Лицо Фазира тут же смягчилось, затем он принял обычное выражение лица и закатил глаза.
— Хорошо. Я сажусь, — фыркая произнес Фазир с притворным недовольством, метнув взгляд в сторону Лили. — Малышка Лили, женитесь уж поскорее, ради Бога, я голоден.
Лили снова захихикала, но на этот раз Нейт присоединился к ней своим мягком глубоким смехом.
Фазир взял Таш за руку и усадил ее назад в кресло.
Все сидели, за исключением некоторых джиннов, которые дрейфовали в воздухе.
Нейт взял Лили за руку, Лили сжала в ответ его руку.
И посмотрела в глубину красивых, темных глаз, ее горячо любимого Нейта.
Десять минут спустя они поженились.
Эпилог
Нейт
Восемь лет спустя. Нейту — сорок четыре, Лили — тридцать восемь, Таш — пятнадцать, Джону — семнадцать, Фазиру — слишком много, чтобы считать, снова начало мая...
Роллс-Ройс подъехал и остановился перед огромным книжным магазином на Оксфорд-стрит в Лондоне.
Нейт заметил очередь, тянущуюся к двери и заворачивающую за угол.
Он повернулся к молодому человеку, сидевшему рядом с ним.
— Похоже, нам придется задержаться здесь на некоторое время, Джон, — сказал Нейт своему сыну.
Молодой человек пожал плечами, взглянул на отца и закатил глаза.
Нейт улыбнулся.
Они это уже проходили, книги Лили стали очень популярны, и она уделяла много времени встречам с читателями.
Семь лет назад Лили опубликовала роман о вдове, потерявшей мужа на войне, о дочери, которая росла без отца, о трудной жизни, о любящем мужчине, за которого она вышла замуж, и обратилась к джинну со своим желанием иметь дочь, и у которой был роман с безумно красивым, но жестким хладнокровным, неприступным мужчиной, чье сердце она должна была растопить, пройдя испытания и невзгоды.
Он стал бестселлером, и Лили часто с Нейтом, Таш и недавно усыновленным десятилетним сыном Джоном, путешествовали по миру, подписывая книги или выступая перед поклонниками.
После выхода первого бестселлера, следующие книги почти всегда встречались фанатами на ура, однако Лили начала писать серии книг, в которых книги шли одна за одной, о романтических влюбленных и перипетиях, которые им предстояло пройти, каждый роман был наполнен юмором, немного грустью и всегда, в них присутствовал джинн.
Нейт и Джон стали пробираться сквозь толпу к столу, за которым сидела Лили со стопкой книг, улыбаясь своей необычной, эффективной улыбкой, подписывая книгу следующему читателю в очереди.
По истечении восьми лет Нейт все равно каждый день телом (и сердцем) продолжал реагировать на ее улыбку.
— Папа! — закричала Таш и рванула со своего места рядом с Фазиром, который стоял позади, справа от Лили, охраняя и наблюдая за всем.
Таш бросилась на Нейта, она стала высокой, стройной, и ему пришлось от ее наскока, покачнуться на пятках, удерживая равновесие.
Она так и не изменила своей привычки, кричать о его прибытии, наскакивать на него и обвивать руками его за шею, каждый раз, как только он приезжал.
Как-то поздно ночью несколько лет назад, лежа в его объятиях в темноте, Лили с грустью сказала Нейту, что ей кажется, будто бы Таш боится, что не вернется, когда каждый раз оставляет ее, поэтому она так бурно реагирует на его возвращение.
Нейта уже давно беспокоил этот вопрос.
Он отодвинулся от своей дочери, заправил тяжелые черные волосы ей за ухо и улыбнулся, глядя в глаза, его глаза, и она улыбнулась ему в ответ. Он увидел в них облегчение, и эту эмоцию он наблюдал с самых первых дней, как только вошел в ее жизнь, затем ее взгляд быстро изменялся.
— Господи, Таш. Ты когда-нибудь собьешь его с ног, зачем ты это делаешь? — пробормотал Джон стоя рядом с Нейтом.
Таш освободилась от объятий Нейта и толкнула своего брата в плечо.
— Заткнись, Джон.
— Повзрослей, Таш, — выстрелил Джон в ответ.
— Ты повзрослей, — в ответ ввернула Таш.
Джон повернулся, глядя на отца возмущенными глазами.
— Хватит, — тихо сказал Нейт, но твердо, в течение многих лет, когда их отец говорил им в подобном тоне, они немедленно повиновались. Хотя, надо сказать, Таш делала это с явной неохотой, а Джон делал с особой наглостью и высокомерием, как утверждала Лили, на что Джон получал от Нейта нравоучения, иногда очень долгие, проводя воспитательную работу над его характером.
Нейт настороженно относился к усыновлению ребенка старше Таш по возрасту, особенно к уличному дикому ребенку очень похожего на него.
Лили настаивала, Лаура присоединилась к ней. Максин потребовал (причем резко). Виктор, что удивительно, встал на сторону Лили, Лауры и Максин. Фазир, на удивление, встал на сторону Нейта.
И конечно же не удивительно, что Лили убедила Нейта, а также и Фазира.
Это было нелегко.
Джон был очень симпатичный парень, высокий, стройный, сильный, с темным волосами и глазами. Он был умный, не такой умный, как Таш, но он был воспитан по законам улицы, с острым умом и быстрой обучаемостью.
Джон был также грубым, сквернословящим, дурно воспитанным и был лишен обычных радостей жизни, по сравнению с Нейтом, даже превзошел его в этом.
Таш, с ее открытым сердцем, тотчас же приняла его. Она очень хотела иметь брата и это стали месяцы неослабевающего восторга Таш, который просто сокрушил Джона. И конечно же непоколебимая, но не чрезмерная любовь Лили, не такая, какую Лаура показывала Нейту, и твердое руководство и врожденное понимание Нейта. Не говоря уже о Фазире, этом диковинном, но заботливом мужчине, экзальтированной Максин с ее властной любовью, нежными ласками Лауры и грубоватая доброта Виктора.
Это заняло целый год, с того момента, как Джон появился у них и до того момента, когда он принял всех, позволив себе стать одним из членов семьи.
Единственной, кто в семье знал всю его историю, была Таш. Но так думал Джон, что Таш была единственной, кто знал. Фазир услышал их разговор, позвал Лили, которая махнула рукой проходящему мимо Нейту, и они все подслушивали, стоя под дверью, пока Нейт окончательно не понял, что они подслушивают под дверью совсем личную историю Джона, и стал решительно уводить их — жену и ее джинна дальше по коридору, они молча тихо боролись, в конце концов Нейт сдался. Джон рассказал все своей новой сестре. И Таш хранила его секреты, и они сблизились, по-настоящему сблизились, как брат и сестра.
Хотя к небольшому раздражению Нейту, они постоянно ссорились.
Сейчас они все трое стояли и наблюдали, как Лили подписывала книги.
— Я хочу, чтобы эта толпа поскорее рассосалась, я хочу есть, — нетерпеливо пробормотала Таш.
— Осторожнее со своими желаниями, сестренка, — Джон небрежно обнял Таш за плечи, и она оперлась на брата, — Фазир смотрит.
Фазир, как заметил Нейт, не смотрел, а хмурился. Но Фазир всегда хмурился.
Джон знал кто такой Фазир. Джон даже мог загадать собственное желание, хотя ему, как и Таш, еще не пришлось этим воспользоваться. Такой распорядок появился два года назад, после посещения Великого Гранд Джина Номер Один. По какой-то причине, эти визиты перешли на регулярную основу, и происходили обычно, когда Лили делала торт Нейту, которые она стала готовить каждую неделю в первый же месяц, как они только поженились (как и обещала), потом каждый месяц после вечеринки его первого дня рождения, которое отмечалось теперь ежегодно в обязательном порядке, и кроме Дня рождения Нейта отмечались все другие дни рождения и праздники.
Правила магического обслуживания Фазира их семьи были оглашены на их свадебном приеме. Каждый прямой потомок Нейта и Лили имел одно желание, если Фазир желал наградить его еще одним, то мог это сделать и Фазир должен был жить с первой рожденной девочкой, если у него не будет другого желания жить с кем-то еще более предпочтительным, это на усмотрение Фазира.
У Фазира с Джоном были своеобразные отношения, которые могли даже составить конкуренцию отношениям между джинном и Таш. Фазир не любил так никого, как любил Лили. Даже Нейт понял это через некоторое время.
Фазир подошел к Нейту и детям, стоявшим рядом, но, как всегда, он направил свой взгляд на Нейта.
— Сделай что-нибудь. Мне необходимо выпить кофе. Мне нужно съесть кусок торта. Я умру, если не съем торт сейчас же, — сказал он Нейту.
— Ты не умрешь Фазир. Ты не можешь умереть, — сказала Таш, сморщив нос.
— Хорошо, я буду испытывать муки хуже, чем смерть, — произнес Фазир.
— Это какие? — спросил Джон, ухмыляясь, он всегда так реагировал на странное поведение Фазира.
— Экстремальный голод и отсутствие торта, — ответил Фазир, и его взгляд перекинулся к Нейту. — Натаниэль, сделай что-нибудь.
Нейт посмотрел на часы, у Лили уже прошло сорок пять минут забронированного времени, она должна была закончить.
Он повернул голову и посмотрел на свою жену. С каждым днем она становилась красивее, все больше и больше, и он рассеянно задался вопросом, может он околдован.
