Ну а Карсавин… Тот конечно же не отстанет от него до тех пор, пока не выполнит задание Центра. Он бы и сейчас стоял над его душой, но, слава богу, в штаб ему дорога заказана. Сюда вообще сейчас никого не пускают, кроме тех, у кого есть специальный пропуск. Даже Лизу не пустили, когда она однажды решила повидать Болохова. Не положено – и все тут. Но ее хотя бы знают здесь, а вот если вдруг Карсавин начнет крутиться возле дверей штаба, его люди Шульженко быстро возьмут в оборот. И тогда ему даже его приятель Шатуров вряд ли поможет. Сочтут за шпиона и расстреляют, предварительно переломав ему все кости. Он это, скорее всего, понимает и не сует сюда свой нос.
А тут вдруг Болохов сам захотел увидеть Карсавина. Это случилось после того, как, вернувшись из японской военной миссии, генерал Хорват собрал своих подчиненных и объявил им о том, что в ближайшее время Китай намерен разорвать дипломатические отношения с СССР.
– Это означает войну? – не выдержал и спросил его кто-то из офицеров.
– Думаю, да, – подтвердил тот. – Осталось согласовать с союзниками план наших совместных действий и назначить точную дату наступления. – Он вдруг усмехнулся. – А Советы-то боятся войны. Ведь они к ней совершенно не готовы. Оттого и зачастили их эмиссары в Пекин – все пытаются мирным путем урегулировать конфликт. Я имею в виду ситуацию, сложившуюся вокруг КВЖД. Но дорога для нас и наших союзников только повод. Наша главная цель – освободить Россию от большевиков. В этом нам помогут все ведущие страны Запада, не говоря уж о Японии. Нам ясно сказали: вы начинайте, а мы вас поддержим… Увы, Советы тоже не дремлют. От своего человека в Москве мы получили сообщение, что Реввоенсоветом СССР готовится приказ о создании Особой Дальневосточной армии, в состав которой войдут пять стрелковых дивизий, две кавалерийские бригады и отдельный Бурят-Монгольский кавдивизион. Со временем же эта армия пополнится переброшенными из центральных районов страны еще двумя стрелковыми дивизиями, а также ротой танков МС-1 и пятью самолетами. Также в состав армии будет включена и Амурская военная флотилия. Так что, господа, надо спешить, пока Советы не укрепили свои дальневосточные границы.
Офицеров так взволновали эти слова, что они потянулись за сигаретами, и скоро кабинет наполнился едкими клубами табачного дыма. Хорват, чувствуя состояние подчиненных, не стал выговаривать им за табачок и вместо этого сам закурил.
– А ваш источник, Дмитрий Леонидович, вызывает у вас доверие? – неожиданно спросил генерала кто-то из присутствующих. – Может, Советы просто блефуют? В конце концов откуда им знать о наших намерениях?
– Слухами земля полнится, – с усмешкой произнес седой полковник, сидевший в конце длинного стола, предназначенного для гостей кабинета.
– Просто так ничего не бывает, – заметил кто-то.
И тут началось.
– Вы намекаете на то, что среди нас может находиться шпион?
– А почему бы и нет?..
– Ерунда! Люди здесь все проверенные…
– А все ли?
– Господа, неужели война?
– А вы разве этого не хотели?
– Война – это наше спасение, господа!
– Это уж как дело пойдет.
– Ну вот, уже пораженческие настроения появились!
Хорват взял в руки карандаш и постучал им по столу.
– Тише, господа, тише! Я вас не для того позвал, чтобы вы устраивали митинг. – Он сделал паузу и вдруг заявил: – Здесь кто-то усомнился в надежности нашего источника в Москве… Так вот я вам скажу, что это большой профессионал и преданный нашему делу человек. В Гражданскую он служил в контрразведке адмирала Колчака, выполнял исключительно секретные задания. Сейчас живет под чужой фамилией. Больше по известным причинам я ничего сказать вам о нем не могу… Ну а что касается советских шпионов… Я думаю, Шульженко со своими архаровцами не даст им проникнуть в наши ряды. У него такой собачий нюх на них. Правильно я говорю, господин штабс-капитан? – отыскав глазами начальника контрразведки, спросил он. Тот в ответ лишь коротко прикрыл глаза.
«Надо срочно передать всю эту информацию в Центр!» – подумал Болохов, которого тоже обязали явиться в кабинет Верховного. Но вот вопрос: как выбраться из здания? Может, через окно? Но еще третьего дня генерал приказал забить гвоздями все рамы на первом этаже, так что этот вариант отпадал. Осталось обратиться за помощью к Шатурову. У того голова хорошо работает, для него нет ничего невозможного. Сам говорил, что прибыл в Маньчжурию с одним лишь дырявым вещмешком, а теперь он богатый человек.
– Серж, мне обязательно нужно выйти в город, – улучив момент, когда ротмистр остался один в канцелярии, сказал он ему.
– Это исключено! – воскликнул Шатуров.
– Но ты же все можешь!.. Сделай же что-нибудь! – взмолился Александр. Он выглядел таким потерянным, что ротмистру стало жалко его.
– Что, по Лизе соскучился? – усмехнувшись, спросил он.
– Да, – соврал Болохов – Я обещал ей…
Ротмистр глубоко вздохнул, а затем с шумом выпустил воздух из легких.
– Ладно, я что-нибудь придумаю, – сухо сказал он, и было видно, с какой неохотой он произнес эти слова. Он по-прежнему любил Лизу, хотя делал вид, что давно уже со всем смирился.
В тот же день Александра отправили с пакетом в японскую военную миссию, однако вначале он решил повидаться с Борисом. Тот обычно днем пропадал на Пристани, где находились арендованные им у Сергея Федоровича пакгаузы, – туда он и велел везти его извозчику.
Карсавин, к счастью, был на месте. При этом не один: с ним был мсье Альбер, который в ожидании чрезвычайных новостей не знал, чем себя занять. Он сильно скучал и находил отдушину только в обществе Бориса, с которым за это время успел подружиться. Журналист читал какую-то газету, устроившись на скамеечке возле пожарного щита, в то время как Карсавин с деловым видом ходил по прилегающей к речному порту грязной, заваленной мусором территории, отдавая рабочим распоряжения. Появление Болохова немало удивило его. Он впервые видел его в форме белого офицера, поэтому невольно залюбовался им. «Хорош, – подумал Карсавин о нем. – Попади он сейчас на императорский бал – всех бы фрейлин свел с ума».
– Какими судьбами? – изобразив на своем лице изумление, спросил он Александра.
– Да вот пришел посмотреть, чем вы тут занимаетесь, – поприветствовав его, произнес тот и тут же добавил негромко: – Мне нужно срочно кое-что вам сказать…
– Пошли! – коротко бросил Карсавин.
Он отвел Болохова на задки территории, где в небольшом каменном особнячке у него располагалась контора. Поднявшись на второй этаж, он буквально впихнул Александра в какой-то кабинет и запер дверь.
– Садись! – указал он глазами на стоявший подле небольшого письменного стола старинный венский стул, а сам опустился в большое кожаное кресло.
Болохов сел и, положив руки на массивную, тронутую временем столешницу, огляделся. Здесь было сумеречно и пахло сыростью.
– У меня есть для Центра очень важное сообщение, – произнес он.
– Говори, – тут же навострил уши Карсавин, и Болохов подробно рассказал ему о том, что он услышал этим утром в кабинете Хорвата.
– Что ж, информация ценная, – выслушав Александра, заключил Борис.
– Но это еще не все, – сказал Болохов, протягивая хозяину кабинета листок бумаги.
– Что это? – спрашивает Борис.
– А ты прочти…
Тот еле слышно зашевелил губами: «Китайское правительство продолжает вынашивать планы нападения на СССР. Основные силы предполагаемого противника, группировка которых носит ярко выраженный наступательный характер, сосредоточены на стратегических направлениях: вдоль железной дороги Хайлар – Маньчжурия; Чжалайнор, Цицикар – южнее Благовещенска; в устье реки Сунгари и в районе Турьего Рога – в Приморье. На данный момент в его распоряжении находится Мукденская армия (около 300 тысяч человек), белогвардейские отряды (около 70 тысяч человек) и Сунгарийская речная флотилия (11 боевых кораблей). Одной из важных стратегических баз для нападения на советский Дальний Восток является крепость Лахасусу у впадения в Амур Сунгари. В штабе объединенных белогвардейских войск подсчитали, что по численности армия, сосредоточенная в Маньчжурии, в три, а то и пять раз превосходит численность советских войск, находящихся вдоль границ с Китаем».
– Вот это то, что надо! – с трудом сдерживая эмоции, произнес Борис.
– Это последние данные, – пояснил Болохов…
– Я сегодня же передам всю эту информацию в Центр, – сказал Карсавин и вдруг насупился: – Ну, когда думаешь возвращаться в Москву? А то ведь мамаша твоя уже волнуется…
Вот этого-то Болохов больше всего и боялся. Это было в традиции ОГПУ брать в заложники родственников тех, кто подлежал аресту. Кто из нормальных людей оставит в беде близкого человека?
– Не беспокойся, придет время – вернусь, – заявил он. – А пока что я нужен здесь… Я думаю, после того, как в Центре получат мою информацию, там это поймут.
