— Сломал шею, — прошептал мужчина, уставившись прямо в пространство перед собой. — Этот урод отделался слишком просто, он не заслужил такой легкой смерти, — губы изогнула сумасшедшая, шальная усмешка, больше похожая на оскал, и Прайс с каким-то надсадным вздохом выровнялся, мгновенно раздавшись в плечах. — Пожар лишь усиливался, Андерсон был мертв, а девушка без сознания, и мне пришлось оттащить ее поближе к тебе, чтобы она не задохнулась. Главным было вытащить вас из того склада, когда пожарные начали ломиться внутрь, я крикнул им, чтобы они помогли вам, пока огонь не перебросился на другое помещение, пока не стало слишком поздно. Знаешь, это так забавно, чертов ублюдок целую неделю повторял мне, что нужно избавиться от твоего влияния на меня, что нужно забыть о тебе раз и навсегда, а по итогу оказалось, что твоя жизнь была мне все равно дороже моей собственной, — словно не веря в то, что говорит, Дилан уставился на меня, пристально изучая лицо, и я, не сдержавшись, поежилась от такого внимания, не зная, куда деться. Вся эта ситуация, исповедь человека, на встречу с которым я шла с твердым желанием то ли пристрелить, то ли избить до полусмерти, стала для меня шоком, а окончательно запутавшееся сознание недвусмысленно намекало, что долго не протянет. Сердце болело и ныло, заставив крепко прижать руку к груди, а ресницы отяжелели и отчаянно дрожали от горячих слез, загнать которые назад почему-то никак не удавалось. — Я знал, что после того, что сделал, уже ничего не будет так, как прежде, я знал, что меня будут все осуждать, знал, что ты не сможешь на меня даже смотреть, и уйти мне казалось тогда самым лучшим вариантом. За день до этого на тот склад набрел какой-то бездомный, Андерсон убил его прежде, чем тот понял, что происходит, и я знал, что это мой единственный шанс, что огонь просто уничтожит улики и никто не будет разбираться, чьи тела найдут на пожарище. Я надел на тело свою куртку, часы и украшения, подбросил ему значок и переоделся в его свитер, а потом просто ушел, пока до меня не добрались спасатели, — неспешное похождение по складу со стороны в сторону прекратилось, Прайс замер возле стены, запрокинув голову и всматриваясь в залитое солнечным светом окно, и мне всего лишь на мгновение показалось, что на острой скуле блеснула предательская влага. — Я знал, что так будет лучше.
— Лучше? — судорожно выдохнула я, подозревая, что ослышалась.
Что-то услышав в моем хриплом вопросе, мужчина повернул ко мне голову, чуть нахмурившись при этом, а я, чувствуя подкатывающую к горлу истерику, сделала шаг вперед, широко распахнув глаза. Губы кривились в гримасе, в ушах с каждой секундой звенело все громче, а какой-то вакуум, образовавшийся вокруг головы, не позволял дышать нормально, и я глотала холодный воздух, чувствуя, как отчаянно полыхают легкие. Колени дрожали, с трудом удерживая на ногах, пальцы вцепились в ткань мокрой, измазанной на груди футболки, сжимая ворот, внезапно начавший душить, а крепко сжавшиеся зубы мерзко скрежетнули друг о друга, заставив поморщиться. Не веря в то, что сейчас услышала, я слепо уставилась на Прайса, не видя его из-за расплывающихся перед глазами кругов, и невольно сморгнула, почувствовав, как медленно прокатилась по щеке первая горячая слеза.
— Лучше для кого, Дилан? — голос звучал сипло, скреб по горлу, причиняя боль, однако формирующаяся внутри буря понемногу пробивалась наружу, и я просто не могла ее сдерживать. После всего того, что мне пришлось пережить, после всех тех кошмаров, переживаний и бессонных ночей, после… Да как он смел вообще… — Лучше для шефа Портера, который за один день постарел лет на десять? Или для твоих родителей, которым пришлось перебраться на другой конец страны, потому что в Атланте им все напоминало о тебе? Или для меня?! Защитить меня пытался, чертов ты ублюдок? От правды спасти хотел? Да ты хоть знаешь, что мне пришлось пережить? Да я же с ума сошла, когда узнала о том, что ты умер! Я в психушке лежала, потому что шеф Портер боялся, что я с собой покончу!
Невнятный шепот, превратившийся в громкий крик, эхом отбивался от жестяных стен, гудел внутри большого помещения, от чего звенели стекла залитых солнечным светом окон, а колотящая тело дрожь сбивала с ног и душила, но остановиться я не могла. Чувствуя, как бегут по лицу нескончаемые слезы, я отчаянно вглядывалась в глаза Прайса, теперь повернувшегося ко мне всем корпусом, и впервые видела на его лице такую растерянность. Он не ожидал моей истерики, не думал, что я могу сорваться, а пересохшие губы разомкнулись, но мужчина не произнес ни слова. Впрочем, на это я не обратила никакого внимания, испытывая физическую потребность выплеснуть все то, что копилось внутри годами. Обида, злость, съедающее чувство вины, ненависть, ярость и безграничная тоска, с которыми так и не сумел справиться мой персональный мозгоправ…
Все то, от чего я должна была избавиться еще тогда, по время мучительных сеансов психотерапии, сбило с ног именно сейчас, спустя такое долгое время, и только теперь я начала осознавать, что даже с переездом в Куантико не освободилась от своих кошмаров.
Они нашли меня здесь, на чертовом грязном складе, перед лицом человека, который одним своим неверным решением перечеркнул всю мою жизнь.
— Все это время я винила себя в твоей смерти, я искренне считала, что просто не имею права жить, если рядом не будет тебя, я полгода в своем аду жарилась, как проклятая, попросту не набравшись храбрости, чтобы оборвать все это дерьмо раз и навсегда! — руки безвольно взмыли в воздух, солнечные ключи вызолотили чуть смуглую кожу, и взгляд Дилана зацепился за многочисленные длинные шрамы, испещрившие внутреннюю сторону запястья. Взгляд карих глаз потемнел, кажется, мужчина впервые за все это время обратил внимание на старые увечья, напоминающие мне о самом страшном периоде моей жизни, и показалось, что сильные пальцы всего лишь на мгновение сжались на рукоятке пистолета крепче. Ничего подобного мужчина точно не ожидал, но я была слишком сосредоточена на сковавшей грудь боли, чтобы обращать внимание на его реакцию. — Ненавидишь Андерсона за то, что тот тебя сломал? Так ты же сделал со мной то же самое, Дилан! Ты уничтожил меня, заставил учиться жить заново, заставил каждый божий день искать новые причины для того, чтобы не пустить себе пулю в висок, а теперь смеешь говорить мне, что хотел, как лучше?! Лучше было бы, если бы ты не повел себя, как трус!
— Блейк, ты не понимаешь…
— Да пошел ты, Прайс! — рявкнула я, отмахнувшись от мужчины, как от надоедливой мухи. Ярость, захлестнувшая с головой, сводила с ума и заставляла дышать тяжело, с надрывом, а на языке вертелись только сплошные ругательства, и чтобы хоть как-то справиться с собственным безумием, я отчаянно вцепилась пальцами в волосы, словно пытаясь выдернуть их с корнем.
Тишина, повисшая в воздухе, теперь казалась звенящей, уже достаточно высоко поднявшееся солнце начинало нагревать металлические стены склада, от чего температура внутри стремительно повышалась, и я чувствовала, как мне становится необыкновенно жарко. Впрочем, это вполне могло происходить и из-за зашкаливающих эмоций, сердце колотилось, как безумное, а теплая влага на щеках отчаянно раздражала, и я, стремясь избавиться от этого чувства, отчаянно, как маленький ребенок, растирала ее руками, почти стыдясь собственной слабости. Глаза припухли, неприятно ныла рассеченная бровь и пульсировали разбитые во вчерашней драке губы, а в горле подозрительно першило, и от того, что Дилан, не мигая, по-змеиному наблюдает за каждым моим движением, внутри все неприятно сжималось.
Он даже не двигался, держа пистолет в безвольно опущенной руке, не пытался заговорить со мной или напасть, и я совершенно запуталась, не понимая, почему все это вообще происходит. Я не знала, зачем понадобилась бывшему напарнику, не знала, что он планирует делать и зачем тянет время, а разум, начавший получать ответы на вопросы, которые мучали меня столь длительное время, жаждал знать всю правду, без прикрас и недомолвок. Хватит, из-за чертовых тайн уже и так пострадало слишком много людей, поэтому сейчас пришло время выложить все карты на стол.
