это совершенно другой человек: он большой, сильный и глупый. Пускай это и относительно завышенных норм аристократов. В общем, мало этого, так он ещё из свободного рода. А свободный род — это палка о двух концах: с одной стороны, свобода от лишних общедомовых налогов; зато с другой стороны — это слабость и беззащитность. Потому что каким бы сильным свободный род не был, его почти всегда раздавит даже самый маленький дом. А я нахожусь в далеко не слабом доме, так что у него от одной мысли поссориться со мной должны поджилки трястись, ведь если он влезет в проблемы, связанные с моим домом, то его даже Кавано не спасёт, ради которого он и влезет в эти проблемы. И он это должен понимать, как никто другой — всё же он уже несколько лет дружит с ним.
— Понятно. Кратко говоря, ты будешь использовать разницу в социальных статусах и силах, чтобы надавить на Нао Такэучи.
— Низко?
— Что низко? — не совсем понял я.
— В плане, ты считаешь подобное низким, нечестным, или может, неправильным? — вглядываясь мне в глаза, задала она вопрос.
«Считаю ли я подобное низким? Очевидно же…»
— Нет. Это вполне естественно…
«… для такого дерьмого и неправильного мира…»
— Ну да, иначе ты точно не можешь думать, всё же ты такой же. А учитывая весь опыт общения с тобой, у меня складывается ощущение, что ты и вовсе не имеешь каких-либо норм. Ты словно само воплощение этого мира.
«Воплощение этого мира?..»
«Воплощение жестокости, расчётливости и бесчеловечности?..»
«Да, пожалуй, это действительно похоже на это…»
«Может быть, именно поэтому я оказался в этом мире, а не в каком-либо другом?..»
— Ответил, — с улыбкой прервала мои мысли Мияко, — пошли, он в сорок второй.
* * *
Хоть с одной стороны я и не хотел идти к Кавано именно сейчас, ввиду его общей раздраженности и, как мне кажется, злопамятности, но была причина, почему мне это всё же выгодно.
Так что выказывал я своё недовольство больше из желания поддержать разговор, нежели из-за того, что действительно не хотел сейчас идти к нему.
И соответственно итог подобного очевиден: мы сейчас стоим прямо напротив сорок второй комнаты, где он и должен быть, если Такэучи не обманул Мияко.
Мияко сделала шаг в сторону двери и начала активно в неё стучать.
И стучать не так, как положено аристократии; и точно не так, как положено воспитанной даме. Она стучала так, словно она одна из маргиналов-алкоголиков, которая где-то увидела объявление, что в указанном месте раздают бесплатную выпивку, и теперь готова убить за неё…
«Мне даже кажется, что прикладывай она чуть больше усилий — на двери остались бы вмятины…»
И вот, в один из замахов Мияко, дверь отварилась и…
— ХВАТИТ!!! — заорал во всю глотку Кавано, стоящий в комнате в одних трусах.
У него были растрёпанные волосы, которые ранее всегда были аккуратно уложены; а так же красное лицо, со вздувшимися венами; и очень интенсивное дыхание, от которого его достаточно жилистая грудь подростка постоянно вздымалась.
Но я в миг отвлёкся от его тела и осознал причину его внешнего вида. И всё это из-за плачущей, полностью обнаженной девушки, располагающейся внутри комнаты, на одной из кроватей. Даже на таком расстоянии видны синяки, расходящиеся у неё по всему телу, и особенно ими была усеяна её пятая точка…
— Чего вам?! — заметив наши взгляды, направленные в глубь комнаты, он немного прикрыл дверь.
— Пари. Ты его проиграл и теперь на…
— ХВАТИТ!!! — взбесился он, — Я и сам знаю, что я проиграл пари!
— Именно поэтому сейчас отыгрываешься на девочке? — колко подметила Мияко.
«Вот и наглядный пример того, о чём была речь первого апреля. „Мясная дырка“ — это единственное настоящая суть применения слуги-девушки…»
— Тебя это ебать не должно!
Видимо, из-за того, что тут более никого не было, он позволил себе говорить, как хочет.
Мияко на это хмыкнула и сказала:
— Ну да, тут ты прав, меня это не «ебёт», ведь ебёшь же ты не меня, — и будто специально, с победной улыбкой на лице, подложила руки под свою грудь, делаю ту на вид ещё больше.
И, судя по виду Кавано, на него это сработало: он стал выглядеть ещё более злым, попутно начав пыхтеть, как паровоз.
— Если вы не скажете, чо вам надо — я закрою эту ебанную дверь!.. — почти прошипел он.
— И пойдёшь дальше трахать беззащитную простолюдинку? — явно не смогла отказать себе в удовольствии Мияко.
Это было последней каплей, после которой Кавано почти захлопнул дверь. И захлопнул бы, если бы ему не помешала Мияко.
— Я хочу, чтобы ты придерживался ставок и, если Акира что-то прикажет — выполнял, как верный слуга, — всё же избавившись от своего ехидного настроя, высказалась Мияко.
Кавано лишь тцыкнул в ответ и приложив ещё больше сил, закрыл дверь, громко хлопнув.
— Вот теперь он услышал, — довольно сказал Мияко.
— А это нормально?
— Ты про ту простолюдинку?
— Да. Это же полноценное изнасилование с побоями.
— Пф-ф… она обычная простолюдинка, а он аристократ из относительно знатного рода, так что это более чем нормально, — высказала она своё мнение и посмотрела на меня. — Или ты хочешь ей помочь?
«Хочу ей помочь?..»
— Нет, — почти не потратив времени ответил я.
«Помощь одному никогда ничего не принесёт, кроме траты собственных сил. Если и действовать, то радикально и массово…»
Глава 32
После разговора с Кавано, мы с Мияко решили разойтись по комнатам и отдыхать до завтрашнего дня: всё равно сейчас уже вечер, переходящий в ночь, и идти в тот же спортивный зал я не хочу.
Так что попрощавшись с Мияко, я направился в свою комнату.
Хотя, направился — это громкое слово. Всё же я уже был в мужской части здании, где и располагается моя комната. Поэтому пройдя с десятка три метров, я уже дошёл до двери своей комнаты, которую открыл, приложив к дисплею телефон.
Послышался уже знакомый «пилик», означающий удачное открытие двери, а дисплей загорелся светло-зелёным цветом.
Я потянул на себя дверь, надеясь, что мои сожители окажутся вполне адекватными людьми, которые не будут, впоследствии, доставлять мне проблем.
И стоило мне отварить дверь, как на меня с интересом уставилась пара глаз. Всего лишь одна пара.
— Привет, — помахал мне рукой молодой, неплохо сложенный парень, лежащей с книгой на одной из кроватей.
У него темно-каштановые волосы, карие глаза и короткие волосы, с такой же добродушной улыбкой, как и его голос.
— Привет, — сказал я, зайдя во внутрь, закрыв за собой дверь.
— Меня зовут Кадзумицу Хонда, приятно познакомится, — встав с кровати,
