Какова же роль христианских мотивов в работах Звягинцева, и прежде всего в его ленте “Изгнание”?
Напомню вкратце сюжет фильма. Главный его герой, Александр, приезжает вместе с женой Верой, дочерью и маленьким сыном пожить какое-то время в старом отцовском доме за городом. Здесь, на родине Александра, Вера сообщает мужу, что беременна и будущий ребенок не его. Вскоре по настоянию Александра Вера соглашается сделать аборт, а когда операция совершена, героиня в отчаянии принимает смертельную дозу снотворного.
Эпизод, когда Вере делают аборт, – кульминация фильма. И именно эта часть картины наиболее насыщена христианскими аллюзиями. Аборт делается главной героине нелегально и дома, поскольку искусственное прерывание беременности официально запрещено (события происходят в условной стране, режиссер намеренно отошел от конкретного места и времени действия фильма). Дети на это время отправлены погостить в семью друга детства Александра, Виктора. Кадры тревожного ожидания главным героем исхода операции чередуются с кадрами, на которых его дети вместе с детьми Виктора собирают пазл картины Леонардо да Винчи “Благовещение”, а затем читают отрывок из главы 13-й Первого послания апостола Павла к коринфянам. Итак, о кульминации фильма.
Врачи приезжают вечером, после захода солнца. Все они одеты в черное. Их встреча с Александром, затем ожидание окончания операции происходят во тьме, лишь тусклое электрическое свечение немного рассеивает ее. И наоборот, дети собирают головоломку в залитой ярким светом комнате, подчеркнуто светлы их одеяния и постели, в которые они ложатся, собираясь перед сном послушать отрывок из Нового Завета. Очевидна игра контрастов, не случайно и то, что героями эпизода становятся дети.
“Я свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме”, – говорит Спаситель (Ин. 12:46), а Его ученики продолжают раскрывать сущность света: “И вот благовестие, которое мы слышали от Него и возвещаем вам: Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы. Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине; если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом…” (1 Ин. 1:5–7). Для христианства характерно противопоставление света, который озарил человечество с приходом в мир Христа, и тьмы, оставшейся в той, отравленной первородным грехом жизни. Апостолы неоднократно писали о Боге, излучающем нетварный свет и являющемся Светом, и враждебной Ему тьме. Тьма – один из ярчайших символов антихристианства, который сосредоточивает в себе и безнравственность, и враждебность, и порочность невежественной жизни, и, главное, отсутствие любви. Похоже, именно такая тьма окутывает того, кто принял решение об аборте, и тех, кто проделал эту операцию. Не стоит лишний раз напоминать, что с точки зрения христианской этики аборт есть убийство, ибо он направлен против существа хоть и нерожденного, но уже являющегося человеком, в момент зачатия обретшего бессмертную душу.
И вот, контрастом с тьмой и людьми, одетыми в черное, – дети, показанные в светлых комнатах в светлой одежде. Почему именно дети? Наверное, потому, что о них Христос сказал: “Таковых есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него” (Мк. 10:14–15). Они – чистые духом и сердцем, достойные войти в Царствие Небесное, – как лакмусовая бумажка, которая проявляет страсти и пороки взрослых, самих себя отдаляющих от Царствия Любви. Характерный эпизод: думаю, не случайно в фильме Александр вынуждает Веру согласиться на аборт во время прогулки в том же лесу, где несколькими днями ранее гуляли его сын и дочь Виктора – маленькие мужчина и женщина; они с горечью рассказывали об обидах, которые причиняли друг другу их родители, и сошлись на том, что не знают, почему мамы и папы ведут себя так.
Вера отвечает мужу, требующему, чтобы она избавилась от беременности: “Делай скорее, что ты задумал”. За ее словами видится парафраз евангельских слов Христа, обращенных к Иуде во время Тайной вечери: “Что делаешь, делай скорее” (Ин. 13:27).
И в тот же вечер, когда происходит убийство нерожденного ребенка, дети – те, которых “есть Царствие Божие”, – приобщаются к христианской культуре и христианским истинам. Они собирают картину, иллюстрирующую одно из центральных событий христианской истории: ангел Господень приносит весть, что по Божественной благодати в мире зачалась еще одна человеческая жизнь, и какая! – Сына Божия Иисуса Христа. Трагизм эпизода фильма многократно усиливается тем, что в момент смерти человека, ребенка Веры, вспоминается благая весть о рождении Сына Человеческого, Того, Кто придет в мир, чтобы спасти всех и каждого именно от смерти и даровать жизнь вечную. Сцена завершается чтением текста Нового Завета. Девочка по имени Фрида зачитывает строки из Послания апостола Павла, которые считаются классическим объяснением сущности христианской любви: “Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею [дар] пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что [могу] и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит” (1 Кор. 13:1–7).
Кажется не случайным, что в фильме чтение отрывка заканчивается именно седьмым стихом. Восьмой стих главы 13-й Первого послания апостола Павла к коринфянам содержит слова, часто употребляемые как девиз христиан: “Любовь никогда не перестает”. А ведь именно любви по отношению к ближним – в первую очередь к собственной семье – так не хватает героям фильма: и Александру, и Вере, и брату Александра Марку, “вдохновляющему” главного героя на злое дело – убийство ребенка. Поистине, пропасть и тьма отделяют человека, в сердце которого нет любви, от Бога, движимого любовью и Самого представляющего любовь…
И еще одна деталь, которую можно считать ключом к пониманию фильма. Кадры чтения детьми Евангелия предваряются крупным планом разворота Библии, заложенной закладкой, на которой – фрагмент фрески Мазаччо “Изгнание из рая”. (Следует отметить, что перед нами “фирменный почерк” режиссера в представлении христианских метафор: в фильме “Возвращение” семейная фотография хранилась братьями в Библии, заложенная между страницами с иллюстрацией “Авраам приносит в жертву Исаака”, которая также какое-то время показывается крупным планом.) Почему первые люди были изгнаны из рая, всем хорошо известно. Адам и Ева лишились возможности пребывать в доме Бога-Отца за то, что нарушили Его заповедь и направили во зло дарованную им Создателем свободу. Появление в картине иллюстрации этого события не случайно. Конечно же, метафору изгнания из рая следует связать с тем, что произошло в доме главного героя фильма. Там, где Александр сам обрел жизнь, он же лишает жизни своего ребенка. В его воле было простить жену, принять ребенка, но он не делает этого и, решившись на убийство, распоряжается своей свободой вопреки нравственным требованиям и Божественному закону. Позже, в конце фильма, выяснится, что не появившееся на свет дитя было плотью и кровью Александра. Преступление Александра тем страшнее, что происходит в доме того, кто ему даровал жизнь, – его отца. А ведь главный герой фильма рассчитывал, что после избавления от ребенка (именно так он говорил Вере: “Давай избавимся от него!”) они с женой начнут все сначала. Но выходит все по-иному (как и у вкусивших запретного плода Адама и Евы), решение оказывается ложным и оборачивается жуткими последствиями: гибелью жены, смертью своего (а не чужого) ребенка, кощунством по отношению к памяти отца… Сопоставим название фрески Мазаччо с названием фильма. Фильм Звягинцева о том, как человек сам себя обрекает на изгнание – от Бога и людей…
Характерный эпизод: после посещения могилы отца, накануне трагических событий Александр решительно подходит к кладбищенской церкви и пробует зайти внутрь, но дверь заперта. Этот эпизод – единственный в фильме, когда зрителю явно представлена линия “главный герой/Бог”, больше нигде так напрямую это не проявится. Но церковь – “дом Господень” – оказывается недоступной для Александра.
Между тем ни кульминационный эпизод фильма, ни вся картина в целом не оставляют ощущения безысходности. У нас есть все основания считать, что с главным героем произойдет преображение, и, пережив муки совести, преодолев страшные ошибки, он тем не менее вернется из своего изгнания. Одним из главных символов этой надежды является оживший ручей, который когда-то тек к родительскому дому, но потом пересох. В начале фильма сын Александра узнает от него, что, когда тот был ребенком, то есть в период чистоты и открытости перед Господом, он видел, как течет ручей, а теперь вода иссякла, и он не знает почему. И вот после похорон Веры, в момент душевных страданий Александра начинается ливень, ручей снова пробуждается, вода устремляется к дому. Довольно продолжительное время зритель может наблюдать разливающуюся от истока воду, течение которой снято на медленно движущуюся камеру – как у Тарковского. Конечно, вода – символ не только христианский, это символ жизни и возрождения в большинстве культур и религиозных традиций. Но, учитывая значительные христианские мотивы в картине, можно видеть библейскую метафору и здесь. И как не вспомнить слова Христа, обращенные к самарянке: “Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную” (Ин. 4:14). Или к Никодиму: “Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие” (Ин. 3:5). Именно в момент крещения человека в воде Святым Духом уничтожается первородный грех. На пороге очищения от греха находится и Александр. В целом следует отметить, что внимание к символике воды также является фирменным режиссерским знаком Звягинцева. Весьма значимым образ воды был и в ленте “Возвращение”, причем также в развязке фильма.
