Александр Баунов
МИФ ТЕСЕН
Серия «Диалог»
Миф похож на мир тем, что в него можно вселиться и жить. Есть авторы, которые помогают человеку обустроиться в этом доме. А Александр Баунов делает все, чтобы человек не принял узор на обоях за пейзаж. В мире политической литературы он представляет ее живую, художественную часть. Этот жанр можно назвать художественным обществоведением. «Стиль Баунова. Тот случай, когда интеллект доставляет чувственное наслаждение» (Константин Богомолов).
МИФОЛОГИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ И ЛЕНТА НОВОСТЕЙ
Когда мы слышим слово «миф», мы представляем себе что-то в первую очередь греческое, а если не греческое, то обязательно древнее. Однако миф совсем не свойство древнего мира, не продукт архаического мышления, который в надлежащий черед сменили философия и наука. Наука и философия появились как критика мифа, но не вытеснили его, они и теперь существуют параллельно с мифом. Миф — никакая не фаза, не пройденный этап, его вообще нельзя пройти, миновать, вытеснить. «Все на свете есть миф», — говорил Алексей Лосев. Даже то, что нам кажется политикой, историей и журналистикой. Журналистикой особенно.
Александр Македонский — абсолютно исторический персонаж. Но в мифологии новогреческих моряков — он властитель мира, супруг морской владычицы Горгоны Пречистой. Горгона Пречистая (Горгона-Панагья) встает из моря, останавливает корабль и спрашивает: «Жив ли Александр Великий?» И надо отвечать, что «живет-здравствует и над миром царствует», а то потопят. Но ведь и маршал Жуков, и любое другое «Имя Победы» уже не совсем исторический персонаж, он уже на полпути к Македонскому. И на вопрос: «Стоит ли Россия?» — надо отвечать правильно, а то выдаст волк и сожрет свинья.
Или вот любезные мне греки в поздние Средние века, при турках, забыли, что они греки (Ellines), себя называли «ромьи» или «христьяни» (римляне или христиане соответственно), а эллинами считали своих предков, которые жили на этой земле до них, да вымерли. И когда они раскопали в XIX веке шестиметрового архаического куроса на острове Наксос, не задумываясь, назвали его «Эллин». В некотором смысле назвали верно.
Зато потом, когда в эпоху национальных возрождений Европа напомнила грекам, что эллины — это они и есть, они забыли свое прежнее забвение. Старые мифы сменились новыми: конечно же мы те самые греки, которые ходили на Трою и били персов с Македонским — без малейшего отклонения и изъяна. Конечно же древние греки говорили по-гречески точно так же, как мы, а мы — как они, наше произношение древнегреческого и есть единственно правильное, и читать Гомера иначе, чем мы произносим слова в таверне, — кощунство и издевательство над греческим языком. А что при таком чтении не выходит гекзаметра, так это проблема Гомера, а не наша. Может, и гекзаметр весь этот немцы придумали, как и экономический кризис, чтобы нас унизить и поработить.
И наш мир населен от Тартара до Олимпа мифическими персонажами. Называем вроде бы исторические имена: Жуков, Столыпин, Кутузов, а они все пречистые горгоны. И вот еще доказательство, что миф никуда не вытеснен наукой, журналистикой, информацией. Мы живем в окружении мифических народов. Раньше были листригоны, феаки, амазонки, циклопы, псоглавцы. Но и сейчас мир населен такими же. Зайдите в Интернет. На Западе живут страшные пиндосы, которые во все лезут и всем правят. С юга надвигаются грозные хачи и чурки. По-прежнему существует хотя слабеющий и вымирающий, но крайне влиятельный народ — жидомасоны. По миру рассеяны злобные либерасты — этих особенно много в Европе, но они умудрились тайно поработить весь мир. Их заклятые враги — народ совков.
Среди тех, кто им противостоит, выделяются статью и голубизной глаз мифические славянороссы. И православные. Своеобразный безбрачный однополый народ, вроде амазонок, скоро захватит землю — это народ геев, или западных педиков. А в интеллигентских мифах где-то на просторах Родины тихо стонет быдло под шансон и пиво.
Список мифических народов постоянно растет, их хватит уже на целый континент. Появились «беркутня», «ватники», они же «вата», «колорады» (эти не иначе как шестиногие яйцекладущие, потому что кроме самок «колорадов» были замечены «личинки колорадов»). И враждующие с ними народы «укров» и «укропов» (эти, судя по названию, размножаются вегетативно), «майдаунов» и бендеровцев, а также народ жидобандеровцев, произошедшей, вероятно, от смешения рас. Особняком стоит народ «вышиватников» — тупиковая ветвь украинцев. Появились и новые мифические страны: Луганда, Лугандон, Даунбасс, Крымнаш, Новороссия, рашка (у названия этой страны уникальная орфография, оно всегда пишется с маленькой буквы), Укропия, Москвабад. Армии воюющих мифических народов называются «террористами» и «фашистами». Люди эти, как писал еще Геродот, питаются сырой рыбой и шишками.
Первый взгляд на вещь, естественно, мифологичен. Философ Владимир Бибихин говорил, что миф похож на мир тем, что в него можно вселиться и жить. А еще раньше Лосев писал, что мифологическое понимание «заключается в наипростейшей биологически-интуитивной непосредственности соприкосновения сознания и вещей». Иными словами, миф — первая искра, которая высекается разумом при столкновении с реальностью; первое, куда разум непроизвольно помещает событие, это полочка того или другого мифа.
И только потом есть возможность преодолеть миф, чтобы постараться увидеть вещь такой, какая она есть. Эта возможность не всегда совпадает с желанием. Чаще она ему противоречит.
Человеку в мифе уютно. Можно сказать, что миф — родной, родительский дом человеческого разума, который ему не хочется покидать.
Помогают ли ему выйти на прогулку журналисты, вообще создатели текстов?
Смотря какие. Слова Бибихина можно дополнить репликой из одного из последних романов Виктора Пелевина, которые давно не художественные произведения, а философские диалоги, оправленные сюжетом-притчей: «Люди ищут в информации не правды, а крыши над головой».
Соответственно подразделяются и поставщики информации — на строителей и тех, кто проветривает дома, устраивая в них экзистенциальный сквозняк.
И вот еще пример того, как обширны владения мифа. Для науки и для философии важное требование — непротиворечивость. Научное, философское, рациональное познание, если видит в предметах противоречие, старается их разрешить, обойти, снять. Истина, точное знание должны быть по возможности непротиворечивыми. Нужно делать выбор: или то, или, уж извините, это.
А у мифа нет такой задачи. Основная черта мифа — безразличие к противоречиям, отсутствие требования непротиворечивости. Греки знали, что Рея спрятала новорожденного Зевса от пожирающего детей Кроноса в горной пещере. Но этих пещер было несколько. Критяне показывали Идейскую пещеру, эта версия была самой популярной, но в Аркадии показывали свою пещеру, а в Малой Азии — свою. И была еще пещера на Наксосе. Вместо того чтобы возмутиться и задаться вопросом, кто из жрецов врет, грек поклонялся всем: оказавшись на Крите — критскому вертепу Зевса, в Аркадии — аркадскому, в Малой Азии — малоазийскому. А на Крите показывали еще и гробницу Зевса.
«Критяне все-то солгут, еще бы: и гроб сотворили критяне, боже, тебе, — а ты пребываешь живущим!» — сердился Каллимах, но греки, на всякий случай, поклонялись и ей, могиле бессмертного Зевса.
Миф естественен, он растет из почвы, как дерево. Бесполезно предъявлять претензии к дереву: его место в саду.
Точно так же и сейчас при взгляде на мир мифологическое сознание не видит противоречий, не отбрасывает несовместимых вариантов.
Мифологическое сознание может отрицать даже и собственный жизненный, эмпирический непосредственный опыт. Его носители ездят за границу и сплошь и рядом видят целующихся, обнимающихся, держащихся за руки мужчин и женщин и весело играющих детей, но по приезде домой мифологическое сознание как ни в чем не бывало соглашается, что да, только у нас мужчины продолжают любить женщин, только у нас не разучились детопроизводству, и для того, чтобы поддерживать естественное влечение между М и Ж, нужны государственная поддержка и государственный запрет, а то, как там, у них, все разбредутся по своим полам.
Или вот недавний важный пример: конечно, революции в арабских странах устроили американцы (народ америкосов), — не сомневается мифологическое сознание. Мифологическое сознание, однако, совершенно игнорирует вопрос, почему же всемогущие америкосы начали революции у своих союзников? В самом деле, режимы и в Тунисе, и в Египте давным-давно числились в разряде прозападных и дружественных (оба имели соглашение об ассоциации с ЕС, за которую так билась Украина). А те ближневосточные режимы, которые американцы действительно хотели бы свалить — в Сирии и в Иране, — один сопротивляется и имеет шансы выстоять, другой и вовсе стоит как ни в чем не бывало, и с него снимают санкции.
