© Александр Валерьевич Машошин, 2015
© Анна Куликова, дизайн обложки, 2015
© Дизайн оригинальных космических кораблей: Адам Копала (Польша)
Редактор Сергей Когин
Из полей тянет холодом…
Без тебя мне летать не суждено.
Проплывая над городом,
Не забудь постучать в моё окно.
Максим Леонидов
Время действия 6 ДБЯ, после основного повествования. Написано под впечатлением "Кризиса Чёрного флота" М. Кубе-Макдауэла, где Люк пытался узнать, кем была его настоящая мать. Тут-то и подумалось: а знала ли она сама, кто она и откуда?...Законченный текст от 07.01.14
Посвящается Дж. Лукасу, выбросившему в помойное ведро несколько лучших сцен Эп. II "Атака клонов"
Поздняя осень в деревне – время холодных зорь, прозрачного леса и звенящей тишины, сильно смахивающей на кладбищенскую. Постоянное население некогда большого села Овсянниково давно уже сократилось до нуля. После закрытия молочной фермы деревенские, в основном, подались в соседние областные центры: старики – к родственникам, молодые – искать работу, чтобы прокормиться. А некоторые из стариков навеки остались здесь, на кладбище за околицей. Летом в три или четыре двора приезжали дачники, но с завершением садово-огородного сезона все они уже вернулись в город. Дом, в котором девяносто лет назад родился мой дед, стоял почти посередине деревенской улицы. Последняя его владелица, дедова сестра, сорок лет жизни отдала той самой ферме, а теперь стала слишком пожилой и болезненной, чтобы жить в деревне. Её дети и внуки в предыдущие годы ещё наведывались сюда ненадолго, но нынешним летом не приехал никто. Моя мама, узнав об этом, предложила тётке Нине продать участок: что для нас теперь жалкие двести семьдесят километров? Та над словом "продай" лишь посмеялась, и через неделю прислала по почте дарственную.
Корабль мы посадили в громадной оплывшей от времени яме, оставшейся от сельской церкви, разобранной после пожара много десятилетий назад. В самом глубоком месте она понижалась почти на три метра, острый нос и крылья «Амидалы», выглядывая за её пределы, утопали в окружающем яму ракитнике, а корма скрылась под ветвями деревьев, растущих с южной стороны. Над корпусом растянули бесформенное камуфляжное покрывало, и, с какого ракурса ни взгляни, оно зрительно сливалось с растительностью. А с воздуха – обстоятельная Рийо Чучи велела проверить это с помощью "праулера" – вообще ничего разглядеть было нельзя.
— Красота-а… — со счастливой улыбкой протянул круглолицый механик Иан Кудра, впервые переступив порог сеней. — У нас в деревне почти так же. Надеюсь, автоповара здесь нет?
— Еду можно приготовить на корабле, — заметила Рийо, очевидно, не совсем поняв его фразу. Иан посмотрел на неё, как на ненормальную:
— Да зачем же на корабле, когда есть печка??
— На живом огне, в самом деле, получается вкуснее, — поддержала Падме Амидала, когда-то королева, Сенатор, а ныне – "душа" нашего корабля. — Дома, на Набу, мы много готовили на старинной плите. Жаль, я теперь равнодушна к еде.
Я потрепал её по плечу, Падме покосилась на меня и улыбнулась, сделав красноречивое выражение лица: "ничего, мол, я не расстраиваюсь, привыкла". Она не раз говорила, что на судьбу, по крайней мере, в настоящее время, ей жаловаться грех. Вначале бесплотная, как заурядная голограмма, сейчас она научилась не только прикасаться и брать предметы, но и уходить от себя-корабля на приличное расстояние, никак не связанное с направлением и дальностью действия внешних голопроекторов. И, в то же время, при желании свободно могла пройти сквозь твёрдую преграду. Ну, а в том, что Падме больше не испытывала желания есть, пить и дышать, можно было найти и положительные стороны.
В доме, хорошо мне знакомом по детским воспоминаниям, царил уличный холод, и отчётливо веяло духом запустения.
— Боюсь, дымоход сильно забит, — вздохнула моя мама, подходя к печи и вынимая вьюшку из верхней дверцы. — Давно не чистили. Попробуем, конечно, но…
— Погодите, Таисия, — остановил её Иан. — Трубу мы сейчас обслужим.
И действительно, вместе с напарником, сухопарым Базили Враном, они за десять минут из небольшого репульсора и десятка металлических деталей собрали радиоуправляемую хрень, которая, усердно жужжа и повизгивая, прочистила дымоход снизу доверху. Правда, мы чуть не позабыли об одном нюансе под названием "сажа", который незамедлительно чёрным облаком повалил из "форточки" дымохода, едва только робот принялся за дело. Спасибо Падме, которая, ахнув, молниеносно захлопнула дверцу.
— Ни фига себе накопилось! — сказал Базили.
— Это мы не учли, — добавил Иан.
— Счас пол мыть будете, умники! — проворчала моя подруга Осока Тано. — Чтоб головой думали.
— Машинку для мытья полов мы тоже можем собрать, — ухмыльнулся Иан. — Семь секунд!
Дом, всё-таки, пришлось сначала прогревать воздуходувкой, словно покинутый звездолёт, чтобы, хотя бы, можно было снять одежду. Потом в печи весело затрещали дрова – с топором я ещё помнил, как обращаться, да и механики, оказывается, прекрасно умели колоть чурки.
— Ну? — Иан победно посмотрел на Рийо. — А ты "на корабле"! Разве здесь с кораблём сравнить? Эх, ты, голубая кровь…
— Кровь у меня красная, только кожа голубая, — беззлобно огрызнулась панторанка. — Вы, кажется, обещали посмотреть, что делать с деревянной частью дома, как она называется, srub, Алекс?
— Сруб, — кивнул я. — Мы уже смотрели, когда дрова кололи. Приподнять его надо, тогда и крыша выровняется. Завтра с утра займёмся.
Папа, тем временем, возился в сенях с электрощитком. На улице понемногу начинало темнеть. Не освещать же комнаты ручными фонарями или светом плазменного шнура аварийного генератора, как потерпевшие кораблекрушение?
— Питание есть, — сказал он, убирая в чехол провода мультиметра. — Попробуйте включить в комнате. Ну, ясно, в сенях надо лампочку менять.
Пришлось выкручивать одну из ламп в люстре в комнате: запасных мы с собой не взяли, а топать в посёлок Борисоглебский за три с половиной версты, не зная, работает ли сельпо, было неразумно. Мама и Падме, тем временем, разжигали за перегородкой дополнительную печь-голландку. У Рийо при этом глаза были такие, словно она присутствует на магическом ритуале.
— Не предполагала, что ты с этим знакома, — сказала она голограмме. Падме улыбнулась:
— Я выросла в деревне. Да и в нашем городском доме кухонная печь принципиально не отличается от этой.
— А для чего две?
— В русской печи готовить – навык нужен, — объяснила мама, — а я сто лет этого не делала. На этой будет быстрее. А целый дом в такую холодрыгу одна "голландка" не обогреет.
— Какие, однако, сложные эти традиционные технологии, — покачала головой панторанка. — Научите меня?
— Конечно, смотри и учись.
К тому времени, как стемнело, и была готова трапеза на всю ораву, печь немного прогрелась, и от неё потянуло мягким сухим теплом. После ужина папа повёл механиков в сарай, посмотреть, какие инструменты есть в хозяйстве. Я собрался было идти с ними, да не тут-то было. Мама сказала, что в доме тоже потребуются мужские руки – разбирать вещи. Пришлось остаться. Впрочем, маминого энтузиазма хватило ненадолго, ровно до того самого момента, когда в нижнем ящике комода обнаружился старый семейный альбом. Конечно, она тут же раскрыла его и принялась показывать Осоке, Рийо и Падме фотографии наших родственников. Девицы смотрели с искренним интересом: картинки старой земной жизни им были в новинку.
— Таш, а твоего папы здесь нет? — поинтересовалась Падме.
— Нет, — вздохнула мама. — Это всё послевоенные снимки, он погиб раньше. У нас только и осталось то фото из армии, помнишь, я дома показывала? Ну что, девочки, пора, наверное, устраиваться на ночлег. Пойдёмте-ка, покажу, где здесь туалет.
Она положила альбом на комод, не очень удачно, потому что, стоило нам отойти, как он сполз и шлёпнулся на пол. Падме кинулась поднимать. В это-то момент из-под задней обложки и выпала ещё одна фотография, довольно большая, шириной почти во весь альбом.
— Мам, смотри-ка… — начал я, но, оглянувшись, увидел только закрывающуюся дверь. Ладно, вернётся, покажем. Поднеся фотографию к свету, я обнаружил, что это довоенный снимок. На нём были все: пятеро братьев и три сестры, и моя бабушка, и жена следующего брата, они сыграли свадьбу даже раньше, так уж получилось.
— Вот мой дед, — показал я Падме. — И бабушка.
— Её я узнала сразу, — кивнула она. — По фотографии, что висит у тебя дома. А это что за девочка?
— Не совсем уверен, но, должно быть, Валя, мамина двоюродная сестра. В сорок втором она пошла в Тарасовский лес за сморчками, да так и пропала.
