— Я этого не заслуживаю.
«Правильно Грейнджер сделала, что послала меня».
— Заслужил. Слышишь Почему ты ведешь себя так, словно ты — пессимистичная девчонка пятнадцати лет, у которой был первый неудачный опыт в любви
Поттер громко хмыкнул.
— Может, так оно и есть.
Пальцы в волосах парня замерли, окаменели.
Дафна опустила глаза. Сердце её сильно билось.
— Завтра последний день перед Рождественскими каникулами.
— Констатируете факты, мисс Гринграсс
— Напоминаю. Ты забывчивый в последнее время.
— Не бойся. Это я точно не забуду.
— Гарри, я… — Гринграсс дернулась всем телом. Замерла на секунду, а потом полной грудью выдохнула. — Я хочу… кое–что.
Поттер дернул уголком губ.
— Подарок на Рождество Давай обсудим это. Что ты хочешь
Она провела пальцами по линии его челюсти и пошевелила ногами, намекая, что хочет встать. Как только Поттер привстал и взглянул на неё, она опустила взгляд, но тут же подняла его, уверенный и решительный. Она налегла своим худым телом на Гарри и прижалась губами к его. Он немного опешил, но её губы, полные, мягкие и влажные, так… искушали. Он ответил, положив руку на тонкую талию, и ощутил в это мгновение, что живёт. Что он жив. Что он чувствует. Что он не умер из–за этого сраного взгляда Грейнджер.
Дафна была совсем другой. Она была покладистой, уютной, простой. С ней было легко. Он понимал её, она — его. В их отношениях не было ссор и истерик, не было постоянных перепалок. Это было по–простому.
Это было проще, чем с Грейнджер.
С ней они постоянно состязались. Постоянно пытались урвать лидерство, почетное место главаря в их паре. Это уже… другое.
Гринграсс и она — резкий контраст.
И который из них лучше, Поттер
Поцелуй был мягким. Тянущим. Таким, что, казалось, сделаешь лишнее движение — и упустишь миг. Нежным. Спокойным.
Они оторвались друг от друга. Гринграсс грустно усмехнулась, подняв глаза на него. Провела пальцами по его скуле, соскользнула ими до подбородка, шеи, открытых ключиц.
— Когда я говорила, что люблю тебя, я имела в виду совсем не дружбу.
— Дафна…
— Я знаю, что ты скажешь. Что я ещё маленькая; что я ещё встречу другого, получше тебя; что ты не тот, кто мне нужен. Я знаю. И я знаю то, что нравлюсь тебе только как друг. И знаю, кто тебе нравится. Я не дура и всё вижу. Ваши с ней взгляды и яблоки в её сумке. И я знаю, что… моё, моя привязанность к тебе, это пройдет. Но мне просто хотелось почувствовать.
Она слезла с кресла, оставив молчащего и обдумывающего Поттера позади. Поправила волосы цвета сливок. Глубже вдохнула, пытаясь побороть в душе чувство, будто сейчас плотина её самообладания рухнет. Ведь когда она рухнет, Поттер увидет слёзы девушки. А драма им тут ни к чему — оба это понимают.
— Кстати, можешь не покупать подарок на Рождество, Гарри.
«Я уже получила всё, что хотела».
Эй, Грейнджер. Почему у тебя неспокойно на душе
Почему сейчас, когда вы прощаетесь на две недели, ты чувствуешь… недостаток чего–то Почему ты вообще переживаешь по этому поводу
Ты сама послала его. Ты сама отказалась от него. Ты сама виновата.
Девушка, скривившись, швырнула со всей дури расческу в стену. Упала на пол, подтянула к себе колени и обняла их.
И отчаянно, чуть не плача
— Ненавижу тебя, Поттер.
Он тебя тоже.
Металлическая ручка обжигала его руку. Небольший чемоданчик стоял рядом, готовый последовать за хозяином куда угодно.
Сердце громко стучало. А он всего лишь вспомнил её улыбку.
Грейнджер встала, чувствуя, как дрожат пальцы. Ещё полчаса — и они разъедутся. Пусть и на две недели, но это тоже срок. Одно дело игнорировать друг друга, но всё равно видиться и ловить на себе его взгляды, и совсем другое вообще не видиться. Никак не контактировать.
В голове пульсирует оглушительная мысль.
— Ребят, скоро можем выходить, — радостный голос Панси сквозь пелену.
А он не слышит. В его голове — все их разговоры.
В его голове всё их.
— Я не обязан спрашивать твоего мнения. Прости, но мне плевать на него.
— Замечательно.
— Замечательно.
Руки дрожат. Он отпустил металлическую ручку чемодана.
— Давно не виделись.
— А то как же.
Всё плывёт перед глазами, а ноги будто не могут больше держать его. Кровь стучит в висках. Больно.
— Тебя на сегодня слишком много, Поттер.
— Ты имеешь что–то против
— Вообще–то да.
— Меня не волнует.
Он оглянулся. Всё это — как будто другое. Не для него. Усмешки друзей, смех девушек. Всё это… блять.
Растегнул ворот рубашки и тяжело, глубоко вздохнул, будто ему не хватало воздуха. А так и было. Воздух был словно густой.
— Зачем
— Я не знаю… Пытаюсь понять, но не получается.
— Я тоже не знаю…
Всё. Нельзя. Невозможно. Не могу.
— Гарри, друг! Ты куда — крик в спину.
Он бежит. Оставив чемоданчик, друзей, оставив всё.
Он бежит.
К ней.
— Грейнджер, было бы лучше, если бы ты ушла. Я не выношу грязнокровок.
Он бежит, поднимается выше, один лестничный пролет, другой. Ноги дрожат. Откуда–то взялось ощущение, что если он не успеет её увидеть перед отъездом, то он потеряет всё все их разговоры, все её улыбки, её саму.
— Не обращай внимания на мнение других людей. Это… не так уж и важно.
«Действительно».
Он бежит, задыхается, и… что
Грейнджер. Гермиона. В юбке, зеленой кофте. Запыхавшаяся, красная. Волосы все спутались.
Рядом. Блин, в шагах десяти. Так близко.
Тяжело дышат. Оба. Смотрят так, будто сейчас от действия обоих зависит их жизнь. А может, так и есть.
Поттер.
Решайся.
«Уже».
Он сглотнул комок в горле и подбежал к Грейнджер, обняв её, сильно, крепко, горячо. Схватился за неё, будто она — спасительный круг, единственная, кто держит его на плаву.
Они обнялись так, будто хотели запихнуть друг друга в себя.
Поттер приподнял её над полом. Ему было так свободно, так хорошо. Казалось, он сейчас рассмеется или закружит её по коридору, который полон лишних зрителей.
Грейнджер заплакала. Тихо, по–девчоночьи. Искренне. Не от обиды.
— Я так скучала…
— Я тоже…
И весь мир будто остановился. Пропали все звуки, все запахи. Есть только они. Её непослушные волосы и его крепкие руки. Её слезы на впалых щеках и его сильно бьющееся сердце. Её худая талия и его рубашка с растегнутым воротом.
Дышать стало значительно легче.
они без конца спорили и редко соглашались.
и вечно ссорились…
они терзали друг друга каждый день.
но их объединяло одно — они с ума сходили друг по другу
