он прошел путь от рядового.
В 1939 году Б. Захава поставил в театре «Ревизора», где Городничего репе
тировал Б. Щукин. Гриценко играл в массовке на свадьбе у Марии Антонов
ны. Он загримировался как бы под Лермонтова. Был похож и на Соленого.
Стоял он сбоку сцены у колонны, сложив руки на груди, как учил Тальма
самого Наполеона, в позе отвергнутого любовника. Захава, не только ре
жиссер этого спектакля, но и бессменный ректор нашего училища, требо
вал от студентов, занятых в массовке, чтобы они сочинили каждый какой-
то характер персонажа. И Гриценко придумал, что его персонаж влюблен
в Марью Антоновну, которая должна выйти замуж за Хлестакова и очень
страдает. Вот он и стоял в позе Байрона и страдал. Городничего играл А. Го
рюнов (Б. Щукин скоропостижно скончался накануне премьеры), так вот
он, Алексеева, занятые в сцене вахтанговцы и зал умирали от смеха, гля
дя на страдающего без слов юношу. И тогда Захава попросил его выйти
из этой сцены, т.к. он искажал режиссерский замысел. Гриценко обиженно
спрашивал, зачем же его режиссер просил придумать биографию персона
жа, А ведь он, действительно, бесконечно наблюдал за людьми и придумы
вал судьбу своему герою. Я хочу уничтожить шлейф, который многие годы
тянулся за актером, что он не очень образован, мало читал. Это неправда,
он был необычайно духовно наполнен, умел наблюдать, копить впечатле
ния для будущих ролей. Он жадно впитывал все что видел, слышал. Пожа
луй, никто не умел так сосредоточенно готовиться к роли, фантазировать.
Он был великий лицедей. Он никогда не теоретизировал, никогда
не вступал в спор с режиссером на репетициях. Он молча сидел и слушал
и всегда говорил актерам, что можно молчать и слушать и таким образом
готовиться к роли. У него было колоссальное количество масок, которые
он удивительно оборганичивал, совершенно по системе Станиславского.
Этим своим даром он был похож на Аркадия Райкина, которого очень лю
бил и которым восхищался. Возвращаясь к истории с «Ревизором», хочу
сказать, что это первый в истории театра случай, когда актера просили
поменьше играть - уж слишком хорошо он это делал. Мой отец дружил
с гениальным драматургом и писателем Булгаковым, который для отца
написал пьесу «Зойкина квартира», а в 1941 году, я даже помню точно
дату, 8 апереля состоялась премьеры пьесы Булгакова «Дон Кихот», где
мой отец играл Дон Кихота. Когда спрашивали, почему маленького роста,
худенький Симонов играет эту роль, то Булгаков ответил, что у Серван
теса в романе ничего не сказано о росте дона Кихота. Это пошло от ил
люстраций Доре, который сделал его высоким. И вновь, как в «Ревизоре»,
Гриценко играл эпизодическую роль без слов. Он изображал крестьяни
на, который приезжает на постоялый двор и там постепенно напивается.
Но в этом спектакле и режиссер И. Рапопорт и мой отец не только не воз
мущались, но и поощряли фантазию артиста. Зал хохотал, когда персо
наж Гриценко медленно напивался, потом шел через всю сцену к колодцу
и падал в него вниз головой так, что из него торчали только ноги, кото
рыми он дрыгал в разные стороны. Гриценко сам никогда не смеялся над
своими придумками, он очень любил трюки и всегда тщательно к ним го
товился. Он рассказывал или показывал свои наблюдения очень серьез
но, а все покатывались со смеху. Этим самым он напоминал мне Николая
Робертовича Эрдмана, который никогда не смеялся, читая свои замеча
тельные комедии: «Мандат» и «Самоубийцу». Во время войны театр был
эвакуирован в Омск. Это был очень интересный период в творческой
жизни театра. В это время тут собралась такая когорта режиссеров, кото
рой не было ни в одном театре: А. Дикий, Н. Охлопков, Р. Симонов, Б. За
хава. Все они были очень разные по своему творческому методу, но ис
поведовали вахтанговскую эстетику. Это было соревнование режиссеров
и напоминало сцену из оперы «Садко», где соревнуются гости. Рубен Ни
колаевич поставил в Омске «Фронт» с Диким, сыграл в спектакле Охлоп
кова Сирано де Бержерака и мечтал поставить оперетту «Мадемуазель
Нитуш». Это напомнило Вахтангова, который в голодные годы поставил
праздничную «Принцессу Турандот». Оперетта в годы войны - неслыхан
ная дерзость. Театр пережил много неприятностей из-за этой поставнов-
ки, но в результате премьера состоялась и одну из главных ролей - офи
цера Шамплятро играл Николай Олимпиевич. Недавно был снят фильм,
но ничего общего с самой опереттой, он не имеет, т.е. остался сюжет, но
нет музыки Эрве. По-моему, это абсурд. Все равно, что ставить «Сильву»
«Виринея». Магара
Магара
110
без Кальмана или «Сказки Гофмана» без Оффенбаха. Прелестные фран
цузские куплеты Эрве легко, изящно пел Гриценко на сцене. У него был
высокий тенор, по тембру напоминавший голос Козловского, ну, конечно
без его божественного оперного звучания и проникновения, но Гриценко
легко брал высокие ноты - верхнее си и верхнее си-бемоль. Это была по
сути, первая большая роль Николая Олимпиевича на сцене театра Вах
тангова. Спектакль, резко раскритикованный критикой, имел огромный
успех у зрителя. На него ходили по многу раз.
Театр еще не имел своего помещения после того, как в него летом
41 года попала бомба и играл в Мамоновском переулке, в помещении
ТЮЗа. Это был шедевр моего отца, Рубена Николаевича, шедевр Галины
Алексеевны Пашковой и Людмилы Васильевны Целиковской, которые
на равных правах играли м-ль Нитуш, шедевр Гриценко и всех артистов,
занятых в этом спектакле. Идет жизнь и что значит судьба актера? - Гри
ценко много снимается, играет большие, уже и главные роли, но в пьесах,
не имеющих, к сожалению, серьезного литературного звучания. Часто это
были пьесы-однодневки. Но и это был повод для блистательных, остроум
ных его импровизаций. Только в 1955 году актер создает свой подлинный
шедевр - купца Молокова в пьесе Мамина-Сибиряка «На золотом дне».
В этом же спектакле по-настоящему впервые зазвучала большая русская
актриса Борисова. Их дуэт был неподражаем.
Реалистический спектакль, почти в стиле Малого театра, сочные, мас
ляные краски, а не акварель «М-ль Нитуш». После этого спектакля вся
Москва заговорила о Гриценко, он стал востребован, даже сам поставил
спектакль «Шестой этаж», в котором и сыграл главную роль Жонваля.
Спектакль очень полюбился зрителям и долго не сходил со сцены. Моя
счастливая встреча с Гриценко произошла на спектакле «Город на заре»
в 1957 году. Этот спектакль имел очень большое значение для театра,
т.к. мы выступили целым молодым поколением, которое потом стало ве
дущим в театре Вахтангова. В нем были заняты: Борисова, Л. Пашкова,
Ульянов, Яковлев, Дадыко, Греков, Гунченко.
Эта пьеса написана по ходу актерских импровизаций еще в 1939 году
в студии молодого А. Арбузова. Мне кажется, это одна из лучших со
временных пьес, она наполнена темпераментом, чувствами, динамикой.
Гриценко играл в ней роль Аграновского. Он играл комсомольского во
жака, много и громко говорящего, призывающего к трудовым подвигам -
человека насквозь фальшивого, исповедовавшего принципы, в которые
по-настоящему не верил. Это был талантливый демагог, которых много
оказалось в нашем сегодняшнем времени и которое артист, к сожалению,
а может быть к счастью, не застал.
Я не буду касаться кинематографических работ Николая Олимпиевича,
т.к. недостаточно компетентен в этой области. Следующий спектакль наш
совместный - «Маленькие трагедии» к юбилею А. Пушкина.* Гриценко
играл дона Гуана. И вновь - пьяный, разгульный купец Молоков, удиви
тельный князь Мышкин и стихотворный образ Гуана. Режиссер В. Ко-
миссаржевский писал, что роль сыграна росчерком шпаги. Мы решали
спектакль в черно-белых тонах, в стиле Пушкинских рисунков. Откуда
у артиста было такое проникновение в стихотворную форму? Нельзя ска
зать, что он очень любил и знал поэзию, никогда не выступал с поэти
ческими программами, но, вероятно, его внутренняя музыкальность вела
