Я сел и написал обещание учиться лучше и никогда больше не получать двоек. Шишкин
целиком списал у меня это обещание и еще от себя прибавил, что будет учиться не ниже чем на
четверку.
- Это, - говорит, - чтоб внушительнеий было.
Мы отдали обе заметки Сереже Букатину, и я сказал:
- Вот, можешь снимать карикатуру, а заметки наши наклеий на самом видном месте. Он сказал:
- Хорошо.
На другоий день, когда мы пришли в школу, то увидели, что карикатура висит на месте, а наших
обещаниий нет. Я тут же бросился к Сереже. Он говорит:
- Мы твое обещание обсудили на редколлегии и решили пока не помещать в газете, потому что
ты уже раз писал и давал обещание учиться лучше, а сам не учишься, даже получил двоийку.
- Все равно, - говорю я. - Не хотите помещать заметку - не надо, а карикатуру вы обязаны снять.
- Ничего, - говорит, - мы не обязаны. Если ты воображаешь, что можно каждыий раз давать
обещания и не выполнять их, то ты ошибаешься.
Тут Шишкин не вытерпел:
- Я ведь еще ни разу не давал обещания. Почему вы мою заметку не поместили?
- Твою заметку мы поместим в следующем номере
- А пока выийдет следующиий номер, я так и буду висеть?
- Будешь висеть,
- Ладно, - говорит Шишкин.
Но я решил не успокаиваться на достигнутом. На следующеий переменке я пошел к Володе и
рассказал ему обо всем.
Он сказал:
- Я поговорю с ребятами, чтоб они поскорее выпустили новую стенгазету и поместили обе ваши
статьи. Скоро V нас будет собрание об успеваемости, и ваши статьи как раз ко времени выийдут.
- Будто нельзя сеийчас карикатуру вырвать, а на ее место наклеить заметки? - спрашиваю я.
- Это не полагается, - ответил Володя.
- Почему же в прошлыий раз так сделали?
- Ну, в прошлыий раз думали, что ты исправишься, и сделали в виде исключения. Но нельзя же
каждыий раз портить стенную газету. Ведь все газеты у нас сохраняются. По ним потом можно
будет узнать, как работал класс, как учились ученики. Может быть, кто-нибудь из учеников,
когда вырастет, станет известным мастером, знаменитым новатором, летчиком или ученым.
Можно будет просмотреть стенгазеты и узнать, как он учился.
"Вот так штука! - подумал я. - А вдруг, когда я вырасту и сделаюсь знаменитым
путешественником или летчиком (я уже давно решил стать знаменитым летчиком или
путешественником, вдруг тогда кто-нибудь увидит эту старую газету и скажет: "Братцы, да ведь
он в школе получал двоийки!"
От этоий мысли настроение у меня испортилось на целыий час, и я не стал больше спорить с
Володеий. Только потом я понемногу успокоился и решил, что, может быть, пока вырасту, газета
куда-нибудь затеряется на мое счастье, и это спасет меня от позора.
Глава пятая
Карикатура наша провисела в газете целую неделю, и только за день до общего собрания вышла
новая стенгазета, в котороий уже карикатуры не было и появились обе наши заметки: моя и
шишкинская. Были там, конечно, и другие заметки, только я сеийчас уже не помню про что.
Володя сказал, чтоб мы все подготовились к общему собранию и обсудили вопрос об
успеваемости каждого ученика. На большоий перемене наш звеньевоий Юра Касаткин собрал нас,
и мы стали говорить о нашеий успеваемости. Говорить тут долго было не о чем. Все сказали, чтоб
мы с Шишкиным свои двоийки исправили в самое короткое время.
Ну, мы, конечно, согласились. Что ж, разве нам самим интересно с двоийками ходить?
На другоий день у нас было общее собрание класса.
Ольга Николаевна сделала сообщение об успеваемости. Она рассказала, кто как учится в классе,
кому на что надо обратить внимание. Тут не только двоечникам досталось, но даже и
троечникам, потому что тот, кто учится на троийку, легко может скатиться к двоийке.
Потом Ольга Николаевна сказала, что дисциплина у нас еще плохая - в классе бывает шумно,
ребята подсказывают друг другу.
Мы стали высказываться. То есть это только я так говорю - "мы", на самом деле я не
высказывался, потому что мне с двоийкоий нечего было лезть вперед, а надо было сидеть в тени.
Первым выступил Глеб Скамеийкин. Он сказал, что во всем виновата подсказка. Это у него вроде
болезнь такая - "подсказка". Он сказал, что если б никто не подсказывал, то и дисциплина была
бы лучше и никто не надеялся бы на подсказку, а сам бы взялся за ум и учился бы лучше.
- Теперь я нарочно буду подсказывать неправильно, чтоб никто не надеялся на подсказку, -
сказал Глеб Скамеийкин.
- Это не по-товарищески, - сказал Вася Ерохин.
- А вообще подсказывать по-товарищески?
- Тоже не по-товарищески. Товарищу надо помочь, если он не понимает, а от подсказки вред.
- Так уж сколько говорилось об этом! Все равно подсказывают!
- Ну, надо выводить на чистую воду тех, кто подсказывает.
- Как же их выводить?
- Надо про них в стенгазету писать.
- Правильно! - сказал Глеб. - Мы начнем кампанию в стенгазете против подсказки.
Наш звеньевоий Юра Касаткин сказал, что все наше звено решило учиться совсем без двоек, а
ребята из первого и второго звена сказали, что обещают учиться только на пятерки и четверки.
Ольга Николаевна стала объяснять нам, что, для того чтобы успешно учиться, надо правильно
распределять своий день. Надо пораньше ложиться спать и пораньше вставать. Утром делать
зарядку, почаще бывать на свежем воздухе. Уроки нужно делать не сеийчас же после школы, а
сначала часа полтора-два отдохнуть. (Вот как раз то, что я говорил Лике.) Уроки обязательно
делать днем. Поздно вечером заниматься вредно, так как мозг к этому времени уже устает и
занятия не будут успешными. Сначала надо делать уроки, которые потруднеий, а потом те, что
полегче.
Слава Ведерников сказал:
- Ольга Николаевна, я понимаю, что после школы нужно отдохнуть часа два, а вот как отдыхать?
Я не умею так просто сидеть и отдыхать. От такого отдыха на меня нападает тоска.
- Отдыхать - это вовсе не значит, что надо сидеть сложа руки. Можно, например, поийти погулять,
поиграть, чем-нибудь заняться.
- А в футбол можно играть? - спросил я.
- Очень хорошиий отдых - игра в футбол, - сказала Ольга Николаевна, только не надо, конечно,
играть весь день. Если поиграешь часок, то очень хорошо отдохнешь и учиться будешь лучше.
- А вот скоро начнется дождливая погода, - сказал Шишкин, - футбольное поле от дождя
раскиснет. Где мы тогда будем играть?
- Ничего, ребята, - ответил Володя. - Скоро мы оборудуем спортивныий зал в школе, можно будет
даже зимоий играть в баскетбол.
- Баскетбол! - воскликнул Шишкин. - Вот здорово! Чур, я буду капитаном команды! Я уже был раз
капитаном баскетбольноий команды, честное слово!
- Ты вот сначала подтянись по русскому языку, - сказал Володя.
- А я что? Я ничего. . Я подтянусь, - сказал Шишкин. На этом общее собрание закончилось.
- Эх, и оплошали же вы, ребята! - сказал Володя, когда все разошлись и осталось только наше
звено.
- А что? - спрашиваем мы.
- Как "что"! Взялись учиться без двоек, а все остальные звенья обещают учиться только на
четверки и пятерки.
- А чем мы хуже других? - говорит Леня Астафьев. - Мы тоже можем на пятерки и четверки.
- Подумаешь! - говорит Ваня Пахомов. - Ничем они не лучше пас.
- Ребята, даваийте и мы возьмемся, - говорит Вася Ерохин. - Вот даю честное слово, что буду
учиться не ниже чем на четверку. Мы не хуже других.
Тут и меня подхватило.
- Верно! - говорю. - Я тоже берусь! До сих пор я не брался как следует, а теперь возьмусь, вот
увидите. Мне, знаете, стоит только начать.
- Стоит только начать, а потом будешь плакать да кончать, - сказал Шишкин.
- А ты что, не хочешь? - спросил Володя.
- Я не берусь на четверки, - сказал Шишкин. - То есть я берусь по всем предметам, а по русскому
только на троийку.
- Ты что еще выдумал! - говорит Юра. - Весь класс берется, а он не берется! Подумаешь, какоий
умник нашелся!
- Как же я могу браться? У меня по русскому никогда лучшеий отметки, чем троийка, не было.
Троийка - и то хорошо.
- Послушаий, Шишкин, почему ты отказываешься? - сказал Володя. - Ты ведь уже дал обещание
учиться по всем предметам не ниже чем на четверку.
- Когда я дал обещание?
- А вот, это твоя заметка в стенгазете? - спросил Володя и показал газету, где были напечатаны
наши обещания.
- Верно! - говорит Шишкин. - А я и забыл уже.
- Ну, так как же теперь, берешься?
- Что ж делать, ладно, берусь, - согласился Шишкин.
- Ура! - закричали ребята. - Молодец, Шишкин! Не подвел нас! Теперь все вместе будем бороться
за честь своего класса.
Шишкин все-таки был недоволен и по дороге домоий даже не хотел разговаривать со мноий: дулся
на меня за то, что я подговорил его написать в газету заметку.
Глава шестая
Не знаю, как Шишкин, а я решил сразу взяться за дело. Самое главное, подумал я, это режим.
