То, что мужчина взбешен, можно было понять сразу, крепко сжатые челюсти не оставляли ни малейших сомнений в том, что гений с самого утра пребывает в паскуднейшем настроении, и я очень надеялась, что не только мой побег стал тому причиной. Поджав четко очерченные губы, Спенсер в несколько широких шагов оказался рядом со мной, обдав знакомым запахом и вызвав волну горячей дрожи, прокатившейся вдоль позвоночника, близость тела, еще сегодня ночью вдавливающего меня в мягкую постель, наполнила сознание совсем не теми мыслями, которые были уместны в сложившейся ситуации, а на мою скромную персону был брошен лишь один короткий взгляд, но господи, что это был за взгляд! Огонь, полыхающий внутри сузившихся зрачков, не обещал ничего хорошего, смесь тревоги и злости схлестнулась на полотне потемневшей радужки, и что-то мне подсказывало, что будь сейчас у Рида возможность, он бы с удовольствием выговорил мне все, что думал о моих умственных способностях и умении работать в команде, однако пока выяснение отношений пришлось отложить.
И я была этому необыкновенно рада.
— Ты мне солгала… — раздался за спиной не голос, змеиное шипение, и я, позабыв обо всем остальном, резко оглянулась, чувствуя, как засосало под ложечкой.
На Дилана была больно смотреть, он как-то странно посерел лицом и сгорбился, словно старик, а по телу то и дело пробегала волна отчетливой дрожи, не заметить которую я просто не могла. Он явно не ожидал того, что на склад явится ФБР, не мог до конца осознать, что только что произошло, а зубы вновь обнажились в безумном оскале, пугающем до истерики. Потухший, абсолютно нечитаемый взгляд затравленного, больного зверя обратился ко мне, приморозив к месту, и мне стоило слишком больших усилий не отшатнуться назад, под надежное укрытие команды. Левое плечо как-то странно дернулось, однако пистолет был все еще опущен, и я до последнего надеялась, что мужчина не станет рисковать.
— Ты обещала, детка… — в тихой фразе зазвучала искренняя, почти детская обида, и я, поджав губы, только покачала головой.
— Я обещала приехать одна и без оружия, Дилан, обещала никому не сообщать о нашей встрече, и я сделала это, — голос дрогнул, говорить спокойно и уверенно было не так-то просто, но я была уверена, что на этот раз приняла правильное решение.
— Тогда почему здесь сейчас собрался почти весь отдел поведенческого анализа в полном составе? — искренне ненавидящий взгляд Прайса скользнул по сторонам, изучая каждого из агентов ФБР, и я буквально воочию видела, как быстро-быстро крутятся в голове мужчины шестеренки. Он понимал, что так просто ему не уйти, он понимал, что все идет не по плану, и отчаянно пытался понять, что же делать дальше. Четверо вооруженных агентов, направивших на него пистолеты и готовых в любую минуту выстрелить, совершенно в его размышлениях не помогали, и о медленно охватывающей Дилана панике говорили изрядно подрагивающие запястья.
— Мы отследили сигнал GPS из служебной машины, — ответил моему бывшему напарнику Хотчнер, чуть сузив глаза, а оглянувшись через плечо на своего непосредственного начальника, я заметила, как тот, покосившись на меня, коротко кивнул, заставив улыбнуться краешком губ.
План был слабеньким, многое в нем было оставлено на волю случая, однако я, наученная горьким опытом и прекрасно понимающая, чем может обернуться мое самоуправство, не собиралась рисковать понапрасну. Однажды из-за моей беспечности мы обожглись, за ту ошибку мне и не только пришлось заплатить огромную цену, и урок я усвоила прекрасно. Ситуация была слишком опасной, чтобы полагаться только на свои силы, и раз уж Прайс настойчиво рекомендовал не сообщать о нашем скором свидании команде, я согласна была промолчать. Но вот о том, что я ни коим другим образом не сообщу о своих передвижениях, речи не шло, о маячке, которым был оснащен каждый служебный Тахо, я прекрасно знала, как помнила и о том, что если не снять дополнительную блокировку на ключе, на телефон руководителя группы поступит звонок. А уж Хотч за время нашей с ним совместной работы прекрасно успел изучить мои привычки, и сейчас мне просто до безумия было интересно, как быстро мужчина спросонья понял, что я опять собираюсь влезть в очередную авантюру.
— Положите пистолет и поднимите руки вверх, Прайс, — уверенный голос Эмили отвлек меня от ненужных мыслей, напомнив о том, что происходит вокруг, и я, вновь повернувшись к бывшему напарнику, успела заметить, как он коротко дернул головой, вскинув подбородок. Огонь, полыхнувший в карих глазах, не понравился мне от слова совсем, а от тихих слов, показавшихся бредом воспаленного сознания, внутри все буквально перевернулось:
— Нет уж, этого не будет.
Оружие взмыло в воздух со скоростью выпущенной стрелы, атмосфера на складе, и так не балующая, накалилась до предела, а со всех сторон по ушам ударили щелчки снятых с предохранителей пистолетов, и я едва сдержала испуганный вскрик, увидев, как окончательно обезумевший Дилан, прекрасно понимающий, чем рискует, поднял мой табельный Глок, направив его в нашу сторону. Волна ужаса, прокатившаяся по телу, подстегнула оголившиеся инстинкты, мысли в голове пронеслись испуганным пчелиным роем, а от плохого предчувствия сознание заполошно замигало, словно готовясь в любой момент попросту отключиться.
— Пистолет! — гаркнул где-то совсем рядом голос Рида, напряжение, исходящее от членов моей команды, буквально подстегнуло бурлящие внутри эмоции, и я, абсолютно не контролируя свое тело и мало что соображая, качнулась вперед.
— Нет, стойте!
Под подошвами тяжелых ботинок заскрипел песок и валяющийся на полу мусор, шальной солнечный луч ударил по глазам, заставив на мгновение зажмуриться, а при виде темного дула, смотрящего прямо мне в лицо, захотелось моментально уклониться и уйти с линии огня, но страх неизвестности был куда сильнее инстинкта самосохранения. От одной лишь мысли, что у кого-то сейчас дернется палец, и начнется перестрелка, к горлу поднималась тошнота. Широко расставив руки в стороны и повернувшись боком так, чтобы видеть каждый пистолет, я теперь находилась на линии огня, представляла собой отличную мишень как для членов команды, так и для подобравшегося, как зверь, бывшего напарника, и молилась всем известным мне богам, чтобы ни у кого из них не сдали нервы.
— Блейк, с дороги! — рявкнул явно обозленный Росси, всем своим видом выражая готовность выстрелить при первой же возможности, но я вместо того, чтобы послушаться, упрямо мотнула головой, уставившись на итальянца с вызовом.
— Нет, никто сегодня не будет стрелять! — отчаянно дрожащим голосом отозвалась я, чувствуя, как подкатывает к горлу комок. Как бы я ни злилась на Прайса, как бы ни ненавидела его за то, что он сделал, но допустить, чтобы его пристрелили при задержании, просто не могла. Как бы там ни было, когда-то он был моим другом, был тем, кого я любила, и пусть в этот момент в меня целился из пистолета совершенно чужой человек, его судьба была мне не безразлична. — Мы арестуем его и передадим полиции, только так.
— Дэвис, сейчас не время…
— Нет! — перебила я Хотча, даже не желая слушать, а после оглянулась на Прайса. По-прежнему удерживая меня под прицелом, мужчина жадно ловил каждое слово, следя за агентами ФБР из-под опущенных ресниц, палец, лежащий на спусковой скобе, подрагивал, и я с тоской понимала, что бывший напарник сейчас находится в таком состоянии, что не может себя контролировать. Он был напуган, обозлен и подавлен, чувствовал себя обманутым и преданным и как никогда напоминал забитого, больного пса, готового наброситься на любого, кто протянет ему руку. И видеть такого Дилана было невероятно больно. — Прошу тебя, опусти пистолет, пожалуйста. Все кончено, Дилан, ты должен остановиться. Я здесь, я помогу тебе, клянусь, но ты должен убрать оружие. Прошу…
Неприкрытая мольба, сквозящая в каждом слове, если и удивила Прайса, то виду он не подал, продолжая сверлить меня все тем же горящим взглядом, от которого внутри все болезненно сжималось. Он молчал, не говоря ни слова, он не обращал внимания на агентов, стоящих по другую сторону баррикад, и противостояние взглядов, изматывающее тело и душу, сводило с ума, но сдаться и отступить сейчас я себе не позволила. Дилану требовалась помощь, а не пуля, и я уверена, что остальные члены моей команды это прекрасно понимали, только сам мужчина, судя по тому, как отчаянно цеплялся за рукоятку пистолета, был иного мнения. Он не хотел помощи ни тогда, три года назад, ни сейчас, он предпочитал сбежать и спрятаться, забиться в самую темную нору, а раз у него не было возможности это сделать…
