утомил. Какое уж тут веселье – я всю ночь хандрил и дулся на диване. В конце концов она
оставила меня в покое и переключилась на Гриффина. – Он пожал плечами. – Ну, чем это
кончилось, ты и сама знаешь.
Я вымученно сглотнула, понимая, что напридумывала себе множество небылиц.
– Я был… Я до сих пор совершенно убит тем, что произошло в машине, – тихо
проговорил Келлан. – Тем, что я сказал. И сделал. До того момента я понятия не имел, что ты
думала, будто я спал с Анной, и был так зол на тебя за Денни, что позволил тебе поверить. Я
приукрасил события. – Он потупился, сгорая от стыда. – Злость чуть не заставила меня
хотеть тебя еще сильнее.
Мне пришлось сглотнуть раза три, прежде чем я смогла говорить.
– Келлан… Ты и представить себе не можешь, как мне было трудно. Как тяжко было
просить тебя остановиться, когда все тело молило не делать этого.
Испытывая желание поцеловать его, я погладила его по щеке. Кадык Келлана
дернулся.
– А ты понятия не имеешь, как было трудно остановиться. Я не врал насчет того, что
думал.
Я шумно глотнула, глядя на него и вспоминая слова, сказанные по глупости. Он
пытливо следил за моим лицом.
– Теперь ты думаешь обо мне хуже?
Я упрямо помотала головой, и он со вздохом отвернулся:
– Прости, Кира, что я наорал на тебя.
Глаза Келлана влажно блеснули, как только он вновь обратился взором ко мне, и я
пробежалась рукой по его волосам. В очередной раз гулко сглотнув, я обрела способность
говорить.
– Я знаю, что ты сожалеешь… Я помню.
– А, ну да… Реветь, как малое дитя… Не лучшее мое выступление.
Он собрался отвернуться опять, но я придержала его за щеку и заставила смотреть
мне в глаза.
– Я не согласна. Иначе я не увидела бы, что ты сожалел, и больше, наверное, никогда
бы не заговорила с тобой.
– Я не просто сожалел. Мне было жутко оттого, что я так с тобой разговаривал… Но
главное – я был уверен, что взял и разрушил единственную любовь, которая у меня была. Я
знал, что потерял тебя. Мне было ясно, что ты тогда целиком и полностью вернулась к
Денни. Я прочел это в твоих глазах и понимал, что мне больше нечего ловить – никогда.
Слеза наконец скатилась по его щеке, и я смахнула ее большим пальцем.
– Я никогда не думал, что мне будет… хорошо с тобой. Ни с кем этого не было,
никогда. Ты не знаешь, как много это для меня значило.
Келлан с новым усилием сглотнул, и я опять захотела поцеловать его, но он чуть
отодвинулся и сверлил меня взглядом.
– После этого мне было страшно к тебе приближаться. Я разрешил себе последнее
«прости» на кухне, но больше не хотел до тебя дотрагиваться. – Он заглядывал в мои глаза,
как будто искал в них прощения. – Прости, что сделал тебе больно, но мне нужно было
отвлечься и убедиться, что впредь я такого не допущу.
Он отвел мою руку от щеки и отвернулся, снова взирая на город. В его все еще
влажных глазах искрились огни.
– Прости меня, Кира, за всех этих женщин. Я не должен был так поступать с тобой. Я
и не хотел… Ну, может быть, какая-то часть меня хотела. Я просто…
– Не надо… – перебила его я. – Келлан, ты уже извинился за это.
– Знаю. – Он был готов уронить очередную слезу. – Просто я наломал дров. Но ты не
хотела меня так, как хотел тебя я, а мне было уже невозможно с тобой расстаться. Чтобы
заглушить боль, я сделал единственную вещь, которую умел, – Келлан покаянно покачал
головой, и слеза все-таки упала, – чтобы ощутить себя желанным.
– Женщины, – заключила я, наблюдая, как черты его искажаются болью.
– Ну да. – Келлан был бледен и потерян, как будто только что признался во многих
убийствах, а не был лишь одиноким парнем, который спал со всеми охочими до него
женщинами подряд.
– Толпы и толпы женщин, – добавила я не без сарказма в надежде приподнять ему
настроение.
– Да… Прости.
Он попытался изобразить улыбку.
– Все в порядке. Ну, не совсем в порядке, людей использовать все же нельзя… Но я,
пожалуй, понимаю.
Он посмотрел на меня исподлобья, восторженно обнадеженный. Я больше не могла
сдерживаться, встала на цыпочки и поцеловала его.
– Итак?.. – спросил Келлан, отстранившись слишком поспешно.
– Что?
Я смутилась и пришла в легкое раздражение: я еще не кончила его целовать. Мне
казалось, что никогда и не кончу.
Он явил чарующую полуулыбку.
– Я был прав? Ты использовала меня?
– Келлан…
Испытав угрызения совести, я отвернулась.
Улыбка слетела с лица Келлана, и он очень серьезно сказал:
– Если да, то ничего страшного, Кира. Мне просто хотелось бы знать.
– К тебе я всегда испытывала что-то, но… – вздохнула я. – Да, в самый первый раз я
использовала тебя, и мне очень жаль. Это было непростительно. Если бы я знала, что ты
любишь меня, я никогда бы…
– Кира, все нормально.
– Нет, не нормально, – прошептала я и тихо добавила: – Во второй раз было не так.
То, что произошло, не имело никакого отношения к Денни. Это касалось только нас. Все
было по-настоящему. И каждое прикосновение после этого стало настоящим.
– Ужасно приятно это слышать, – шепнул он в ответ, не глядя на меня, но мягко
улыбаясь, а затем вдруг нахмурился опять. – Ты должна быть с Денни, а не со мной. Он
хороший человек.
– Ты тоже хороший человек, – отозвалась я, изучая его прекрасное, но все еще
насупленное лицо.
Келлан помотал головой, а я взъерошила ему волосы и снова вздохнула:
– Не надо считать себя плохим из-за того, что произошло между нами. Мы с тобой
сложные.
– Сложные… – повторил он, кладя мне на щеку ладонь и поглаживая пальцем скулу. –
Наверное, да.
Он уронил руку.
– Это моя вина…
– Перестань, Келлан. Я виновата не меньше. Я наделала ошибок…
– Но… – начал он.
– Нет, Келлан, мы оба все испортили. Всегда, знаешь ли, виноваты двое… Я хотела
тебя так же сильно, как ты меня. И нуждалась в тебе, как ты нуждался во мне. И хотела быть
рядом с тобой, как и ты. И точно так же хотела к тебе прикасаться. Ты мне небезразличен…
Я не сумела закончить мысль, и фраза повисла незавершенной.
На глаза Келлану вновь навернулись слезы.
– Я никогда не был до конца откровенен с тобой. Может быть, мне сразу следовало
сказать, что я люблю тебя? Я страшно раскаиваюсь, Кира. Я столько раз тебя ранил. Знала
бы ты, как многое мне хочется изменить… Я…
Мне пришлось заткнуть ему рот крепким поцелуем. Теперь я понимала лучше. Боль
не ушла, но я видела, какой удар я нанесла ему сама. Он сделал единственную вещь, какую
умел, чтобы унять страдания. Плохо ли, хорошо ли – другое было ему неведомо. Келлан
снова коснулся моей щеки и вернул поцелуй, мы слились, на миг позабыв о нашей
напряженной беседе.
По прошествии вечности, показавшейся мне слишком короткой, он отступил и тихо
произнес:
– Нам пора идти.
– Погоди, ты приволок меня на самую верхотуру, в такое романтичное…
уединенное… место, чтобы только поговорить? – Я искушающе вскинула брови.
Он ухмыльнулся и покачал головой:
– Ну и ну – смотри, как я тебя развратил.
Самодовольно просияв, я рассмеялась.
– Идем, пора ехать домой. – Он увлек меня к лифтам, я же надулась, и он сказал,
заметив мое выражение: – Кира, уже поздно, то есть рано, а тебе нельзя задерживаться на
балу. – Келлан свел брови. – А то в тыкву превратится не карета.
Я закатила глаза при этом сравнении, но он был прав: пора домой. К своему
удивлению, я расстроилась, но отбросила досаду. Я вроде как ожидала… Покраснев, я не
стала додумывать мысль.
Мы завершили нашу круговую прогулку, дойдя до лифтов, и я бросила последний
взгляд на эффектный город внизу и эффектного мужчину, стоявшего рядом. Он утопил
кнопку, я улыбнулась, и мы стали ждать, когда двери откроются.
– Отлично. Но тебе незачет. – Я втянула Келлана за футболку в кабину и поддразнила:
– Мне было обещано потрясение.
Он хулигански ухмыльнулся и привлек меня для долгого поцелуя, едва двери
сомкнулись и мы устремились вниз.
На обратном пути, пока мы шли от «Иглы», Келлан поглядывал на меня мрачно, а я
озадаченно вскидывала брови, испытывая сладкое томление. Возле машины он остановился
и склонил голову набок, изучая меня.
– Я хотел поговорить еще кое о чем.
Бабочки, порхавшие у меня в животе, затеяли делать сальто.
– О чем? – спросила я так тихо, что вышел даже не шепот.
Угрюмость Келлана резко сменилась сухой ухмылкой вкупе с изогнутой бровью.
– Поверить не могу, что ты украла мою тачку… Что, серьезно?
Я рассмеялась, припомнив мою развеселую езду, а после и ее причину, при
