Глава 5
Север
Настоящее
Кингсли взял веревку и связал ее скользящим узлом. Девушка с опаской
наблюдала за тем, как он надел петлю ей на шею, и позволил узлу свободно покоиться
на ее горле.
- Это простая игра, chèrie.
Он сделал виток вокруг ее тела и удовлетворенно кивнул.
Милая девушка. Двадцать девять лет. Голубые глаза. Инструктор по йоге или
что-нибудь столь же глупое. Сегодня вечером он согнет ее пополам, и она будет
благодарна ему после.
- Один конец веревки вокруг твоей шеи. А другой…
Он постучал ее под коленом, пока она не подняла ногу как хорошо обученный
выставочный пони. Взяв ее за голень, он поднял и закрепил петлей вокруг нее другой
конец веревки.
- Закрепим là (прим. здесь), на твоей прекрасной, точеной щиколотке. Ты
говоришь, что можешь удерживать некоторые позы йоги в течение нескольких часов.
30
Принц. Тиффани Райз.
Давай посмотрим, как долго ты сможешь держать поднятой свою согнутую ногу, пока
я буду трахать тебя в задницу. Нога начинает опускаться… ты начинаешь задыхаться.
Просто. Oui?
Ее зрачки расширились, и она громко сглотнула.
- Oui, monsieur, - прошептала она.
- Bon. Теперь позволь я немного затяну вот здесь.
Кингсли привязал ее запястья к столбику кровати перед ней и укоротил веревку,
соединяющую ее шею и лодыжку на несколько дюймов. Пока он мог сказать, что ей
по-настоящему было чем гордиться. Ее согнутая нога оставалась высоко поднятой, и
дыханию ничего не препятствовало. Конечно, как только он начнет ее трахать, она
неминуемо потеряет концентрацию. Да, он любил эту игру.
Из тумбочки он вытащил смазку и презерватив. Смесь ее страха и возбуждения
была такой сильной, что он мог чувствовать этот запах на расстоянии трех футов.
Встав позади нее, он уже начал было расстегивать брюки, как дверь в комнату
Кингсли открылась, и внутрь шагнул Сорен, взглянув на них из-под приподнятой
брови, перед тем, как сесть в кресло около кровати Кингсли и закинуть свои длинные
ноги в обуви на простыни.
- Нам нужно поговорить.
Кингсли направил на Сорена такой взгляд, который вызвал бы у любого нижнего
в “Восьмом Круге” приступ паники. Сорен же просто пристально смотрел в ответ, не
моргая.
Со вздохом разочарования Кингсли распустил узлы и, хлопнув девушку по заду,
быстро и раздраженно произнес:
- Вон.
- Но…, - она взглянула сначала на него, затем на Сорена, который, к счастью,
приехал в городской дом Кингсли инкогнито. Без воротничка. Он был одет в черную
футболку, черные брюки, держа в руке свой черный мотоциклетный шлем.
- Вон, - повторил Сорен, и на этот раз она послушалась. Быстро подобрав свою
одежду с пола, она вылетела из комнаты. Кингсли начал было закрывать за ней двери,
как его вторая любимая девочка, Сэди, проскользнула внутрь и села у его ног.
- Ты никогда не слышал о том, что нужно стучать, не так ли? – бросил Кингсли
на французском языке.
Он схватил Сэди, его единственную девочку-ротвейлера, за ошейник и повел к
кровати. Та проворно вскочила на простыни, удобно устраиваясь.
Сорен улыбнулся и ответил на английском.
31
Принц. Тиффани Райз.
- Я слышал сплетни о хороших манерах. Но никогда не верил им.
- У меня были восхитительные планы на вечер.
- Теперь у тебя новые планы. Я звонил. Ответила Ирэна, не Джульетта.
- Джульетта уехала.
Кингсли сел на кровать возле Сэди и почесал ту за ухом.
- Уехала. Куда?
- На Гаити. Сегодня.
Он продолжал почесывать Сэди, отказываясь встречаться взглядом с Сореном.
- Ты никогда не отпускал Джульетту на Гаити одну.
Кингсли вздернул подбородок.
- Особые обстоятельства.
- Насколько особые? - Сорен снял ноги с кровати и поставил их на пол. Одно это
движение Сорена сигнализировало о том, что их разговор перестал быть одним из
повседневных.
- Я видел призрак.
Сорен поднял руку и неосознанно потер нижнюю губу кончиком пальца.
Кингсли прикусил свою нижнюю губу в ответной реакции. Эти губы, одинаково и
жестокие и чувственные, которые столько раз ранили его, что он не мог даже
сосчитать. И все же он жаждал их сейчас, как и целую жизнь назад.
- Я не верю в привидения, и тебе не стоит, Кингсли.
- Почему нет? Я влюблен в призрак на протяжении тридцати лет.
Кингсли прошелся до кресла и сел на пуфик, стоящий между коленями другого
мужчины.
Сузив глаза, Сорен посмотрел на него.
- Тело еще даже не остыло. Элеонор отсутствует всего день, а ты уже пытаешься
снова затащить меня в постель?
- Снова? – Кингсли засмеялся, закатив глаза. – Всегда. Ты удивлен?
Сорен пожал плечами.
- Не особо. Расскажи мне о своем призраке.
32
Принц. Тиффани Райз.
На тумбочке лежала папка. Почти нехотя поднявшись, Кингсли взял ее в руки и
принес.
Сорен на мгновение задержал взгляд на Кингсли, перед тем как взять у него
черную папку и открыть ее. Он изучал ее содержимое, прежде чем снова закрыть файл
и вновь посмотреть на Кинга.
- Это наша школьная фотография. У Элеонор есть копия. И что с того?
Кингсли взял файл и открыл его. Тридцать лет испарились в этом пространстве
между его взглядом и фотографией, на которую он смотрел. Тридцать лет исчезло в
мгновении ока.
Кинг по-прежнему помнил тот день, когда было сделано фото. Его ближайший
друг из школы Святого Игнатия по имени Кристиан получил на Рождество камеру и
решил, что однажды он будет работать на National Geographic*. Первыми животными,
на которых он охотился со своим объективом, были его однокурсники. В тот день,
день, когда было сделано фото, Кингсли и Сорен исчезли в лесу за школой и
повздорили. Под школьной формой тело Кинга было в синяках и рубцах,
покрывающих почти каждый дюйм его спины и бедер. Единственными видимыми
отметками оказались два небольших синяка, по форме напоминающие отпечатки
пальцев, что остались на его шее от акта, которым закончилась стычка.
- У меня тоже есть копия фотографии, - признался Кинг. - Я хранил ее всю свою
жизнь.
- И? – Сорен забросил ногу на ногу в ожидании.
- И… - Кингсли вытащил фото из файла и перевернул его. На обратной стороне
кто-то написал свои инициалы. Белизна бумаги выцвела и пожелтела. - Это не моя
копия. Это оригинал.
Сорен, прищурившись, взглянул на Кингсли.
– Оригинал?
Кингсли кивнул.
- Я получил ее по почте вчера. Ни записки. Ни письма. Ни обратного адреса на
конверте. Фотография в папке и больше ничего.
Сорен какое-то время хранил молчание. Кингсли ждал.
- Почтовый штемпель?
- Нью-Гемпшир - твой дом, милый дом.
Сорен медленно поднялся на ноги и прошел к окну. Раздвинув шторы, он
пристально посмотрел на городской пейзаж Манхэттена. Кингсли выписал бы ему чек
33
Принц. Тиффани Райз.
на миллион долларов прямо здесь, чтобы узнать, о чем он думал. Но он очень хорошо
знал Сорена. Деньги ничего не значат для него. Секреты были более ценной валютой.
- Это не Элизабет, - сказал Сорен.
Кингсли встал возле него, наблюдая, как он взирал на город своими серыми
глазами.
- Ты в этом уверен?
- Какой у нее может быть мотив? Зачем красть досье Элеонор из твоего офиса?
Зачем отправлять тебе эту фотографию?
- Ты знаешь Элизабет лучше, чем я. Она посвятила всю свою жизнь помощи
детям-жертвам насилия.
- И?
- Ты и твоя Малышка? Что бы твоя сестра почувствовала, если бы узнала о вас
двоих?
- Элеонор тридцать четыре.
- Ей не было тридцать четыре, когда ты влюбился в нее. Я знаю, ты не сделал
ничего плохого с ней. Я знаю, что ты оберегал и защищал ее даже от самого себя,
несмотря на то, что твоя собственная зверушка умоляла тебя не делать этого. Но
увидела бы Элизабет все в таком же свете?
Сорен выдохнул, нахмурившись.
- Нет. Нет, Элизабет не стала бы. Она предположила бы худшее, предположила,
что я был, как и наш отец.
- Твоя сестра еще более травмирована, чем ты, Père Стернс. Она первая
уничтожит тебя, даже не удосужившись задать вопросы.
- Возможно. Но она не пошла бы на это, когда было бы достаточно одного
телефонного звонка.
- Элизабет сделала бы все, что в ее силах, чтобы уничтожить тебя, если бы узнала
о тебе и твоей зверушке. Но да, это, кажется, не в ее стиле. Или в стиле твоей
зверушки.
Когда он сказал “зверушки”, Сэди подняла массивную голову и уставилась на
