Марина Ивановна писала это в 1916 году, в 24 года, упиваясь своей властью – мёртвой над живыми, которым придётся подчиниться принятому у людей обряду.
Как же она ошиблась!
Никто и не подумал отнестись к ней по-человечески, когда она голодала в Елабуге, тщетно мечтая устроиться на любую работу, хоть посудомойкой.
А ведь окружали её писатели, их жёны. Страшная судьба, завершившаяся самоубийством 31 августа 1941 года. Родилась она 8 октября 1892-го.
Вообще-то Иннокентий Фёдорович Анненский, родившийся 1 сентября 1855 года (скончавшийся 13 декабря 1909 года), работал учителем – преподавал древние языки и русскую словесность в гимназии Гуревича – одном из лучших частных средних учебных заведений Санкт-Петербурга, затем стал директором Коллегии Павла Галагана – закрытого среднего учебного заведения в Киеве. С 1893 по 1896 директорствовал в 8-й Санкт-Петербургской гимназии, а с 1896 по 1906 был директором знаменитой Царскосельской гимназии, которую среди прочих закончили братья Оцупы, Николай Гумилёв. Читал лекции по древнегреческой литературе на Высших женских курсах.
Как пишет бывший его ученик, «Анненский был рьяный защитник древних языков и высоко держал знамя классицизма в своей гимназии. При нём наш рекреационный зал был весь расписан древнегреческими фресками, и гимназисты разыгрывали на праздниках пьесы Софокла и Еврипида на греческом языке, притом в античных костюмах, строго выдержанных в стиле эпохи».
Добавлю к этому, что Анненский перевёл на русский полное собрание пьес древнегреческого драматурга Еврипида, написал четыре пьесы – «Меланиппа-философ» (1901), «Царь Иксион» (1902), «Лаодамия» (1906), «Фамира-кифаред» (1906; вышла посмертно в 1913 году) – в древнегреческом духе на сюжеты утраченных пьес Еврипида и в подражание его манере.
Разумеется, Анненский переводил не только древних (ещё и Горация). Он перевёл стихи Гёте, Бодлера, Гейне, Верлена, Рембо, Лонгфелло, Сюлли-Прюдома и др.
А главная творческая заслуга Анненского – под его влиянием возникли футуризм, акмеизм. Не буду из-за величины приводить здесь его стихотворение «Колокольчики». Скажу только, что оно является первым футуристическим произведением в русской литературе. Влияние Анненского мы обнаружим в стихах Пастернака, Ахматовой, Георгия Иванова. А его блистательные критические работы, собранные в «Книге отражений», любопытны не только филигранным анализом художественного текста, но и тем, что задолго до формалистов Анненский призывал к постановке в школе систематического изучения художественного текста.
Ну, а закончить мне хочется тем стихотворением Анненского, которое пел Александр Николаевич Вертинский:
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Неё одной ищу ответа,
Не потому, что от Неё светло,
А потому, что с Ней не надо света.
Михаил Евсеевич Вишняков, родившийся 2 сентября 1945 года (скончался 5 июля 2008-го), по оценке академика Д.С. Лихачёва создал «один из лучших рифмованных переводов» «Слова о полку Игореве».
Стихи писал с раннего детства. Закончил Литературный институт. С 1979 года является членом Союза писателей СССР. Автор 14 книг стихов и двух книг прозы.
При его активном участии создана газета «Чита литературная», которую он одно время возглавлял.
Однажды я с недоумением прочёл у него такие стихи:
Русский я. Русью болел. Отболел. Вновь болею.
Пью вот с бурятом и тайно бурята жалею.
Он «архивариус», варит в честь друга архи,
Пишет при этом трезвейшие в мире стихи:
«Пассионарность народов нельзя торопить.
Если вдруг русский помрёт – с кем бурят будет пить?»
– Пить? С кем попало, – еврей пошутил, как всегда.
«Пить! С кем попало буряты не пьют никогда!»
Но недоумение быстро развеялось, когда я узнал, что Вишняков подписал в 1990 году так называемое «Письмо 74», автором которого являлась злобная, истеричная антисемитка поэтесса Татьяна Глушкова.
После этого я перестал удивляться и другим стихам Вишнякова, написанным в духе процитированных.
* * *
Я вообще не слишком люблю художественную фантастику, а уж произведения Александра Петровича Казанцева, родившегося 2 сентября 1906 года (скончался 13 сентября 2002-го), читал без интереса.
Странные были эти произведения. Изданный в 1952 году роман «Мол Северный» в 1956-м переработан в роман «Полярная мечта», а в 1970-м году в роман «Подводное солнце». Конечно, писатель волен совершенствовать своё произведение и после того, как он его напечатал. Но здесь речь о совершенстве не шла. Казанцев попросту старался совпасть с временем.
Кроме того, раздражало, что герои фантастических произведений Казанцева ведут себя как герои производственных романов, сильно расплодившихся в советское время.
Когда появилась «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова, стало ясно, что фантастические романы Казанцева – типичные произведения литературы социалистического реализма.
Поэтому не удивительно было прочитать такое его заявление в 1993 году: «Я был и остаюсь коммунистом, голосую только за КПРФ – она не испугалась угроз и запретов, её руководители не кинулись делить народную собственность, не крали, не строили дворцов».
Как сказал когда-то классик, «блажен, кто верует, тепло ему на свете»!
* * *
Александр Моисеевич Некрич для многих из моего поколения прежде всего автор книги «1941. 22 июня», которая вышла в 1965 году в издательстве «Наука» и через некоторое время подверглась оглушительному разгрому на спешно созываемых идеологических собраниях.
До этого Некрич легко защитил кандидатскую, потом докторскую, его выдвигали в члены-корреспонденты АН СССР.
Но после этого в 1967 году за отказ признать свою книгу ошибочной Некрича исключает из партии Комитет Партийного Контроля под руководством А.Я. Пельше.
Ну, а исключённый из партии немедленно превращался в изгоя. Ни академики М. Нечкина и Е. Жуков, хорошо относившиеся к Некричу, ни сам президент Академии Келдыш ничем помочь ему не могли.
О публикации в СССР и речи быть не могло. Весной 1975 года Некрич завершил книгу о массовых депортациях народов СССР «Наказанные народы» и передал её для публикации за границу.
А в 1976 году за границу выдавили и его самого.
Нечего говорить, что и в Англии и в США его книги печатались охотно. Что четырёхтомная книга «Утопия у власти», написанная в соавторстве с М. Геллером, стала бестселлером, а книга Некрича «Отрешись от страха. Воспоминания историка», написанная о его девятилетней борьбе с государством за возможность печатать свои книги (после разгрома «1941. 22 июня»), была в центре дискуссий международных конференций историков.
Скончался Александр Моисеевич 2 сентября 1993 года (родился 3 марта 1920-го).
* * *
Друзья его звали Светом. Был Феликс Григорьевич сыном видного большевика Григория Фринлянда, расстрелянного органами. Мать Феликса отбывала восьмилетний срок в лагере в Потьме.
Светом, кстати, его звали и дома. Поэтому он взял псевдоним Светов.
Вёл себя смело. Печатался в «Новом мире» Твардовского. Выступал в защиту диссидентов.
Женился на Зое Крахмальниковой, религиозной диссидентке. Под её воздействием крестился. Выступал со статьями, пропагандирующими религиозных философов.
Написал роман «Отверзи ми двери», который мог быть напечатан только на Западе. Они с Крахмальниковой стали активными авторами сперва самиздата, а потом – тамиздата. За вышедший в Париже роман «Опыт биографии» Феликс получил премию имени Владимира Даля.
В 1982 году Светова исключают из Союза писателей. А в январе 1985-го арестовывают. После года пребывания в Матросской тишине Светова приговаривают к 5 годам ссылки, отправляют на Алтай, где уже отбывает ссылку Зоя Крахмальникова. В 1987 году они реабилитированы и возвращены в Москву.
Кроме романа «Отверзи ми двери», который опубликовал «Новый мир», Светов напечатал в ленинградской «Неве» роман «Тюрьма», где рассказал о своём заключении в Матросской тишине.
Но большинство своих произведений в 90-е Светов опубликовал в журнале «Знамя».
При Ельцине работал в комиссии по вопросам помилования.
Умер 2 сентября 2002 года (родился 28 ноября 1927-го).
Юрий Григорьевич Буртин, родившийся 3 сентября 1932 года (умер 19 октября 2000-го), был недолгим заведующим отдела литературы «Литературной газеты», куда его, так же, как через пару месяцев меня, пригласил член редколлегии Владимир Карпович Железников.
Газета готовилась стать шестнадцатистраничной, и пришедший в неё бывший главный редактор «Вечерней Москвы» Виталий Александрович Сырокомский, ставший первым заместителем главного редактора Чаковского, получил от последнего карт-бланш на изменение кадрового состава редакции.
