В настоящее ее вернул проснувшийся Гарри и, быстро сложив все альбомы в ящик письменного стола, Лили поспешила к сыну.
Парни появились одновременно все четверо. Радостные и оживленные. Может быть, немного слишком оживленные, но сегодня Лили решила не заострять на этом внимание.
Они с Джеймсом подарили сыну волшебную карусельку, достаточно большую, чтобы годовалый ребенок мог на ней кататься, но при этом достаточно низкую, чтобы в случае падения он не расшибся. Питер принес волшебных сладостей. Ремус подарил Гарри мягкую игрушку - приличных таких размеров оленя. Мальчик, схватив игрушку обеими руками, погладил ее по голове, а потом внимательно посмотрел на отца, и снова на оленя. И так несколько раз, сосредоточенно нахмурившись при этом.
- Правильно, Гарри, на папу похож, - с легкой усмешкой прокомментировал Ремус.
Лили с Джеймсом фыркнули.
А вот Сириус додумался подарить крестнику метлу. Нет, не настоящую - игрушечную, которая поднимается от пола всего на пару футов. Но тем не менее. Ребенку только год исполнился, он едва ходить научился, а у него уже метла!
Оседлав свой подарок, Гарри тут же устроил настоящий кавардак, носясь над полом, словно небольшой метеор. Время от времени он падал с метлы, благо на полу лежали мягкие ковры, но не плакал и даже не огорчался, а тут же залезал на нее снова.
- Бродяга, я тебя убью! - пробормотала Лили, когда Гарри врезался в нее так, что она едва не выронила поднос с пирогом, который как раз в этот момент несла к столу.
Впрочем, глядя на довольные физиономии парней, Лили не могла долго сердиться. А уж когда Гарри, после столкновения с ней оказавшийся на полу, с радостной улыбкой протянул к ней ручки и совершенно четко сказал:
- Мама!
И вовсе забыла обо всем, поставила пирог на стол и, подхватив сына на руки, крепко поцеловала.
- Ты моя умница! Скажи еще что-нибудь!
Но Гарри, видимо, решил, что его задача на сегодня выполнена, и больше говорить не хотел. Пока не вмешался Сириус. Бесцеремонно забрав у Лили ребенка, он подкинул его в воздух, от чего Гарри радостно засмеялся.
- Ну-ка, скажи «Сириус» или «Бродяга».
- Еще чего! - возмутился Джеймс. - Сначала он скажет «папа».
Лили фыркнула и, переглянувшись с Ремусом, они дружно рассмеялись. Стало как-то особенно тепло, словно вернулись прежние счастливые беззаботные годы. Вот только Питер сидел какой-то молчаливый и странно подавленный, будто все время думал о чем-то неприятном. Лили пару секунд внимательно смотрела на него, но потом решила, что в нынешнее время это совсем и неудивительно. Тем более что Питер всегда был несколько замкнутым.
- Хорошо, - согласился Сириус с другом, - Пусть будет «папа». Слышал, олененок? Порадуй отца.
Гарри посмотрел на него изучающее, словно решал какую-то очень важную задачу, потом повернулся к Джеймсу и произнес:
- Папа.
С таким видом, словно одолжение сделал, и снова посмотрел на Сириуса, причем в его глазах явно читалось: «Я сделал, как хотели, теперь отстаньте от меня». Парни переглянулись с таким огорошенным выражением на лицах, что Лили снова начала смеяться, а через секунду хохотали уже все. Гарри смотрел на взрослых с недоумением и некоторой обидой, словно понял, что именно он послужил источником веселья.
За столом Сириус посадил крестника себе на колени, несмотря на возражения Лили, которая считала, что ребенок должен сидеть на своем стульчике. Но они оба так умильно на нее посмотрели, что она сдалась. Уже в который раз. Вот интересно, Сириусу от его анимагической сущности передалась эта способность делать совершенно невозможные щенячьи глаза, словно у побитой собаки? Отказать ему в такие моменты было просто невозможно. Джеймс, правда, говорил, что это у него врожденная способность. Хорошо еще хоть не часто этим пользовался.
Гарри чрезвычайно довольный столь привилегированным положением, принялся таскать из тарелки крестного самые вкусные куски, на что тот только смеялся. Он вообще в этот вечер был весел и оживлен, только иногда словно тень пробегала по его лицу. И в такие моменты он задумчиво взъерошивал Гарри волосы и отворачивался. И Лили печально вздыхала - как бы ни старался Сириус показать, что у него все в порядке, он, наверное, уже никогда не станет прежним.
* * *
В конце сентября Дамблдор пригласил Джеймса в Хогвартс. И это настораживало. Не то чтобы они не общались с директором, но это общение всегда происходило на собраниях Ордена. А тут он должен отправиться в Хогвартс, где не был с тех пор, как окончил школу. Словно Дамблдор боится, что их кто-то подслушает. А значит, произошло что-то очень-очень серьезное.
Джеймс вышел из камина в знакомом до мелочей директорском кабинете. Казалось, что за эти годы здесь не изменилось абсолютно ничего. Сколько раз они бывали здесь прежде, когда, потеряв терпение, после их очередной авантюры, МакГонагалл притаскивала их к директору! Сразу как-то вспомнилось беззаботное детство и на мгновение захотелось вернуться туда, проснуться и понять, что ничего не было. Но Джеймс прогнал это малодушное желание. Да, вокруг происходило много страшного, но ведь было в его жизни и безграничное счастье. И ни за что на свете он не хотел бы оказаться в мире, где у него не было бы жены и сына.
- Добрый день, Джеймс, присаживайся, пожалуйста.
Дамблдор тоже нисколько не изменился. И все так же блестели ярко-голубые глаза за стеклами очков-половинок. Правда, на этот раз они смотрели не с весельем, как прежде, а с какой-то озабоченностью. И это настораживало еще больше. И он даже не предложил ему чаю с лимонными дольками. Совсем странно.
Джеймс вопросительно уставился на Дамблдора. Тот некоторое время смотрел на него и, наконец, заговорил, словно нехотя:
- В прошлом году было произнесено пророчество о том, кто сможет уничтожить Волдеморта. К сожалению, его подслушал один из Пожирателей и Волдеморт знает о нем. К счастью, пророчество подслушано было не до конца, а значит, он знает не все.
- Это, конечно, интересно, сэр, - вставил Джеймс. - Но почему вы рассказываете об этом именно мне?
- Потому что пророчество касается непосредственно тебя. В нем говорится о ребенке, который родился в прошлом году. И под описание этого ребенка подходит твой сын… и Невилл Лонгботтом.
- А почему тогда Фрэнка здесь нет? И если пророчество было сделано в прошлом году, почему вы только сейчас говорите мне о нем? - спросил Джеймс, временно отгоняя подальше мысль о том, что его ребенку, возможно, придется сразиться с этим чудовищем.
- Потому что мне стало известно из надежного источника, что Волдеморт выбрал Гарри и он собирается его убить, пока тот еще не способен с ним сражаться.
Джеймс похолодел. Почему, ну, почему это происходит с ним? Почему на его ребенка ложится такое бремя?
- И что вы предлагаете? - спросил он ровным голосом, пытаясь справиться со своими эмоциями.
- Тебе следует воспользоваться заклятием Фиделиус, чтобы обезопасить свою семью. Обычные охранные чары в этой ситуации могут оказаться недостаточными.
Джеймс склонил голову, задумавшись. Пожалуй, Дамблдор прав - это единственный надежный способ защитить Лили и Гарри.
- Хорошо, - он прямо посмотрел в глаза Дамблдору.
- Я могу стать Хранителем…
- Спасибо, сэр, но нет. Хранителем будет Сириус.
- Ты уверен?..
- Уверен.
- И, Джеймс… Тебе придется оставить работу в Ордене, хотя бы на какое-то время, поскольку вам нельзя будет выходить из дома.
Джеймс нахмурился - это его совершенно не устраивало. Прятаться за стенами, словно трус, когда его друзья рискуют жизнью! Заметив его недовольство, Дамблдор заметил:
- Я понимаю, что это неприятно тебе. Но это необходимо для безопасности твоей семьи.
- У меня есть способ оставаться незаметным, выходя из дома, - возразил Джеймс и достал тонкую полупрозрачную мантию. - Это мантия-неведимка. Настоящая. Она переходила в нашей семье из поколения в поколение.
Дамблдор аж вперед подался и на лице его мелькнуло какое-то непонятное выражение. Он осторожно и даже с каким-то благоговением взял мантию в руки и принялся внимательно разглядывать ее.
- Не возражаешь, если я возьму ее на несколько дней? Хочу изучить.
Джеймс хотел было возразить, но передумал. Если на несколько дней, то можно и потерпеть. Он кивнул, пожав плечами.
Когда Джеймс сообщил жене о пророчестве, она вскрикнула и испуганно прижала сына к груди. Тот даже запищал недовольно от слишком крепкого объятия. В широко открытых глазах Лили Джеймс читал тот же ужас, что испытывал сам.
- Дамблдор предложил воспользоваться Фиделиусом. Я хочу попросить Сириуса быть Хранителем.
Лили кивнула, не задумываясь. Да уж, человека надежнее Бродяги трудно представить.
Однако сам Сириус, внимательно все выслушав, надолго задумался и вдруг неожиданно выдал:
- Нет, Сохатый, надо придумать более надежный способ.
- Куда ж еще надежнее?
