ческими программами, но, вероятно, его внутренняя музыкальность вела
его в этой роли. Он играл основную тему - на грешника, благодаря любви,
снизошла благодать. Его дон Гуан впервые влюбляется в донну Анну - та
ково решение актера. Я думаю, что это было лучшее исполнение в истории
советского театра. У него был божественный дар, он был актер от Бога
и ничем другим он заниматься в жизни не мог. Это было его предназначе
ние. Это был и великий клоун и великий трагик.
Я счастлив, что судьба свела меня с ним, но мне кажется, что сегодня
он незаслуженно стал забываться. Его очень любила Александра Исааков
на Ремизова, у нее в спектаклях он сыграл князя Мышкина и Платоно
ва, Молокова и Мамаева. В апреле 1963 года Рубен Николаевич восста
новил спектакль «Принцесса Турандот», и роль Тартальи дал Гриценко.
У Вахтангова эту маску играл Б. Щукин. Мне кажется, что Гриценко играл
не хуже Щукина, хотя Борис Васильевич играл гениально. Он играл наив
ного большого, заикающегося ребенка, очень важного в своей наивной
чистоте. Мне думается, что Николай Олимпиевич многое взял у Щукина.
Он не копировал его, просто, как бы цитировал роль, показывая органиче
скую сущность Щукина в этой маске. Гриценко посвятил своего Тарталью
Щукину, он как бы незримо присутствовал на сцене и зрители через гени
альное исполнение Гриценко видели незримо присутствовавшего на сце
не Щукина. Я определил игру Гриценко как гениальную намеренно. Этот
эпитет стал сегодня слишком расхожим, но Николай Олимпиевич заслу
живает его как мало кто сегодня на нашем театре!
Интереснейшей его ролью был Магара в «Виринее». Мне опять посчаст
ливилось наблюдать, как он работал над ролью! У него это был огром
ный страшный пьяница, убийца, дебошир. Гриценко хотел играть его
босым, выходящим на сцену в одной рубахе, причем ступни ног должны
были быть огромные, которыми он цепляется за землю. Я видел, сколь
ко же он приносил своих наблюдений на репетиции. Обычно актер ждет
подсказок от режиссера, а в этом случае все наоборот. Я в своей режис
серской жизни встречался с тремя такими артистами - это Игорь Вла
димирович Ильинский, Рубен Николаевич Симонов и Николай Олим
пиевич Гриценко. Артисты, которых не только не надо было учить, как
играть ту или иную роль, а наоборот, надо было отбирать у них все лиш
нее, что они приносили с собой на репетицию. Фантазия преизбыточная,
приспособлений такое количество, что, если режиссер все это допустит,
то это будет сплошной каскад приспособлений, трюков, каких-то сверхъе
стественных мизансцен, и надо было суметь отобрать все лишнее, чтобы
не похоронить под этим всю роль. Интересно, что из этого лишнего дру
гие актеры могли сыграть еще десять ролей.
Корнейчук перед смертью написал пьесу «Память сердца», в которой
была роль клоуна специально для Гриценко. И артист занимался клоу
надой, учился играть на саксофоне, на баяне, на концертино. Он просил
привезти на репетицию циркачей, он отдавал этой роли столько времени,
сколько Рихтер проводил за фортепиано. Гриценко просил написать ему
песенку и мы сами сочинили ее. Однажды на репетиции он уже выходил
в костюме клоуна, а придумал он, что старый фрак клоунский ему уже мал,
потому что он постарел и пополнел и у этого клоуна из рукавов торчат
руки и брюки коротки и получился очень грустный, чаплинский персонаж.
И во время репетиции с ним случилась истерика: при исполнении песни
он расплакался. Я остановил репетицию и предложил Николаю Олим-
пиевичу отдохнуть, а он мне рассказал, что неожиданно вспомнил свое
го друга детства, талантливого комика, который не стал артистом, а он,
Гриценко стал знаменитостью и ему стало очень грустно, так грустно, что
он заплакал. И решил посвятить этому другу роль клоуна.
Я не могу рассказывать обо всех ролях, сыгранных им на сцене. Хочу
сказать главное: если мой отец искал идеального исполнителя заветов
своего учителя Вахтангова быть на сцене и гениальным трагиком и бли
стательным комиком, воплощать глубокие характеры великих русских
писателей Достоевского и Толстого или великие характеры Шекспира
и одновременно быть очаровательно легким в водевиле или в капустнике,
уметь преображаться в любую национальность, француза, итальянца, ис
панца - то, безусловно, он нашел его в великом русском артисте Николае
Гриценко. И не беда, будто кто-то говорил, что он мало образован, мало
начитан, но ему это совсем не мешало. Вспомним, что сам Пушкин го
ворил : «Поэзия должна быть глуповатой». Жаль только, что его талант
оказался недооценен и недостаточно востребован!
Евгений Симонов
Николай Гриценко - Фон Гуан
Он легко и пластично движется по сцене и лихо бьется на шпа
гах. Из всех эпитетов, какими награждают Дон Гуана в пьесе,
к Дон Гуану-Гриценко больше всего подходит обращение Лауры:
«повеса». Актер изящно, с чувством меры играет молодого повесу,
Дон-Жуана в обычном смысле этого слова, то есть человека, при
выкшего соблазнять женщин. Наиболее правдив он в этом своем
амплуа в сцене у Лауры - тут и бездумное убийство соперника,
и искреннее увлечение Лаурой, и торопливое стремление «сорвать
цветы удовольствия».
Гуан-Гриценко беспечно вспоминает и о синеоких северянках,
и о тихой Инезе, и о Лауре, и о Командоре, наткнувшемся на шпагу,
«как на булавку стрекоза»: это все для него прошлое, события в про
шлом стираются и расплываются, а Гуан живет только сегодняшним,
настоящим. И Дону Анну соблазняет он, явно не думая о будущем
ни своем, ни ее, и перед кивающей статуей испытывает он острый,
но мгновенный испуг, о котором забывает, как только покидает клад
бище. Его любовь к женщинам искренна, но очень недолга, его хра
брость - явно короткой дистанции. Этому Гуану очевидно легче
и проще с Лаурой, чем с Доной Анной. Он не уводит Анну от могилы
в мир жизни, любви, попрания предрассудков, а тривиально и умело
соблазняет, пополняя счет своего дон-жуанского списка.
В сцене на кладбище и в последнем эпизоде Гриценко легко играет
умелого и обаятельного обольстителя, словно по нотам соблазняю
щего Дону Анну если и не после оперно-преувеличенных «тысячи
трех», то во всяком случае, среди не одного десятка бывших и буду
щих любовниц.
С самого начала, лишь увидев вдову Командора на кладбище,
он уверен в победе. И в сцене у Доны Анны не дух Анны пробужда
ет он, не мятеж против всего, чем жила она, - против памяти мужа,
против бога, проклявшего убийцу Гуана, - он пробуждает только
плоть, скрытую под черным покрывалом, долгим поцелуем ломая
сопротивление слабеющей женщины. Не войди мертвый муж - Анна
этого спектакля скоро опять осталась бы одна в пустом доме, про
ливая слезы уже о вероломстве мужчин...
Е. Полякова
Николай Гриценко с Рубеном Николаевичем Симоновым
118
Театральные критики
о творчестве
Николая Гриценко
«Живой труп». Федя Протасов
Николай-Чудотворец
Нет, я не стану писать и рассказывать то, о чем десятки раз написано
и рассказано, о прекрасном актере Театра имени Вахтангова - Николае
Олимпиевиче Гриценко, его партнерами по сцене, критиками, фанатич
ными зрителями, поклонниками и поклонницами. Нет, я не стану повто
рять наглухо сцементированную легенду, будто Гриценко был до смешно
го необразован, делал три ошибки в слове из трех букв - «еще», изобра
жая его на бумаге как «исчо». Нет, я не стану излагать «хрестоматийное»,
будто Гриценко чрезмерно грешил трагическим грехом актерской братии
вообще и, русской в частности, - увлечением зеленым змием как сред
ством вдохновения, оживления уставших творческих сил. Нет, я не стану
восторгаться знаменитым эпизодом из творческой биографии Гриценко,
когда его же собственная мать не узнала сына в образе купца Молоко
ва из спектакля «На золотом дне», все спрашивая, почему же не играет
