— Похоже, вы не перестаёте преподносить сюрпризы, мисс Лавгуд, — я встал с земли, и Луна радостно улыбнулась мне.
— А вы по-прежнему подстерегаете меня в засаде, да, мистер Норд? — она весело и совсем не смущаясь улыбнулась в ответ.
— Это… старая привычка, — хмыкнул я. — Вы только что почувствовали летевшую к вам с крыши сосульку.
— Случайность? — пожала плечами девушка.
— Маловероятно, — покачал головой я. — Если нечто повторяется несколько раз на моих глазах, я уже не смогу считать это случайностью.
— И что это тогда? — с просыпающимся любопытством в голосе спросила Луна.
— Это стоит изучить подробнее, — я криво улыбнулся.
Если я не ошибался, подобный талант можно и нужно было развивать, а то, что проявился он у хрупкой девушки, неспособной поднять боевое оружие… Это было не так страшно.
— Но для этого, — я наклонился и погладил с подозрением обнюхивавшего мои сапоги книззла, — мне нужно будет раздобыть кое-что к нашей следующей встрече.
— Хорошо, мистер Норд, — довольно улыбнулась Луна. — Вы один из немногих людей, с кем интересно общаться.
— Возможно, другие не могут оценить вас по достоинству, мисс Лавгуд, — погрузившись в мысли о том, как можно проверить одну идею, механически ответил я.
Луна неожиданно залилась жарким румянцем.
— Мистер Норд, — справившись со смущением, продолжила она, — могли бы вы отвезти меня на ту поляну, где мы впервые встретились?
— Вы хотите раздобыть пару паучков для зелий, мисс Лавгуд? — оскалился я.
— Там растут лунные лилии, и осталась всего неделя до окончания сезона сбора.
Даже напрягая память, я не смог вспомнить, для чего нужны были эти красивые, но абсолютно бесполезные цветы.
— Они не вянут с приходом осени? — на всякий случай мягко уточнил я.
— Нет, — возмущённо фыркнула она. — Лунные лилии расцветают осенью и цветут до начала зимы.
— Хорошо, мисс Лавгуд, — я вытащил из кармашка на поясе уменьшенную метлу.
Книззл недовольно заворчал, когда его посадили возле стены хижины, но последовать за нами не пытался. Эти создания были весьма умны, и Домитиэнус понимал, что за ним вернутся.
— Вы всегда носите с собой столько снаряжения, мистер Норд, — оказавшись впереди меня на «Молнии», Луна, нимало не смущаясь, с комфортом оперлась спиной на мою грудь и поерзала, устраиваясь удобнее.
— Для начала осмотримся… — Полчаса спустя я сделал несколько кругов над поляной, но лишившиеся листвы ветви не могли скрыть даже собаку, не говоря уж про огромных пауков.
Оказавшись на земле, Луна тут же приступила к сбору своих цветов. Некоторое время я наблюдал за тем, как девушка перебегала от одного растения к другому, разыскивая их в пожухшей траве. Маленькие серебряные ножницы — постоянный спутник травника — тихо щёлкали, обрезая очередное соцветие. Крупные, бледно-лиловые цветы с резким запахом падали в небольшую корзинку в руках Луны. Последний, самый крупный цветок, когда корзинка уже наполнилась, она воткнула себе за ухо.
Тихий треск сломанной ветки, уловленный следящим заклинанием, заставил меня развернуться, вскидывая палочку. Луна после моего манёвра оказалась у меня за спиной.
— Тебе не место в этом лесу, — торжественно сказал кентавр, выбираясь из кустарника.
— И кто же так решил? — медленно ответил я.
Воздух вокруг слабо замерцал.
— Тебе не место здесь, — повторил кентавр. — Ты чужой здесь. Так сказали звёзды.
— Даже если я прибыл в Англию издалека, — я цедил слова сквозь зубы, — я ещё не успел причинить вреда никому из волшебного народа. В отличие от множества светлых волшебников.
— Это ничего не меняет, — кентавр смерил меня высокомерным взглядом. — Ты несёшь с собой только кровь и смерть. За твоей спиной — гибель множества людей.
— Повтори это тому, кто отзывается на прозвище Вольдеморт, кентавр, — рыкнул я. — Думаю, он будет искренне рад узнать, что на его руках меньше крови, чем у пришельца издалека. Или твой народ забыл о резне, учинённой Пожирателями смерти в Первую войну?
— Звёзды сказали, что тебя не должно было быть, — кентавр не обратил на мои слова никакого внимания. — Не приходи больше в лес.
— Ты владеешь этим лесом? — я постепенно овладевал собой. — И можешь говорить, как его хозяин?
— Мы, кентавры, слушаем волю звезд, — ответствовал он. — И звезды говорят однозначно. Ты — зло.
— Ваши звездочёты лишились разума, кентавр. Будь они правы — я вырвал бы тебе сердце пять минут назад. А ты жив, хотя не стоит искушать моё терпение дальше.
Кентавр, так и оставшийся безымянным, молча ушёл. Я в задумчивости смотрел ему вслед: подобные действия странного лесного народа были неожиданными и нелогичными.
— Я не верю, что ты плохой, — внезапно заявила Луна.
Тонкие пальчики девушки ловко вплели мне в волосы ещё один цветок.
— Так гораздо лучше, — рассмеялась она, глядя на моё удивлённое лицо. — Теперь даже кентавры не назовут тебя плохим!
Переход от её молчаливого состояния к звонкому смеху восторженного ребёнка был таким резким, что я слегка растерялся.
— Наверное, будет лучше так, — я осторожно вытащил цветок из волос и воткнул его в петлицу. — Удобнее.
24 декабря 1995 года.
«Ничего не вышло». — Буквы на совершенно пустом пергаменте появились только после того, как я капнул на рисунок острой иглы с краю листа каплю крови. — «Жду там же в то же время».
Подписи не было, но почерк был хорошо знакомым. Я со вздохом сжёг пергамент и принялся собираться.
— Хорошо, что ты пришёл, Поттер, — Грюм, сидевший за столом, был мрачен.
— Суда не будет, мистер Грюм? — спросил я, хотя всё было и так ясно.
— Суда? — буркнул старый аврор. — Суд едва не случился надо мной. По крайней мере, именно это кричала на заседании Малого Визенгамота дражайшая мадам Амбридж.
— Она хотела отдать вас под суд?! — изумился я. — Вас? Героя Войны?!
— Сейчас эти драгоценные цацки, которыми нас изукрасили после Победы, уже не значат ничего, — Аластор поморщился. — Слишком много выжило тех, кто отсиделся во время войны. И для них любое напоминание о тех, кто не прятался за чужими спинами — что плевок в лицо.
— Неужели вас никто не поддержал, мистер Грюм? — стоило получше узнать расстановку сил.
— Амелия Боунс заинтересовалась моим предложением, возможно, нам вдвоём удалось бы переубедить Фаджа, — Грюм задумчиво посмотрел на пламя свечей через пузатую кружку мутного стекла. — Под тем соусом, что власть не стесняется исправлять ошибки своих предшественников… Это могло бы добавить Фаджу популярности среди волшебников. «Справедливость, благодаря Фаджу, восторжествовала». Мы даже продумали пару статей, которые могли бы приподнять министра на волне популярности.
— Но? — Я оценил, что Грюм разговаривал со мной как с равным, давая расклад событий без купюр.
— Долорес Амбридж заявила, что признание ошибок министерства покажет его слабость перед лицом провоцируемого аврорами кризиса.
— Э-э-э? — Аластору удалось меня удивить.
— Как выяснилось, по мнению умников из числа консерваторов, — недовольно процедил Грюм, — это отдельные авроры мутят воду, «инсценировав возрождение мертвого Вы-знаете-кого». А под шумок, чтобы отвлечь внимание от своих делишек, мы, оказывается, хотим отмыть от обвинений Сириуса Блека.
— Дела… — протянул я. — Выходит, мадам Амбридж имеет такое влияние на министра?
— Говорят, что они любовники, — слегка замявшись, наконец выговорил Грюм. — Хотя, прости Мерлин, я не могу себе этого представить.
Его передёрнуло.
— Короче, Гарри, — он поднял на меня тяжёлый взгляд. — Сиди тише воды, ниже травы. Фадж подозревает, что ты как минимум виделся с Блеком, а как максимум — регулярно с ним встречаешься. Так что при любой твоей серьезной ошибке из тебя будут лепить сочувствующего идеалам змеемордого. Люди падки на сенсации, они поверят, напиши репортеришки «Пророка» что-нибудь вроде «Мальчик-который-выжил предал память родителей и связался с Сириусом Блеком».
