– К исходу 22 ноября на западном фасе выступа войска Калининского фронта обошли Великие Луки с юга и обозначили поворот общим направлением на Смоленск. С рассветом 23 ноября передовые танковые части с десантом на броне в сопровождении штурмовых групп общей численностью до батальона, на штатном транспорте далеко оторвались от главных сил и не были своевременно обнаружены разведкой противника, возможно, в связи с невысокой численностью, и столкнулись с передовыми частями сорок первого танкового корпуса немцев, движущимися в походных колоннах. Командир бригады принял решение на начало встречного боя с целью приостановки продвижения противника, тем временем отдельный дивизион реактивных установок произвел два залпа по колонне противника. После этого, в исполнение приказа командования фронтом, дивизиону было приказано направляться в армейский тыл. Танковые части завершили разгром колонны исходной численностью до моторизованного полка, потеряв до половины исходной численности и продолжили движение. Последнее сообщение о том, что вступили в бой с танковыми частями противника, пробуют оседлать просеку и закрепиться, но имеют слишком мало противотанковых средств. К этому моменту к месту боя начали подходить основные силы 3‑го танкового корпуса, постепенно вступая во встречный бой.
– Опять по частям!
– Так точно. Положительным моментом тут является только то, что немецкие резервы тоже вступают в бой постепенно, с марша, не успевая полностью развернуться в боевые порядки и в неоптимальной конфигурации. Танкисты, помимо боевых частей, постоянно встречают колонны тыловиков и мотопехоту без развернутых противотанковых средств. Сейчас 41‑й танковый корпус немцов пятится на юго‑восток, он задержал продвижение наступающих войск, но уже понес неприемлемые потери и в ближайшее время не сможет быть использован для контрудара во фланг наступающим частям Калининского фронта. Согласно имеющимся разведданным, немецкое командование спешно перебрасывает к месту прорыва резервы. Командование фронта предполагает последующий удар нанести еще западнее параллельно сложившейся линии фронта, перенеся таким образом направление главного удара в обход завязавшихся боев, продвинуться дальше на юг и втянуть во встречное сражение большую часть резервов, направляемых к Волге.
– Скажите, товарищ Жуков, ви не преэдполагаете проведение операций на окружение и на вашем, центральном участке фронта?
– Никак нет. Имеющиеся силы и средства не позволяют проводить здесь крупных фронтальных операций на окружение, в силу хотя бы лесисто‑болотистого характера местности и неравноценности имеющихся в составе фронта соединений. В то же время конфигурация фронта и расположение сил противника не позволяет отрезать их от основной группировки… Только это, может быть, и к лучшему.
– Объясните.
– Намечается сразу несколько тактических мотивов. Во‑первых – захват и пересечение железных и шоссейных дорог в условиях лесисто‑болотистой местности без попыток создания прочного кольца окружения. Вместо того, чтобы истреблять окруженных, заставлять их форсированно выводить войска с угрожаемых позиций при недостаточном снабжении. Это, конечно, гораздо меньший уровень безвозвратных потерь живой силы, но в условиях зимы обозначает катастрофические потери в технике и тяжелом вооружении, а также значительную убыль отставшими, обмороженными и больными.
Сидевший здесь же с опущенной головой Клим Ворошилов приподнял голову, искоса поглядев на докладчика. Впервые за несколько лет он, неожиданно для себя, ясно и отчетливо понял, о чем идет речь и что именно это может значить. Понимание это было сродни чему‑то вроде мрачного вдохновения.
– Во‑вторых, – прорывы на узком фронте сравнительно небольших по численности подвижных сил, преимущественно для создания угрозы и уничтожения в равной степени выдвигаемых противником резервов и отступающих на марше. Бить не окопавшихся окруженцев, а колонны на марше, сделать их первоочередной целью. Это предъявляет меньшие требования к взаимодействию и координации. Можно ожидать, что на какое‑то время это сделает наши действия менее предсказуемыми для противника.
– А если гитлеровцы разгадают основную цель наступления на центральном участке?
– Товарищ Сталин, а мы пока и не задаем им никаких загадок. Мы их бьем честно, бесхитростно, и на полном серьезе. Они могут отвести войска из Ржевско‑Вяземского выступа, поняв, что цена такой угрозы Москве может быть слишком велика. Но вот отдать сейчас Смоленск, когда под Сталинградом начались события, требующие оперативного реагирования, они не могут. Это обозначало бы полное разрушение системы снабжение и в центре, и на юге. Угрозу окружения всей группы армий "Север". Это обозначало бы практически мгновенную катастрофу. У нас на это не хватит сил и средств, но они‑то этого не знают и поэтому перебросят сюда резервы. Так что деблокировать Сталинград им будет нечем. Дополнительным обстоятельством может послужить возможная дезориентация противника, успешный на данный момент прорыв на центральном участке фронта, там, где они и ожидали удара, не позволит оценить серьезность происходящего на Волге.
– Нет ли здесь нэдооценки противника? Весной и летом нам дорого обошлась самоуверенность… некоторых командиров.
– Так точно. Но, в сложившейся ситуации, переоценка противника является ничуть не менее опасной. Лихой стиль ведения боевых действий, продемонстрированный немцами, на самом деле не от хорошей жизни. Он основан на том, что противника вынуждают делать ошибки, причем ошибки грубые, и это правильно. Недостаток в том, что все планы основываются на том, что ошибки непременно будут допущены. Если этого не происходит, чудеса кончаются. Поневоле приходится воевать правильно.
– Объясните.
– Это когда тот, кто сильнее, получает возможность поставить противника в безвыходное положение. А тот, кто слабее, неизбежно проигрывает. Правильно воевать – это рассчитывать на худший вариант, исходя из известного. На то, что враг не сделает ошибки. Но нельзя приписывать врагу всеведение и непогрешимость, и бояться появления войск там, где им взяться неоткуда. Иначе лучше забыть о проведении глубоких наступательных операций.
– И какой же худший вариант на вашем участке фронта?
– Помимо тех резервов, которые готовили заранее, немцы перебросят дополнительные. Остановят наступление ударом во фланг, примерно вот так, – он показал направление на карте, – прорвутся и вступят во встречный бой с пехотой общевойсковых армий. Растреплют пехоту, но мы максимально насытим части противотанковыми средствами, так что при этом и от их ударных моторизованных частей мало что останется. Часть наших войск будет окружена в лесах, но на плотное окружение сил у них не хватит. Потому что им будет не до того, чтобы добивать окруженцев. В это время с востока войска Западного фронта, скорее всего, все‑таки захватят Вязьму. Отсечь практически всю группу армий "Центр" у нас не хватит сил. Мы просто не успеем в условиях заболоченного леса зимой. Нанесем удар в общем направлении на Смоленск, по сходящимся направлениям. Достижение полного успеха в виде захвата Смоленска считаю вряд ли возможным. Это развитие событий на центральном участке фронта является наиболее вероятным, товарищ Верховный Главнокомандующий.
Восьмой день в заснеженных лесах, в которых громада танкового корпуса утонула, но не так, как тонут в море или в болоте, а так, как ребенок тонет в одежке, скроенной на великана, растворилась, как горстка соли в бочке воды. Бойцы иззябли, а уж устали так, как люди в мирное время не устают. Бойцы третьей роты генераторного батальона вроде бы и не воевали, им не приходилось стрелять, разве что кое‑когда поначалу, сдуру, но устали они ничуть не меньше остальных. Каждую минуту, когда их не мотало на ухабах, безжалостно колотя о стылый металл, они рубили лес. Валили лесины, обрезали и обрубали сучья, разделывали стволы, – в общем, делали то же, что и в лагере, и ничуть не меньше, и ничуть не легче. Отличия начинались потом, когда лесины, сучья, кустарник, все вперемешку, загружали в барабан, который все это добро с глухим, каким‑то подземным гулом переводил на щепу. Два, между прочим, кубометра. Как откроешь потом – так шибало древесным духом, который вздымался оттуда вместе с клубами мельчайшей пыли, что и не продохнуть, тошнило с непривычки. Потом это все нужно было перегрузить в ненасытную утробу генератора. Все два куба. Потом, пока зелье варится, нужно успеть заготовить следующие два кубометра дров и перевести их в щепу. Перелить горючку в цистерну, но на это, слава богу, есть насос. Еще одно отличие, на которое человек без лагерного опыта не обратит внимания. Отличные мотопилы, которые заправлять той же горючкой. Не тупятся, не ломаются, не клинят. Даже звук особый, глухой, и непонятно, как они это сделали? И руки греют. Без цифр, без марки, без названия, только клеймо несмываемым, нестираемым черным лаком, не то цепочка, не то два жгута переплетены между собой. Он знал, что это такое. Все фронтовики знали.
