Успехи тайваньской экономики известны всем. Мне о них гордо рассказывал У Дуньги, президент Тайваньской биржи и бывший вице-премьер тайваньского правительства в Тайпее в своем офисе в Башне 101, которая еще недавно была самым высоким зданием в мире. До кризиса, на начало 2008 года, остров с населением 23 млн жителей являлся 17-й страной в мире по объему экспорта, а по некоторым важным позициям, вроде производства полупроводников или материнских плат, первой. По валютным резервам (250 млрд долл.) Тайвань — четвертый в мире после Китая, Японии и России, но в пересчете на душу населения это больше, чем у трех лидеров.
В 1989 году впервые разрешили участвовать в выборах другим кроме Гоминьдана партиям. Благодаря экономическим успехам у Тайваня были все шансы повторить политическую систему Японии, где на честных выборах 55 лет побеждала одна и та же партия, Либерально-демократическая, она же и правила. Поначалу так и пошло. На первых многопартийных выборах тайваньцы выбрали Гоминьдан, на первых свободных выборах президента в 1996 году — Ли Тенхуэя, тогдашнего главу Гоминьдана и действующего президента, который проводил на тот момент демократизацию и перестройку сверху. Но настоящая демократия — это не когда проходят выборы, а когда к власти на них приходит оппозиция. Это произошло в 2000 году, когда избрали Чэнь Шуйбяня.
Переведи меня через Тайвань
У Чэня — идеальная валенсовская биография. Он сын неграмотного крестьянина-арендатора с юга, был лучшим учеником в своем районе, поступил в Тайбэйский университет и стал адвокатом. Дальше — пьеса Горького. В начале 80-х он защищал в суде группу активистов, которые устроили в южном городе Гаосюн пикет за нашу и вашу свободу, демократию и многопартийность. Чэнь Шуйбянь проиграл процесс, зато проникся взглядами своих подзащитных. Потом вместе они организовали Демократическую прогрессивную партию. Из искры возгорелось.
Может быть, демократическая однопартийность по-японски на Тайване не задалась потому, что, в отличие от Японии, где по главным проблемам в народе единство, на Тайване есть вопрос, который всерьез разделяет нацию. Это вопрос об отношении к Китаю, вернее — о самоидентификации на фоне Китая. Проблема Тайваня слегка похожа на проблему Украины, с надрывом утверждающую свою самобытность на фоне России. Тайваньцы отвечают по-разному на вопрос «кто мы?»: альтернативный Китай, сжавшийся до размеров одного острова, или особая тайваньская нация — с китайскими корнями, но все-таки отдельная. И на вопрос «что делать?»: провозглашать независимость или согласиться, что в будущем Китай и Тайвань окажутся в одном государстве. «У нас проблема с обороной, — признавался мне генерал местной армии депутат Гоминьдана Шуай Хуамин. — Как мы можем сражаться против китайцев, не зная в точности, Китай — мы или нет». Как и на Украине, тайваньские демократы отвечают на этот вопрос отрицательно, они противники большого брата.
Как в романе «Остров Крым» Василия Аксенова (где большевики не взяли Крым, а белые построили в нем процветающую капиталистическую Россию в миниатюре), на Тайване есть «партия общей судьбы» и «партия раздельной судьбы». Парадокс в том, что партия общей судьбы сейчас и есть Гоминьдан, бывшие белогвардейцы и заклятые враги коммунистов, правящих материком. Демократ Чэнь Шуйбянь не решился на провозглашение формальной независимости, но при его правлении контакты с материком — и так ограниченные — были полностью заморожены, больше даже по инициативе раздраженного Пекина. В 2008 году Гоминьдан и его кандидат (теперь президент) Ма Инцзю победили с программой восстановления и развития отношений с Китаем. Практически сразу после победы Гоминьдана начались прямые регулярные авиарейсы между Тайванем и Китаем (раньше летали через Гонконг и Корею), прямое морское сообщение, в два раза увеличили ежедневную квоту посетителей из материкового Китая — с 3000 до 7200 китайцев в сутки.
Китай и Тайвань возобновили переговоры, замороженные в 1999 году, в ноябре 2008 года приняли на острове высокопоставленных китайских политиков, а в декабре — двух мишек-панд из пекинского зоопарка. Это пример знаменитой пандовой дипломатии: все панды на свете считаются собственностью КНР и находятся в своего рода дружественном лизинге, не дружишь с Китаем — нет панды. Демпартия не против панд — агентов влияния, хотя на них вырастет поколение тайпейских детей с чувством радостного умиления по отношению к китайскому медведю («потому что он хороший»). Зато они против нового соглашения о торговле, переговоры о котором запустили лично председатель КНР Ху Цзиньтао и новый гоминьдановский президент Тайваня Mа Инцзю. Но тайваньский бизнес за Гоминьдан: он, как признавался в разговоре глава Тайпейской биржи, давно выводит производство и инвестирует в коммунистический Китай через Гонконг и оффшоры.
Гоминьдан сильно изменился со времен каменного маршала. В июле 2008 года президент и председатель партии Ма Инцзю извинился за «белый террор» 1950-х и 60-х годов, когда казнили и посадили десятки тысяч тайваньцев с левым уклоном. Но, несмотря на это, в ноябре того же года арестовали бывшего президента, лидера Демпарии Чэня Шуйбяна с женой. Это трудно назвать новым белым террором: бог знает почему, молодую демократию всегда ловят на коррупции, как и старые авторитарные режимы. В 2006 году зять Чэня попался на инсайдерской торговле на бирже, а жена самого Чэня — на получении откатов. Тогда же счетная палата (по запросу Гоминьдана) обнаружила, что Чэнь израсходовал на личные нужды 10 млн тайваньских долларов (10 тыс. американских) из бюджета президентской канцелярии и прикрыл расходы кассовыми чеками других людей. Чэнь оправдывался тем, что деньги были израсходованы на шесть секретных дипломатических миссий, но смог подтвердить только две из них. Позже обнаружились и другие взятки, откаты и незаконные расходы. Уголовное дело по обвинению в хищении не завели только из-за президентского иммунитета. Рейтинг президента катастрофически упал, начались уличные сидячие протесты под лозунгами «Чэня геть!», для импичмента в парламенте не хватило всего 29 голосов. Тогда же, за два года до конца срока, Чэнь объявил, что передает все полномочия, кроме внешней политики и обороны, главе правительства и не будет иметь отношения к следующей избирательной кампании. Это не помогло: Демократическая прогрессивная партия проиграла. Вскоре после проигрыша, 14 августа 2008 года, Чэнь признался, что его жена переводила часть денег, собранных на избирательные кампании, на счета в Швейцарии. Он извинился, и оба на другой день официально покинули партию.
Сторонники Чэнь Шуйбяня не столько отрицали обвинения, сколько указывали на избирательность правосудия. Чиновники и политики Гоминьдана попадались на похожих вещах: например, тот же самый судья, который вынес пожизненный приговор Чэню, оправдал при сходных обвинениях Ма Инцзю, когда тот был мэром Тайбэя. Суд проходил без присяжных (пока это обычная практика на Тайване), а в середине процесса случилась подозрительная смена всех трех судей. Сам Чэнь, признавая часть грехов, указывал, что его дело политическое. Можно сказать даже — внешнеполитическое. «Гоминьдан и китайские коммунисты считают меня заключенным № 1, так как я самый большой камень, который лежит между ними и не дает объединиться. Ма Инцзю хочет упрятать меня в тюрьму как жертву для умиротворения Китая. Я польщен и горжусь этой ролью» — иронизировал Чэнь перед одним из допросов.
Дон Шуйбянь сидит уже пять лет. Да, он грешен. Но пожизненный приговор бывшему президенту и лидеру оппозиции все-таки вещь неслыханная для развитой страны. Демпартия деморализована, Гоминьдан спокойно может дружить с Китаем и вернуть прежнее почтение к маршалу Чан Кайши. Командор пришел за своим обидчиком. «Оставь меня, пусти — пусти мне руку».
Из того факта, что Чавес дружил с Путиным, торговал нефтью и ругал Америку, делают вывод, что Путин — это русский Чавес (или наоборот), а Россия — это евразийская Венесуэла. Вывод неправильный. Я ездил за репортажем в Венесуэлу, когда Чавеса выбирали на второй полноценный срок — в разгар его «боливарианской революции». И первое, что понял, — у них разное отношение к избирательному процессу. В отличие от абсолютного большинства революционных правителей и военных президентов, Чавес потерпел поражение в качестве лидера армейского переворота в 1992 году и победил на выборах в качестве кандидата в президенты в 1998-м, а потом еще на выборах 2000 и 2006 годов.
На последних в жизни выборах, в октябре 2012 года, смертельно больной Чавес провел избирательную кампанию явно в стадии ремиссии, бодрый и энергичный, как всякий раковый больной, резко прекративший химиотерапию. Возможно, этот отказ стоил ему жизни, но между выборами и лечением он отдал предпочтение выборам. Он получил 55%, его соперник на этих выборах, Энрике Каприлес, — 44%. У нас из оппонентов Путина в тот же год сильнее всех выступил фольклорный Зюганов — 17%.
