Идентичность – “способность человека к осознанию себя в системе социальных категорий” (с. 8). Существуют разные типы идентичности, которые проявляются в особенностях поведения человека, в способах взаимодействия с другими людьми.
В эпоху перемен, эпоху больших сдвигов происходит смещение центра, смещение осей, что влечет стирание, смещение границ, расфокусировку прежней картины мира. Это приводит к феномену неразличения, утрате четких представлений и о мире, и о себе. И если в привычном режиме в стабильные периоды проблемы идентичности успешно решаются с помощью тех или иных социокультурных механизмов идентификации, наделяющих каждого полагающейся ему идентичностью, то в эпоху перемен “свою идентичность необходимо осознавать и создавать, рассчитывая на собственные силы” (с. 7).
Изменилась и сама природа сознания современного человека. Произошел качественный сдвиг в восприятии социального пространства, сделавшегося многомерным и сложным. Человеку все труднее ориентироваться в турбулентном поле социального взаимодействия. Все эти изменения несут в себе угрозу внутреннему равновесию, личностной интеграции.
Проблемы, связанные с идентичностью, обусловлены культурой, и в зависимости от типа культуры структуры идентичности могут либо оставаться принципиально неизменными, либо эволюционировать. Процессы эволюции, в свою очередь, связаны с осмыслением и переосмыслением человеком своего места в обществе. Эриксон отмечает, что идентичность субъекта культуры может эволюционировать от “примитивного состояния неосознанного отождествления с социальными феноменами до способности самостоятельно конструировать образ себя, свое Эго, и умения осознанно выбирать ту или иную, адекватную индивидуальным потребностям модель идентичности” (с. 10).
Искусство, по мнению Эриксона, является средством, воспроизводящим различные состояния идентичности человека, а следовательно, инициирует осознанное отношение к проблемам, связанным с самоопределением человека.
В “Елене” мы имеем ярко выраженную ситуацию, когда героиня пытается радикально изменить отведенное ей и ее семье (семье ее сына) место в социальной среде. Она принимает решение, приводит его в исполнение и, похоже, добивается своего. Вопрос – какое решение, какими средствами и какой ценой? В фильме Звягинцева мы имеем дело с разными состояниями идентичности, разными способами и механизмами установления идентичности.
Какова конфигурация идентичности, сложившаяся в “Елене” на момент событий?
Самые динамичные процессы, связанные с синтезированием Эго, переживает героиня фильма, Елена. Ее карта идентичности за сравнительно короткий период времени оказывается переконструированной, радикально видоизмененной.
История, изложенная в фильме, строится на противопоставлении, а затем и противостоянии по линии “я/другой”. Мир фильма поделен на два недружелюбных семантических пространства, и персонажи фильма действуют исходя из принципа “мы и они”, “мы и другие”.
С одной стороны, Владимир и его дочь Екатерина. Владимир – человек состоятельный, реализованный в социальном плане, с высокой самооценкой, он авторитетен и в определенном смысле авторитарен. Его дочь, Катерина, – ироничная интеллектуалка, склонная к рефлексии, сомнениям и эпатажу. Оба они – носители продуктивной идентичности, допускающей проявление разных точек зрения, разных позиций и взглядов при общей ориентированности на некую абстрактную правильную модель социальных отношений. Несмотря на кажущиеся разногласия, Владимир и Катя прекрасно друг друга чувствуют и понимают, ощущают кровное родство и четко держат дистанцию в отношениях с другими персонажами.
С другой стороны – семья сына Елены: люди малообразованные, не тронутые культурой, склонные к паразитированию, находящиеся на обочине социальной жизни. Сергей и все его семейство пребывают в состоянии, которое подходит под определение протоидентичности с его доминантой неосознанности. Окружающая реальность на этой стадии воспринимается как данность, “естественность”, и персонажи существуют в этой данности без рефлексий и оценок. Они не задаются вопросами, почему все так, – все так потому, что все так. “У индивидов, находящихся на стадии протоидентичности, не развито стремление критически осмыслять незыблемость существующего порядка. Никто не выходит за пределы сложившейся системы представлений не потому, что его за это накажут, не из-за страха, а потому, что в таком состоянии душевной организации субъекту протоидентичности не придет в голову мысль о нарушении норм или о каком-либо отклонении от общепринятого «естественного» строя” (с. 11).
Протоидентичность в каком-то смысле предполагает некий “растительный” уровень бытия: “Бесконечный автоматический повтор одних и тех же действий и безоценочное отношение ко всему вокруг – характерные особенности протоидентичности” (с. 13).
Прекрасной иллюстрацией этого растительного существования являются картинки из жизни семейства Сергея. Так, Сергей проявляет свою активность в постоянном взаимодействии с холодильником, где либо есть заветное пивко, либо его уже нет, и тогда надо срочно пополнить запасы. В этой семье особые специфические формы общения. Вместо обычной словесной коммуникации – молчаливое совместное (в каком-то смысле солидарное) жевание орешков. Жевание – это вообще наиболее характерное, в каком-то смысле отличительное качество этих людей, в то время как речь их неразвита, язык крайне беден, скудная лексика в основном ненормативна. И если учесть, что именно феномен языка свидетельствует о качествах оперирующего им мышления, можно судить о неразвитости внутреннего пространства этих людей, незатронутости культурой.
Фильм с самого начала дает ощущение того, что и жизнь Елены протекает циклично и автоматично, на это указывает особое “ритуальное” поведение Елены. Не случайно автор показывает четыре у´тра в доме Владимира и то, как ведет себя Елена. Это дает возможность акцентировать повторность ее действий, что и придает им ритуальный характер.
Но, несмотря на внешние признаки, указывающие на рудименты протоидентичности, поведение Елены ближе к характеристикам репродуктивной идентичности. Согласно Пиаже, стадия репродуктивной идентичности соответствует дооперациональной стадии развития интеллекта. Индивид в этом состоянии идентичности взаимодействует с реальностью посредством знаков‐символов. Знаки подменяют реальность. Индивид изначально сориентирован на уже готовую, предложенную ему модель поведения. Он делает то, что одобряется Другим.
Елена, став женой Владимира, попадает в реальность на ступень выше той, в которой она жила прежде и в которой продолжает жить семья ее сына. Елена выстраивает свою жизнь в горизонте пожеланий и требований Владимира, который, безусловно, является для нее авторитетной персоной. Для Елены очень важно точно соответствовать своему статусу – жены этого авторитетного человека. Ее жизнь строго регламентирована, и эти правила она четко соблюдает. “Субъект здесь не творец, не создатель новых форм, а только пользователь и ретранслятор” (с. 14).
Однако при определенных условиях субъект репродуктивной идентичности может начать действовать. Некие жизненные обстоятельства могут инициировать процесс эволюции, и тогда индивид начинает обретать качества, присущие иной стадии идентичности, а именно – продуктивной идентичности.
До определенного момента в фильме “Елена” между двумя семействами поддерживается и сохраняется некий баланс в отношениях. Все проявляют по отношению друг к другу некую условную, хотя и зыбкую толерантность. Но, несмотря на бросающуюся в глаза покорность Елены тому порядку, который предусмотрен в доме мужа, и следование неписаным правилам, исходящим от Владимира, мы видим, что Елена не до конца растворяется в этих отношениях, но тяготеет к тому, чтобы обрести свое собственное внутреннее пространство. Продуктивная идентичность формируется в процессе ее активной внутренней позиции, прежде всего в отношениях с мужем. Постепенно она отходит от безоговорочного приятия предложенной ей модели общения и начинает складывать свое собственное представление, как все на самом деле должно быть (“представление об идеальном состоянии реальности”).
Елена по-прежнему признает авторитет Владимира, но она уже не рассматривает его как некую высшую инстанцию, а его установки – как абсолютные установки, требующие абсолютного подчинения всем предписаниям. Зависимое положение и все более настойчивое нежелание Владимира помогать семье Сергея – все это инициирует внутренний протест Елены, заставляет иначе относиться к тому, что ранее казалось незыблемым. У Елены возникает много вопросов, на которые нет однозначных ответов, и прежде всего: чем вы, другие (муж Владимир, его дочь Екатерина), отличаетесь от нас (меня, моего сына и его семьи)? Кто вы? Какие мы?
