откуда ни возьмись подул ветер, суля беду всему свету: траву к земле пригибает, деревья в лесу ломает а позади черная туча, где она пролетит, земля выгорает.
Повернулся Фэт-Фрумос и сразу узнал Жар-птицу. Видать, пустилась она за ним в погоню, погубить задумала.
Пришпорил Ион коня, помчался стрелою и мигом доехал до кузницы. Не глянул он, есть ли кто в ней, нет ли, влетел с конем, запер окна и двери петлями да засовами, по его приказу покованными. А булаву с шипами, что лежала возле наковальни, в огонь сунул. Тут и Жар-птица вихрем подлетела, вокруг кузницы злобствует, а проникнуть в нее не может: кузница была на крепких запорах, двери, окна, ладно пригнаны, нигде не найти лазейки.
Взмолилась Жар-птица притворно ласковым голосом:
— Ион Фэт-Фрумос, сделай в стене щелочку, хоть одним глазом дай взглянуть, каков ты из себя, что сумел сыновей моих да невесток убить; а были-то они самыми храбрыми да самыми сильными на земле.
Ион Фэт-Фрумос подбросил еще угольев в горн, раздул его мехами, а когда булава накалилась добела, пробил в стене дыру и стал около нее с булавой.
Только Жар-птица приметила щелочку в стене, рот разинула да припала к ней глазом, чтобы рассмотреть молодца и погубить его, а Ион Фэт-Фрумос размахнулся булавой и разом — бах!.. метнул ее в щель и попал Жар-птице прямо в пасть. Проглотила Жар-птица булаву раскаленную да тут же и околела.
Ион Фэт-Фрумос отодвинул засовы и вышел вместе с конем на воздух. Небо прояснилось, ветер утих, казалось, Солнце светило еще ярче, а возле кузницы лежала, вытянувшись, мертвая Жар-птица.
Вскочил Ион Фэт-Фрумос на коня и поскакал дальше. Ехал он без забот, с радостью на сердце, песню свою напевая. Красота вокруг была неописуемая!
Над обширными полями,
Над цветущими лугами,
Ароматный, как цветок,
Пролетает ветерок.
Кодры буйно зеленеют,
Солнце все живое греет,
На траве горят бусинки —
Не бусинки, а росинки.
Ездил так Ион Фэт-Фрумос по белу свету, разыскивая то место, где Солнце в полдень отдыхает; слыхал он, будто живет там пес-дракон, Лимба-Лимбэу. Много горя и несчастий причинил дракон людям, и приходился он Жар-птице мужем, а покойным Вечерку, Ночиле и Полуночнику — отцом.
Поворотив коня к полдню, направился Ион по новому пути; много он пересек гор высоких, долин глубоких и бурных потоков. И кого в пути встречал, у всех вопрошал, где найти Лимба-лимбэу, пса-дракона.
На полпути повстречался ему витязь молодой, печальный и хромой, и поведал, что он дракона искал, да ногу в пути сломал. Рассказал он ему также, что пса-дракона Лимба-Лимбэу булава не берет, сабля не сечет, а сила и жизнь его спрятаны в свинье с поросятами, которая живет к северу от горы Каменной.
Повернул Фэт-Фрумос коня на север и поскакал, как ветер, так, что земля под копытами дрожала. А когда Солнце подошло к закату, решил он отдохнуть у лесной опушки на берегу озера. Лег он себе на бок, глядит на озеро да вдруг видит у берега свинью с поросятами. Тут он смекнул, что это и есть свинья с поросятами, о которой рассказывал ему бывалый молодец. Подошел Ион поближе и увидел страшилище:
В щетине — иголки,
Хвост — точно у волка,
Глаза огневые,
Копыта стальные,
Где ногой ступает,
Искры высекает.
Ион Фэт-Фрумос схватил булаву правой рукой, саблю — левой да так огрел свинью булавой, что та тут же дух испустила. Из нее выскочил заяц и хотел пуститься наутек, но Фэт-Фрумос отрубил ему голову саблей. Из заячьего тела вылетела утка; замахнулся Ион и отрубил и ей голову. Безголовая утка упала на землю и снесла яйцо; покатилось яичко по кочкам и разбилось, а из скорлупы вылетели три жука. Ион Фэт-Фрумос изловил двух и убил, но третьего упустил. Жук взметнулся вверх и след его простыл.
Пес-дракон Лимба-Лимбэу держал слугу-сторожа, который охранял его дворец и днем и ночью, без отдыха и перерыва. И наказал дракон:
— Кто бы ни явился: человек ли, птица ли, зверь или букашка, любое существо живое — ты приметить должен. И должно оно от твоей руки погибнуть, никто в замок не должен проникнуть.
Но забыл дракон предупредить сторожа о приметах жизни и силы своей, которые освобождались из свиньи, если кто ее убьет.
И вот прилетел жук к замку Лимба-Лимбэу, а сторож начал бить его, чем попало, через границу имения не пускать. Напрасно жалобно кричал жук:
— Пусти меня к Лимба-Лимбэу, хозяину моему да твоему. Жизнь его в большой опасности и дни его сочтены. Пропусти меня: как меня хозяин увидит, в руках чуток подержит — век ему жить, не тужить.
— Мое дело приказ исполнить. Как пропущу кого через границу, снесет мне хозяин голову. — И шлепнув жука рукой, сбросил его на землю да истоптал ногами.
Потом, думая о случившемся, побежал с докладом к Лимба-Лимбэу. А Лимба-Лимбэу зубы стиснул, как воск пожелтел, да только и успел промолвить:
— Ой, горе ты мое, не следовало жука убивать.
Сказал и свалился замертво.
Вскоре Фэт-Фрумос добрался до замка и принялся за поиски: в одной из задних комнат замка он нашел бездыханного Лимба-Лимбэу, схватил его, бросил на кучу дров и поджог. А когда костер выгорел, развеял пепел по ветру.
— Вот и тело твое ветру досталось, чтоб следа от него на земле не осталось, — сказал Фэт-Фрумос, облегченно вздохнув, и повернулся к Солнцу лицом.
Вдруг из подвала замка донеслись до него жалобные причитания:
Мать, отец, сердешные,
Братья неутешные,
Сестрицы родимые,
Тоскою палимые,
Плачьте, причитайте,
Горе мое знайте:
Пес-дракон, я думаю,
Загубит красу мою.
Одним ударом Ион Фэт-Фрумос сбил замки да запоры и увидел на каменных плитах погреба девицу красную, точно Солнце ясное.
Вывел он ее на волю, взглянули они на Солнце, и на радостях поцеловала она Иона. Потом поведала ему все свои горести: как украл ее пес-дракон Лимба-Лимбэу, как требовал, чтобы она жила с ним, а она решила лучше умереть, чем ему достаться.
Недолго они промешкали, позвали быстренько родителей, братьев и сестер, наготовили к свадьбе яств разных да напитков, созвали певцов и музыкантов со всего света и свадьбу сыграли.
И кто бы ни пришел на свадьбу, всех за стол сажали, со всеми ласковы были, до отвала кормили
