Мой первый друг, мой друг бесценный!..
А. Пушкин* * *«Пушкин с самого начала был раздражительнее многих и потому не возбуждал общей симпатии: это удел эксцентрического существа среди людей. Не то чтобы он разыгрывал какую-нибудь роль между нами или поражал какими-нибудь особенными странностями, как это было в иных; но иногда неуместными шутками, неловкими колкостями сам ставил себя в затруднительное положение, не умея потом из него выйти. Это вело его к новым промахам, которые никогда не ускользают в школьных сношениях. Я, как сосед (с другой стороны его номера была глухая стена), часто, когда все уже засыпали, толковал с ним вполголоса через перегородку о каком-нибудь вздорном случае того дня; тут я видел ясно, что он по щекотливости всякому вздору приписывал какую-то важность, и это его волновало. Вместе мы, как умели, сглаживали некоторые шероховатости…
Бывало, вместе промахнемся, сам вывернешься, а он никак не сумеет этого уладить. Главное, ему недоставало того, что называется тактом; это – капитал, необходимый в товарищеском быту, где мудрено, почти невозможно при совершенно бесцеремонном обращении уберечься от некоторых неприятных столкновений вседневной жизни. Все это вместе было причиной, что вообще не вдруг отозвались ему на его привязанность к лицейскому кружку, которая с первой поры зародилась в нем, не проявляясь, впрочем, свойственною ей иногда пошлостью.
Чтоб полюбить его настоящим образом, нужно было взглянуть на него с тем полным благорасположением, которое знает и видит все неровности характера и другие недостатки, мирится с ними и кончает тем, что полюбит даже и их в друге-товарище. Между нами как-то это скоро и незаметно устроилось».
А. Пущин, «Записки о Пушкине»
Истинная дружба не кричит о себе
В разную пору жизни человек воспринимает дружбу по-разному. В юности дружба окрашена в романтические и восторженные тона, она мыслится как священное единение душ, высшее благо жизни. В зрелые годы, как правило, отношение к дружбе меняется, становится более спокойным и мудрым. Приходит понимание того, что истинная дружба заключается не во взаимном восхищении и восторгах, дружба – это преданность, проверенная годами; это умение проявлять деликатность и не давить на друга, оставляя ему свободу. В письмах и статьях Виссариона Белинского, написанных в разные годы, можно легко проследить эволюцию понятия «дружба».
* * *«Дружба! – вот чем улыбнулась мне жизнь так приветливо, так тепло, и, вероятно, в ней, и только в одной ней, будет сознавать себя моя жизнь до конца своего. Быть так – спасибо и за то!
И теперь в горестной и мертвой жизни моей одна мысль, как добрый гений, как ангел-хранитель, согревает мой изнемогающий дух, мысль, что как бы глубоко ни пал я, мне всегда есть пристанище в минуты сознания – сердце друзей моих, всегда готовое простить меня, оплакать мое заблуждение и согреть меня своим огнем».
Письмо В. Белинского М. Бакунину, 1837 год
Не узнавай друга в три дня, а узнавай в три года.
Пословица* * *«Дружеские отношения не только не отрицают деликатности, как лишней для себя вещи, но более, нежели какие-нибудь другие, требуют ее… Деликатность и свобода – вот основания истинных дружеских отношений».
Письмо В. Белинского Н. Станкевичу, 1839 год
Откровенность – фундамент дружбы
Того, кому нельзя рассказать самого главного и сокровенного, другом не называют. Основа дружбы – это взаимное доверие и возможность откровенно говорить на любые, даже неудобные и щекотливые темы. Герой повести Льва Толстого Николенька находит искреннего и понимающего друга в Нехлюдове, однокашнике своего старшего брата. Подростки беседуют «и о будущей жизни, и об искусствах, и о службе, и о женитьбе, и о воспитании детей», но настоящая близость наступает между ними после того, как они решаются абсолютно ничего не скрывать друг от друга.
Кто мне скажет правду обо мне, если не друг.
В. Белинский* * *«– Знаете, отчего мы так сошлись с вами, – сказал он, добродушным и умным взглядом отвечая на мое признание, – отчего я вас люблю больше, чем людей, с которыми больше знаком и с которыми у меня больше общего? Я сейчас решил это. У вас есть удивительное, редкое качество – откровенность.
– Да, я всегда говорю именно те вещи, в которых мне стыдно признаться, – подтвердил я, – но только тем, в ком я уверен.
– Да, но чтобы быть уверенным в человеке, надо быть с ним совершенно дружным, а мы с вами не дружны еще, Nicolas; помните, мы говорили о дружбе: чтобы быть истинными друзьями, нужно быть уверенным друг в друге.
– Быть уверенным в том, что ту вещь, которую я скажу вам, уже вы никому не скажете, – сказал я. – А ведь самые важные, интересные мысли именно те, которые мы ни за что не скажем друг другу.
– И какие гадкие мысли! такие подлые мысли, что ежели бы мы знали, что должны признаваться в них, они никогда не смели бы заходить к нам в голову. Знаете, какая пришла мне мысль, Nicolas, – прибавил он, вставая со стула и с улыбкой потирая руки. – Сделаемте это, и вы увидите, как это будет полезно для нас обоих: дадим себе слово признаваться во всем друг другу. <…>
– Давайте, – сказал я.
И мы действительно сделали это».
Л. Толстой, «Отрочество»
Дружба должна быть прочною штукою, способною пережить все перемены температуры и все толчки той ухабистой дороги, по которой совершают свое жизненное путешествие дельные и порядочные люди.
А. Герцен
Вера не разделит настоящих друзей
Предваряя свое «Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине», Николай Лесков написал: «Это есть истинная история, в древние годы действительно бывшая». Подобные истории случались всегда и происходят по сей день: люди ссорятся и воюют из-за религиозных различий. Но герои «Сказания», соседи, с детства росшие вместе, смогли преодолеть разобщенность и понять, что Бог вовсе не желает вражды между ними. Мораль этой истории можно выразить так: настоящий друг не будет унижать веру своего товарища и превозносить свою, а проявит уважение и терпимость.
* * *«А как они добрались перед светом до дому, то Абрам сказал Федору:
– Друг Федор! Ты оказал мне правду и милосердие. Я твой должник буду на всю мою жизнь, а еще мне всего дороже то, что ты человек справедливый и Бога больше, чем людей, боишься.
Федор ответил:
– Друг Абрам! Это и не должно быть иначе: так нам Иисус Христос велел, а я хочу быть Его ученик.
Абрам говорит:
– Да, но не все ученики твоего Учителя понимают Его учение так, как ты.
– Что же делать, – отвечал Федор. – Ведь и у евреев то же самое: внушения человеческие для многих закрывают заповеди божеские.
– Правда, – молвил Абрам и, вздохнув, добавил: – Поймут ли когда-нибудь все люди истину, что Творец не желает в них разделения?
– Поймут все, только не в одно время.
– Приблизь, Господь, это время.
Федор улыбнулся.
– Вот, – говорит, – Абрам, мы с тобой в детях друг друга любили, когда вместе играли и вместе под одним кустом спали, а потом люди нас заставили врознь быть. А сейчас ты, я думаю, не заметил, что сталось: мы ведь вместе одною молитвой к Богу помолились!..
Абрам говорит:
– Пусть живет в вас дух Учителя вашего, а не иных, кои имя Его знают, да духа Его не имеют.
После этого они стали опять приятелями и, по старой детской привычке, находили большое удовольствие, чтобы после трудов друг с другом постоять и поговорить».
Н. Лесков, «Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине»
Г. Чернецов и Н. Чернецов. Пушкин, Крылов, Жуковский и Гнедич в Летнем саду, 1832. Дружба творческих людей
Д. Левицкий. Портрет Е. Н. Хрущовой и Е. Н. Хованской, 1773. Подруги-смолянки
И царь может дружить с простолюдином
Пути судьбы неисповедимы, иногда случается и так, что высочайшие лица государства находят товарищей и единомышленников среди самых низких сословий. Известнейший пример такой дружбы в русской истории – это отношения Петра I и Александра Меншикова. Бывший торговец пирогами, Меншиков сумел завоевать расположение царя, стать его опорой в государственных делах и незаменимым наперсником в развлечениях. Царь платил ему взаимностью, осыпая своего любимца чинами и наградами.
* * *«Тогда-то чрезвычайная понятливость, любознательность и большая исполнительность Меншикова расположили к нему царя. Меншиков как будто заранее угадывал, чего царю нужно, и во всем спешил угодить его желанию. Случалось, запальчивый царь ругал его и даже бивал, Меншиков все переносил безропотно и терпеливо. И Петр привязался к Меншикову до такой степени, что чувствовал потребность в постоянной близости его. <…> Петр нашел в нем большого поклонника любимой царской мысли – преобразовать Русское государство на иноземный лад, Меншиков во всем казался Петру ненавистником старых русских жизненных приемов и обычаев и с жадностью готов был походить на западного европейца…
