Еще совсем недавно, проливая слезы над телом возлюбленного, я не видела ни какого смысла волочить свое жалкое и одинокое существование дальше, но сейчас, вознося мольбу небесам, что бы не отправиться в след за стражниками, и не питая на этот счет ни каких особых иллюзий, я утратила всякую надежду на счастливый исход, но все еще не хотела уходить на тот свет так страстно и сильно, будто бы все произошедшие с приема события, никогда не случались, а жизнь моя была легка и прекрасна.
Затаившись в ожидании этого страшного мига, я не двигалась с места, но словно бы решив поиграть со мной и помучить свою закуску подольше, проклятая тварь не спешила разделаться со мной прямо на месте. Выжидая неизвестно чего, она не набрасывалось на тепло моей жизни, словно пес на любимую кость, и затянувшееся ожидание в звенящей вокруг тишине, показалось мне нестерпимой, мучительной пыткой. Эти, растянувшиеся на целую вечность мгновения, едва не заставили меня лишиться рассудка, поддаться панике, и попытаться броситься прочь в жуткой истерике. Я едва смогла удержать себя в руках, невероятным усилием собственной воли, и словно бы почувствовав мое состояние, гигант неожиданно решил меня успокоить.
- Не бояться, Олисия. - Нарушивший повисшую вокруг тишину, низкий голос, звучал словно бы из трубы. Наполняя воздух легким гулом, он немного двоился, будто бы тихий шепот повторял каждый звук с отставанием в долю секунды. - Ты пробудила мой сон. Вернула забытый вкус, сладость жизни. Я не причиню вред. - Заявил он, и только тогда, решившись наконец приоткрыть глаза, я неожиданно не увидела перед собой того страшного монстра, которого все это время рисовало мое разыгравшееся воображение.
Вместо отвратительного создания, передо мной застыла высокая, идеально сложенная и атлетичная, фигура. Полностью обнаженная, с отливающим металлическим блеском кожей, она едва заметно сияла в окружающем нас полумраке, слабым и рассеянным, но ощутимо теплым светом, и озаренная этим ореолом, казалась настоящим, спустившимся прямо с небес божеством.
Робея, словно бы и в правду оказалась перед одним из казавшихся выдумкой небожителей, я все еще дрожала всем телом, от давящего на грудь ощущения исходившей от него страшной силы, и с трудом осмелившись приподнять свой взор к потолку, я с нескрываемым трепетом взглянула на верх, и тут же обомлела от увиденного, застав перед собой то единственное в мире лицо, увидеть которое еще раз, уже никогда не надеялась.
- Диор?! Это Ты?! - Потрясенно ахнула я.
Он стоял передо мной, как живой, и от внезапно нахлынувшей на меня радости, я едва было не бросилась ему прямо на шею, но встретившись взглядом с его мерцающими во тьме, холодными и равнодушными глазами, я тут же поняла, что в застывшем передо мною создании, каким бы родным и знакомым оно не казалось, не было ровным счетом ничего человеческого, и осталась на месте, подавила в себе этот дикий порыв прижаться к возлюбленному.
Его глаза были глубоки и бездонны, как само дно миров. Этот взгляд был всеобъемлющ, словно бы Мироздание, и пронзал меня словно нож. Он давил мне на грудь, всей тяжестью своей непомерной силы, и казалось, что проникая сквозь плоть, он смотрит прямиком ко мне в душу. В отражении его глаз я отчетлива видела отголоски всех своих тревог и волнений, замечала проблески собственной боли и горя, словно бы глядя на меня сверху в низ, он не видел перед собой самого человека, а смотрел на саму его суть, истинное, и ни чем не прикрытое, нутро и истинное обличие. Этот взгляд отягощал своим грузом, словно бы привязанный к шее якорь. Под ним сложно было даже вздохнуть, и чувствуя себя столь открытой, и будто бы обнаженной, я не могла даже сдвинуться с места, но гигант, словно бы почувствовав и увидев и это, поспешно отвел свои глаза в сторону.
- Нет. - Отрицательно покачал головой он, подтвердив все мои опасения. - Я не он, не носил имя Диор, хотя и получил его память воспоминаний.
- Тогда, кто? Кто ты такой? - От охватившего меня панического трепета, перед этим, казавшимся таким всемогущим созданием, я едва могла говорить. Язык словно бы отказывался мне подчиняться. Он заплетался во рту, с трудом произнося каждое слово, а предательски дрожащий голос, срывался на жалкий и тоненький писк.
- Кто? Сложно проговорить, ваш язык для меня нов, и непривычен. Он лишен нужных слов. В нем нет важных значений, словно бы вы не видите большую часть этого мира, но даже если бы это было иначе, все мои прежние имена, сейчас все равно утратили бы значенья. Они потеряны в прошлом. Время давно предало их забвению, покрыв толстым слоем пыли глубоких веков. Ты можешь звать меня Первым, это будет вернее всего.
- Зачем? Зачем ты здесь, Первый? - Сама не знаю, как я только набралась храбрости говорить с ним. Это создание казалось просто богоподобным и прежде, я скорей бы рухнула в обморок, от одного его вида, чем решилась бы раскрыть рот, но сейчас, словно бы позабыв обо всем, и утратив весь страх, манеры и осторожность, я отчего-то даже не думала, что попросту не достойна допрашивать подобное существо, и докучать ему своими расспросами.
- Я всегда был здесь, Олисия. Был всем этим. - Развел он руками, словно бы указывая на весь окружающий нас остров. - Все это моя усыпальница, ставшая склепом, но смерть не властна над Перворожденными. Мы родились за долго до ее появления, и развоплотившись, я не исчез, не развеялся, и не пропал. Мой разум был погружен в сон, и по замыслу заточивших меня, я никогда не должен был от него пробудиться. Они позаботились обо всем, но время неумолимо, рано или поздно оно пожрет, все что нас окружает, и казавшиеся нерушимыми цепи все же ослабли под его гнетом. Кровь одного их хранителей братства пролилась на этой земле, свет Оргодеона померк, и подаренное тобой тепло новой жизни, вернуло меня из небытия.
Благодаря тебе, я вновь обрел плоть, мой разум очнулся, и пусть я не восстановил всех своих прежних сил, я не люблю оставаться в долгу. Скажи мне, Олисия чего же ты теперь хочешь в замен?
Собираясь оправдаться, что не преследовала ни каких скрытых целей, и не рассчитывала на благодарность, я едва было не сказала, что доставшаяся ему жизнь предназначалась другому. Я уже успела распахнуть рот, что бы рассказать, как ошиблась. Намеревалась необдуманно ляпнуть, что совсем этого не хотела, и даже не подозревала о его существовании под землей, но вовремя сумела понять всю самоубийственность подобного заявления, и поспешно прикусила язык.
Замявшись, и от этого растерявшись еще больше, я не находила, что же ответить, но гигант, кажется и вовсе не нуждался в словах. Кивнув, он словно бы намекнул мне, что понял, и слишком тихо и плавно для такой огромной, подпирающей головой потолок фигуры, сдвинувшись с места, медленно опустился на одно колено перед Лассой.
Протянув над ней руку, он подержал ее над сестрой всего пару мгновений, и неожиданно она вздрогнула, мотнула головой в сторону, и застонала.
Не веря своему счастью, я заворожено смотрела, как ее грудь вновь начинает подниматься от вдохов, и совсем не заметила, как гигант тихо и медленно начал таять, вновь становясь полупрозрачным скоплением силы.
- Она будет жить, - пообещал он мне на прощание, и только тогда, заметив, как он растворяется, я внезапно опомнилась, и поспешно попыталась остановить свой единственный, ускользающий из рук шанс, вернуть возлюбленного с того света.
- Постой! Это не все! Диор! Прошу тебя, помоги!
- Здесь больше нет тех, кому я способен помочь.
- Но, но ты, же только что... - в глазах моих снова появились слезы отчаяния.
- Она была еще здесь, боролась, не желая переходить на ту сторону. Огонек жизни не до конца погас в ее теле, и я помог ей остаться.
- Но как же Диор...
- Слишком поздно, Олисия. Он уже мертв. Смерть не властна надо мною, но и я над ней тоже. Я не могу вернуть того, кто уже перешел по мосту.
- Но... Но неужели уже ничего? Ничего нельзя сделать?! Ты же обладаешь такой нечеловеческой мощью...
- Она ни что, по сравнению с тем, что было у меня прежде, но даже тогда... - Отрицательно помотал головой он. - На это были способны лишь те, кого вы называли своими богами.
- Должен же быть хоть какой ни будь способ! - Глядя, как гигант продолжает испаряться, в отчаянии ударила я кулаком по полу.
- Мне известен лишь один метод, - прозвучал его двоящийся голос из
едва дрожащего воздуха, потерявшего свою форму и очертания.
- Какой?! Скажи, и я сделаю все, что угодно, лишь бы вернуть его к жизни! - Взмолилась я, но комната, казалось уже опустела.
Ресс и Альвиер. Члены братства.
- Ты уверен, что он здесь? - Альвиер с нескрываемым удивлением и явным сомнением в голосе, осмотрел самый обычный, и на первый взгляд совершенно не примечательный постоялый двор. Здесь, на острове, где всегда было полно приезжих и гостей из самых разных миров, подобные заведения встречались буквально на каждом шагу. Они росли словно грибы после обильного, проливного дождя, и каждая, даже самая короткая улица, на окраине, давно могла похвастаться собственной таверной, трактиром, или корчмой. Глядя на это, не самые надежные из всех возможных укрытий, Альвиер просто ни как не мог поверить в увиденное. Ожидая как минимум надежной охраны, целой сети сложных охранных чар или, как минимум, надежно запертой двери, он с каждой минутой все больше начинал сомневаться в безошибочности и верности их затянувшихся поисков. Та простота и легкость, с какой они смогли найти и выследить неуловимого беглеца, годами скрывающегося от братства, просто не желала укладываться у него в голове, и даже в серьез начав опасаться, что преждевременно отправил в храм известие об обнаружении брата Дронгара, он вновь заставил Ресса перепроверить все еще раз.
