отвел их к зданию общежития, остановившись снаружи для того, чтобы
собрать охапку бревен. Кингсли взял немного дров тоже, думая, что они отнесут их в
комнату общежития на втором этаже, но вместо этого Стернс вошел в комнату, где
спали младшие мальчики и сложил дрова аккуратно возле очага. Он взял поленья из
рук Кингсли и добавил их к куче. Несколько младших мальчишек сидели на своих
кроватях, читая. Только один сумел пробормотать приглушенное «спасибо», в то
время как двое других дезертировали. Стернс ничего не сказал, только слегка
похлопал мальчика по голове в почти братском жесте. Все мальчишки в комнате,
следили за Стернсом с широко раскрытыми, наполненными страхом глазами. Кингсли
поплелся следом за Стернсом на верхний этаж общежития, в спальню старших
мальчиков.
- Отбой в девять, - продолжил его гид на своем поразительно свободном
французском.
Если бы Кингсли не знал наверняка, он бы предположил что Стернс был оттуда
же родом, откуда и он сам.
- Если у тебя есть домашнее задание, которое задержит тебя подольше, ты
можешь поработать в общей комнате внизу. Как говорит отец Генри: “Дрова не растут
на деревьях”. Поэтому, пожалуйста, замени те поленья, которые использовал, новыми.
- Bien sûr, - сказал Кингсли, но знал, что он не подумал бы заменить дрова без
чьего-то напутствия.
- Восемнадцать из нас спят в этой комнате. Уже девятнадцать, поскольку ты
здесь. У Натана Вейца ночные кошмары по причинам, которыми он, еще не посчитал
нужным поделиться. По крайней мере, один раз в неделю он просыпается с криком. Не
обращай внимания. Он снова заснет через пару минут. Если ты видишь, что он ходит
во сне, проследи за ним. Прошлой зимой он бродил по двору, и у него чуть не
случилось переохлаждение. Джозеф Марксбери отвечает за список ежедневных
обязанностей. Я предлагаю тебе поговорить с ним, прежде чем он сам подойдет, если
27
Принц. Тиффани Райз.
ты не хочешь дежурства только в туалете в течение всего семестра. Теперь, если ты
извинишь, я должен вернуться к своему португальскому.
- Ты изучаешь и португальский тоже? - спросил Кингсли. - Сколько языков ты
знаешь?
- Восемь.
- Я двуязычный. А как называют таких как ты?
Стернс изогнул бровь в ответ.
- Образованный.
Кингсли начал смеяться, но потом понял, что Стернс не шутит.
- Восемь, - повторил Кингсли. - Я бы сошел с ума от такого количества слов в
моей голове. У меня достаточно проблем с тем, чтобы держать мой французский и
английский по отдельности.
- Несколько учеников здесь немного говорят по-французски, но с тех пор как
отец Пьер умер, я единственный в школе, кто свободно общается по-французски. Если
тебе нужно будет поговорить по-французски, поговори со мной. И как ты понял, здесь
полно добрых и мужественных священников и умных и трудолюбивых молодых
людей, многим из которых пришлось преодолеть большие препятствия, чтобы быть
здесь. Если ты когда-либо почувствуешь необходимость снова солгать, расскажи эту
ложь мне.
Кингсли покраснел и скрестил руки на груди.
- Я извинюсь перед Мэтью.
- Очень хорошая идея, мистер Буассоннё, - сказал Стернс.
- Ты можешь называть меня Кингсли. Это мое имя.
Стернс, казалось, обдумывал приглашение.
- Кингсли… - он кивнул, и Кингсли напрягся от того, как прозвучало его имя из
уст белокурого пианиста, который, казалось, владел этой школой.
- Эта школа была моим спасением. Я был бы признателен, если ты, хотя бы делал
вид, что проявляешь немного уважения.
Стернс повернулся и начал выходить из комнаты.
- Merci, - сказал Кингсли, прежде чем он ушел.- Спасибо.
- За что? - спросил Стернс возле двери.
- За Равеля, сегодня. Mon père aimait Ravel.
28
Принц. Тиффани Райз.
Только на мгновение Стернс остановил свой взгляд на нем. Кингсли хотел
уклониться от его проницательного взгляда, но стоял как завороженный, не моргая, не
в силах отвести глаз.
- Aimait? Твой отец мертв?
Кингсли кивнул.
- Etmaman. Железнодорожная катастрофа в прошлом мае. Ты красиво играешь на
фортепиано. Никогда не слышал Равеля в таком исполнении прежде.
Стернс вернулся в комнату и встал перед ним. Кингсли снова почувствовал его
взгляд на своем лице и вдруг неожиданно осознал, что стесняется.
Стесняется? В шестнадцать лет Кингсли уже переспал почти с пятьюдесятью
девушками. Нет, не только девушками, но и женщинами тоже. Даже с женой делового
партнера своего покойного отца.
- Я был назван Маркусом Стернсом, - наконец сказал Стернс. – Но никто и
никогда не называет меня Маркус.
- Почему нет?
- Потому что Маркус – имя моего отца, а я не сын своего отца.
Он произносил слова нарочито медленно, не спеша, как будто высказывая угрозу,
а не просто информацию.
- Могу ли я называть тебя как-то иначе, не Стернс? Это звучит очень официально.
Стернс, казалось, обдумывал вопрос.
- Возможно, когда-нибудь.
- Есть еще что-то, что я должен знать? - спросил Кингсли, напуганный его
присутствием, но по неизвестной причине, все же не желающий его отпускать.
Стернс затих и посмотрел на чемодан Кингсли у подножия кровати.
- Твоя кровать рядом с моей, - сказал он, наконец.
Руки Кингсли задрожали при упоминании о таком маленьком расстоянии между
их кроватями. Он не знал, почему он реагировал на этого молодого человека так, как
он реагировал только на красивую девушку. Он не мог перестать пялиться на него, не
мог прекратить задаваться вопросом, какие тайны тот хранил, и что он хотел бы
услышать те тайны, шепотом через подушку, ночью.
- Как оказалось, что ты спишь так далеко от камина?
29
Принц. Тиффани Райз.
- По собственному желанию. Мне и так достаточно тепло. Небольшой совет, -
сказал Стернс, поворачиваясь и впиваясь взглядом в Кингсли, - не буди меня ночью.
Кингсли расхохотался.
- Что? Ты убьешь меня?
Стернс развернулся и направился к двери снова.
- Или хуже.
*Устав Святого Бенедикта — книга заповедей, написанных святым Бенедиктом
Нурсийским (480-547 гг.), на протяжении полутора тысяч лет своего существования книга
стала значительным проводником для западного христианства, жившего в монашеской
общине. Суть Устава Святого Бенедикта суммируется в девизе Бенедиктинской
Конфедерации: pax («мир») и традиционного ora et labora («молись и трудись»).
