«Хороший вид» этот состоял из солидного куска неба, стены прачечной и широкого двора, уставленного повозками.
(У гужевого транспорта есть одно важное отличие от других: впереди него, как правило, прицеплено довольно крупное животное, представляющее собой в чисто механическом плане завод по переработке продуктов растениеводства с четырьмя сильными ногами под брюхом. Поэтому пейзаж у заведения обладал не только видом, но и весьма плотным запахом, несмотря на суетящихся людей с лопатами, снующих между повозок. Собираемый на стоянке «Лукового Джима» навоз принадлежал по неписаному закону его владельцу, что даже в эпоху его обильного производства приносило известные барыши при правильной постановке дела.)
— Посмотрите туда! — Аврил со свойственным девушкам любопытством вертела головой, рассматривая все вокруг, и радар этот, существовавший задолго до открытия радиолокации, обнаружил вдруг нечто примечательное. — Ну? Кого мы видим?
Хвет, начавший с пирога, неохотно посмотрел в направлении ее пальца.
— Кир?
— Угу. И он направляется сюда. Педант, ты помнишь старину Кира? — поглощавший репку макак не отреагировал на вопрос. — Волосатый раб желудка…
— Не такой уж и волосатый, — Бандон приподнял кепи.
— А если это судьба?.. — возник из облака философских переживаний Гумбольдт, шлепая ладошками по своей лысине, выглядевшей на фоне просторных лугов Бандона скучным заиндевелым газоном. — Кир, старик, иди к нам!.. — закричал он молодому человеку, который никак не мог его слышать, привязывая во дворе лошадь. — Ав, дай мне обезьяну, я в него брошу!.. Ха-хм!
— Вишь, лошадью обзавелся, — промычал Бандон. — Видать, не все у него хреново.
— Пусть бросает эту краденую лошадь и идет к нам!.. Или мы сами пойдем к нему!.. — не унимался Гумбольдт, создавая известное напряжение вокруг.
— Бан, пожалуйста… — попросил Хвет, давя косяка на друга.
Огромная коричневая ладонь опустилась Гумбольдту на плечо, подобно типографскому прессу. Печальный клоун вновь опустился на скамью и зашептал что-то вареному яйцу в воротничке из луковых колец. Судя по всему, то ему отвечало и вообще было недурным собеседником — хотя на стене, определенно, не сиживало и королевской рати не досаждало.
Через плечо Кира была переброшена кожаная плоская сумка, в каких курьеры разносят почту. Сапоги и куртка заляпаны грязью. На голове дурацкого вида шапочка оладьей в манер матросской, что недавно вошли в моду у молодежи. Сам же он выглядел понуро, в цвет набрякших дождем тучек, толпящихся за холмами, и двигался, как марионетка в руках невротика. Лошадь проводила владельца сокрушенным вздохом и принялась за пучок сена с твердым намерением внести свой вклад в ароматический ландшафт местности.
Отправленный подальше от старшей дочери Встрясса Громма, молодой человек его попечением был переведен к Лысому-Ежу-Вогану, чем и объяснялось его появление в закусочной. За добрую службу парень был награжден рябой, как цветочная поляна, кобылой и напутствием не подходить ближе пяти миль к дому кондитера, весьма незамысловато объясненному: «Или тебе не понадобится не только эта кобыла, но и конек, с которым ты не расстаешься. Понял?» Кир не раз видел, как холостят жеребцов, и аргументировать против не решился. Права человека — это, конечно, вещь, но пустые штаны — совсем не то, чем хочешь себя порадовать в двадцать с небольшим…
За спинами толпящихся в заведении клиентов мелькнул силуэт Кира. Он мгновенно проскочил зал и скрылся за узкой боковой дверью, открыв ее собственным ключом.
— Опа! Да он здесь работает! Можно было не платить за еду, — цинично заметил Бандон.
В унисон ему Гумбольдт что-то пропел куску пирога. Судя по всему, диалог с яйцом исчерпал себя, и собеседник был цинично съеден вместе с воротничком.
— Как вы? Может, позвать его с нами? — спросил компанию Хвет, собирая ладонью крошки.
— Да не пойдет он отсюда, думаю. Чего с нами светит? Опять колесить по деревням? Еще и неспокойно, говорят, стало. Видали, сколько народу прет с севера? — отозвался Бандон.
— А я думаю, пойдет, — Аврил решительно вытерла губы и поправила руками прическу.
— Тот есть ты — за?
— То есть я — за.
— Ну, я-то не против. Мне что? Пусть идет, если хочет. Он парень ничего на самом деле, сгодиться.
— Можно я не буду спрашивать Гумбольдта?
— Вот такенный червяк! — отозвался тот, продолжая беседовать с пирогом.
— Понимаю, почему это место так любят: один стакан горлодера на хрен вышибает мозги, два — лишают рассудка навсегда.
Подождав какое-то время, друзья решили предпринять дипломатическую экспедицию, избрав переговорщиком Аврил — безобидного на вид и весьма коварного существа, вооруженного для переговоров самой природой.
Девушка, для приличия постучав в уже приоткрытую дверь, проскользнула в коридор, идущий между служебными помещениями. Находящийся в унынии Кир не запер ее, когда вошел, и судьба теперь играла с ним злую шутку.
В коридоре было темно. Свет сочился только из-под двери, ведущей в зал. Впереди находился поворот, который Аврил успешно преодолела, и еще один, в который она не вписалась, свалив на пол какой-то гремучий ковш вместе с полкой, где тот стоял.
На шум, который больше исходил не от опрокинутой посудины, а от самой Аврил, ругающей на чем свет идиота-инкогнито, оставившего здесь эту штуку, появилась фигура со свечой. Скупо освещенное лицо сначала открыло рот, чтобы что-то сказать, а затем вытянулось, разглядев причину тарарама.
— Аврил?..
— Ты другого места не нашел, чтобы назначать свидание?! — огрызнулась она, выпутывая из волос нападавший сверху мусор.
— Свидание?..
— Перестань трепаться и помоги мне встать! — девушка сидела на каком-то предмете, который и оказался на поверку ковшом с засохшей известкой. — Эта хреновина могла и убить. Чуть не по голове…
— Так уж и по голове… — отозвался Кир, лишь бы что сказать, и тут же получил острым кулачком в плечо.
— Ай!
— Будет больнее, если скажешь, что не пойдешь с нами, — отрезала Аврил, бесцеремонно рассматривая Кира. — Ты такой жалкий и напуганный, будто в сортир ходишь камнями. Девушка бросила? Бывает. Найдешь другую, не хуже, — к ее чести скажем, что от «мало ли дур на свете» она сдержалась.
— Да там все сложно… Не хочу об этом.
— Значит, я угадала. Ну, или ее папаша взбрыкнул.
Лицо молодого человека передернуло.
— Ага! Я угадала. Знаешь, тут много ума не надо: кому ты завидный муж из своих Прудов? Сам подумай… Если только для странствующей актриски?
Тон Аврил изменился. Она придвинулась ближе к Киру.
И это решило все.
* * *
— Знаешь… — девушка, что было не похоже на нее, старательно подбирала слова. — У тебя там не все как обычно… Не замечал?
— Где там? — иногда мужская тупость непроходима.
Аврил глубоко вздохнула.
— Там. Ниже пояса… Я не о ногах! — на всякий случай уточнила она, не надеясь на большую проницательность кавалера.
Теперь он казался испуганным. Что за мука! Она сцепила пальцы, пытаясь не выйти из себя.
— А что там? — наконец спросил Кир после минутной паузы.
— Ты точно не в курсе?
Она прищурилась, пытаясь понять, не издевается ли он над ней, строя из себя дурака. Судя по виду, он действительно был в немалом замешательстве и ничего такого не строил. (С мужской точки зрения, замечу для дам, такие заявления действуют, как гвоздь, всаженный в темя, и нечему удивляться — парню было не до шуток: что-то не так с его бесценным достоянием, хотя по его собственным впечатлениям все прошло как нельзя лучше.)
— Было нормально? — в надежде спросил он, будто именно в этом кроется ответ на все вопросы о мужской гордости.
— Более чем! Даже немного слишком. Ну, то есть не слишком. Мне понравилось. Я была бы полной идиоткой, если бы жаловалась на такое… Да.
— То есть тебя все устроило?
— Тебе шесть раз повторить?
Кир отрицательно помотал головой, до краев наполненной кашей от происходящего разговора.
— Ты точно человек? — выпалила Аврил свою догадку.
— Что?!
— Ты точно человек?
— Что?
— Блин! Кир, ты меня с ума сводишь! Отвечай на вопрос и заткнись!
Парень пожал плечами. Кажется, дело было не в нем, а девица просто слегка того… Ну и ладно, зато красивая.
Возникла продолжительная пауза, с которой нужно было что-то делать. Аврил, отчаявшись получить ответ, начала поправлять одежду. Кир сидел на каком-то ящике напротив и пристально смотрел на нее, словно хотел рассмотреть на шее какую-нибудь родинку причудливой формы. Вдруг он хлопнул себя по лбу и заговорил:
— Знаешь, мама что-то такое говорила моей бабушке, когда думала, что я сплю, а отца не было дома. Но я не уверен, что мне это не приснилось. Иногда кажется, что ты что-то слышал, а на самом деле просто задремал и кучер орет на лошадь… Я вот слышал вчера, как вороны спорили о чем-то, и один назвал другого блохастым выеденным яйцом. Бред, да?
