«Ну, строем это не назовёшь, — подумал Мэтхен, уже натасканный капитаном в таких делах. Неровная, кривая шеренга вытянулась вдоль боевой машины пехоты. Сама эта пехота после закованных в кевларовые доспехи забарьерцев впечатления не производила — скорее, напоминала карикатуру. Но по выпяченным хилым грудям, вытянутым вдоль боков разномастным рукам, приставленным друг к другу ногам, ластам, копытам читалось: уставшие бояться подкуполяне подчинились Настоящему Герою с восторгом. А ещё они впервые осознали себя не как одиночек, именно в силу одиночества ничтожных и уязвимых, а единым целым, способным за себя постоять. За одно это новое чувство местные были готовы идти за капитаном на край света.
— Теперь будем знакомиться. Ты! — указал он на Хухрю. — Имя!
— Ну… Хухря я, — произнесла она, почесав одной из лап мохнатый затылок. Светящаяся шерсть рассыпала серию сполохов. «А красиво!» — подумал Мэтхен. — Великанша Хухря.
— Будешь у нас за лампочку, — серьёзно произнёс Ярцефф. — А не светиться ты можешь?
— Не, свечусь я всегда, когда темно. Не знаю, почему…
— Ясно. Пока придётся намазаться грязью. Потому что светомаскировка нужна! Теперь ты!
— Ы-ы-ы! Ы-ы! — обрадовано провыл здоровяк с простреленным плечом. Рана, впрочем, уже затягивалась. Раскрылась пасть с внушительными, достойными волка клыками, по мускулистой руке, одной из пяти, пробежала дрожь.
— Да Мухач это Безмозглый! — пояснила Хухря. — Он говорить не может, да и сам… того, — она опасливо покосилась на гориллоподобного гиганта. — Но если драться надо, лучше в посёлке нет! И понимает всё прекрасно.
— Полезное дело, — кивнул Ярцефф. — Нам бойцы нужны. Будешь меня слушаться, Мухач?
— Ы-ы-ы! — проревел Безмозглый и гулко треснул себя кулаком в грудь. — Ы-ы-ы!!!
— Молодцом, так держать! — сдержанно похвалил Ярцефф. — А ты кто будешь?
Народу оказалось немало. Даже удивительно, как такая толпа набилась в рассчитанную на отделение машину… Кроме Ярцеффа, Мэтхена, Отшельника, четверых бывших танкистов, внутрь набилось четырнадцать посельчан. Двенадцать из них были крепкими парнями, одна — Хухря — девчонкой, и безмятежно спящий на полу двухлетний малыш. Ярцефф ухмыльнулся: ну, вот и запасной гвардеец, хы! Но что больше всего порадовало — не оказалось безоружных. Значит, никто не тормозил, когда надо было разжиться стволами. Если немножко их погонять, научить хоть самому элементарному… Не КСО, далеко не КСО. Но на первое время сойдёт. Может, и Отшельник поможет.
— Значит, так, — обведя взглядом недлинную шеренгу, начал он. — Сегодня вы видели, что ждёт ВСЁ Подкуполье. Все мы тут — приговорены. Нас уничтожат, и сделают из нашей смерти шоу. Что такое шоу? Это средство борьбы со скукой. Вас и ваших детей убьют просто от скуки — и ещё потому, что вы не такие, как они. Потом уничтожат и весь ваш мир, всё вот это, — Ярцефф обвёл рукой залитые мраком просторы. — Договариваться бесполезно, выслуживаться перед ними — тоже. НО! При всём могуществе у них есть слабость. Эти ублюдки — трусы и слабаки, способные убить только безоружных и беззащитных. А вы теперь не безоружны и не беззащитны! Думаю, вашего Бешеного уже на чучело пустили. Хотите жить — тогда должны сдохнуть ОНИ. И они — сдохнут. Обещаю вам это!
Мэтхен удивлённо смотрел на посельчан, на его глазах вершилась какая-то недобрая магия. Ярцефф оказался неплохим психологом, он не изобретал велосипеда и делал почти то же, что и Бешеный. Иной была только цель.
И ведь действовало, да ещё как! Казалось бы, ну какое им дело до мужика с огромной снайперской винтовкой, ещё днём — незнакомого. Призывающего не на пьянку, а на войну? Ну, спас, и что теперь, вприпрыжку за ним бежать? Но ведь слушали — и всерьёз так слушали, как не внимали даже Бешеному. А Ярцефф, будто читая в их головах нехитрые мысли, безжалостно разбивал все иллюзии, подводя к мысли, что остаётся только воевать, и если не хочется, тем хуже для тебя. А ещё он обладал даром не темнить, не ходить вокруг да около, а называть вещи своими именами. Всё понимал даже Безмозглый Мухач. Его слова жгли стыдом, заставляя вспомнить, что их предки не покорялись никогда и никому. Даже малоизвестное в нынешнем мире слово — «Россия» — в его устах звучало как яростный боевой клич.
— Если вы удавите трусливого ублюдка в себе — вы голыми руками порвёте выродков, что пришли из-за Барьера. А они и есть настоящие ублюдки, выродки и мутанты. Не вы. Они.
Что тут началось! Орали яростно, отчаянно, будто этот крик сам по себе был оружием. Хорошо хоть, не палили в воздух: оружие оставили в броневике. На разномастных лицах, в свете Хухри похожих на жуткие чёрно-багровые маски, светилась кровожадная радость: здесь и сейчас они похоронили преследовавший много месяцев страх. И даже жизнь за избавление от него — цена, на самом деле, не чрезмерная. Да и сама она обрела цель и смысл. Мэтхен смотрел на это как бы со стороны, но он помнил себя несколько месяцев назад — и прекрасно понимал новобранцев.
— Теперь о нашей задаче. Вы все видели Отшельника, — продолжил инструктаж Ярцефф. — Он — главная надежда Подкуполья. Наша задача — доставить его целым и невредимым в одно место в центре Подкуполья, откуда он сможет выручить больше наших. Целым и невредимым — это значит, не ввязываться в драку без крайней нужды. Но потом, когда Отшельник будет в безопасности, обещаю: за каждого погибшего в посёлке мы возьмём по десять их жизней!
— Признаю, я был неправ, — вздохнул Отшельник. Мудрый глаз затуманился печалью, казалось, он страдает от мысли, что не смог предотвратить кровопролитие. И в то же время понимает, что предотвратить случившееся было невозможно. У них просто не осталось времени. — Я забыл, что пойло… эээ… на них влияет не как на меня.
— Ну да, как на этого, Безмозглого! — вставил Ярцефф. — Я вот думаю, может, к лучшему, что бараки с краниками по всему Подкуполью накрыло?
— Само собой, — произнёс Отшельник. — Конечно, тем, кто без пойла жить не могут, сейчас не позавидуешь, но молодых ещё можно вытащить. Если всех не перебьют.
— Для этого и стараемся! — ответил Мэтхен. — Мелкие группы вылавливать труднее, чем такие толпы. Вдобавок их больше. А каждый выигранный день может оказаться решающим.
— Капитан, так вы верите… что мы можем победить? — хилые ручки Отшельника впились в выступ брони. — Но… как?
— Смотря что подразумевать под победой, — сказал Ярцефф, задумчиво глядя во тьму.
Они могли бы развести костёр — но для боевого беспилотника это было бы приглашением к атаке. Оставалось есть армейские сухпайки с болотной водой, наскоро продезинфицировав воду специальными таблетками, и радоваться, что в Подкуполье не бывает настоящих морозов.
— Если речь о том, чтобы заставить Свободный Мир отступить, как это случилось некогда во Вьетнаме — то шансов ни малейших. Толпа идиотов-добровольцев тут будет лишь на первом этапе. Уже через месяц, а если потери будут велики, и раньше, их заменят на спецназ ВВ. Эти потерь не боятся. Убьют одних, приедут новые. Во-вторых, и это важнее: они — настоящие профи, и нанести им урон куда сложнее, чем добровольцам. К тому времени и смога станет меньше. Сомневаюсь, что мы сможем сражаться, когда нас будет видно за километр. Потери разозлят противника, это только ухудшит нашу участь. И, кроме того — вот ты, Мэтхен, историк. Вспомни, как было дело во Вьетнаме?
Мэтхен вспомнил прочитанные исторические сайты и древние, ещё бумажные книги.
— Против Юэсэй воевали повстанцы из Вьетконга…
— Именно. Но они смогли нанести американцам серьёзные потери потому, что вместе с ними воевала армия Северного Вьетнама. Но и это не всё: слишком неравны были силы. Северному Вьетнаму, а через него и повстанцам поставлял оружие несуществующий, по мнению современной науки, Советский Союз. Проще говоря, Россия.
— Ну… Да, было дело. Этот факт и натолкнул меня на мысль — посмотреть, как якобы несуществующая Россия влияла на мировую историю.
— Правильно. А Россия, как и сейчас планета Хань, смогла добиться того, чтобы на неё не пытались напасть: у неё были тысячи ракет с ядерными боеголовками. В те времена перехватить такую лавину не мог никто, то есть нападение на Россию с гарантией означало смерть нападающего… И остального человечества заодно. Фактически войну руками партизан вёл Советский Союз. Он мог помочь повстанцам дипломатическими мерами, мог поставить им современное на тот момент оружие. А если совсем плохо станет, мог заставить Америку отступить одной угрозой вмешательства. Потом эта схема, с точностью до наоборот, повторится в Афганистане двадцать лет спустя. У вас там эта война, небось, тоже объявлена несуществующей?
— Не совсем, но… В общем, в школьных учебниках действительно ничего, а в вузовских пособиях толком не говорится, кто же ввёл войска, — пробормотал Мэтхен. Удивляло, как хорошо знал историю, казалось бы, грубый солдафон. И, что интересно, всю историю, без изъятий и купюр. Оказывается, что нельзя гражданским историкам, очень даже можно военным. Иначе отстанут от планеты Хань. Именно поэтому, подозревал Мэтхен, многие запреты из тех, что действовали для обычных учёных, запросто обходили в каком-нибудь Вест-Пойнте, или Сен-Сире. Хотя, наверное, давали подписку о неразглашении, оформляли доступ к закрытым файлам…
