ни с одним из профессоров. Лишившись собаки, ребёнок отпустил и мантию Северуса, сложил руки перед собой на столе и уставился на них.
— Собери одежду на два дня, — распорядился Северус, надеясь отвлечь Гарри хотя бы на пять минут.
Мальчик снова подавленно кивнул, но дрожать перестал.
— Вы… вы сказали мистеру и миссис Уизли о…? — он умолк.
— Нет, — твёрдо ответил Северус. — Они знают, что я был болен, но это всё. Ты сам решишь, сколько и как им рассказать.
— Я бы предпочёл, чтобы они не знали, — тихо сказал Гарри. Его руки и плечи медленно расслабились, так что Северус решил, что он, по крайней мере, немного успокоился.
— Всё в порядке, Гарри, — заверил его Люпин. — Если тебе так спокойнее…
Гарри встал.
— Я просто… — он нерешительно махнул рукой на дверь в коридор, а затем повернулся на каблуках и убежал.
Северус прислушался к лёгким шагам мальчика на лестнице и, достав из кармана палочку, бросил на дверь заглушающее заклинание.
Люпин с любопытством наблюдал за ним. Рядом сидел пёс, выглядевший таким же заинтересованным.
— Как ты думаешь, что это будет значить для Гарри? — Северусу было неприятно спрашивать совета у Люпина, и он чувствовал себя не в своей тарелке.
— Боюсь, что это ударит его довольно сильно, — Люпин вздохнул, — как только он всё осознает, — оборотень посмотрел на потолок, а затем уставился в пол. — Он убедил себя, что его родственники не так уж плохи. Полагаю, это, — Люпин кивнул на заголовок, — вероятно, напомнит ему, насколько ненормальной была вся ситуация. Для большинства людей лучше постепенно осознавать подобное.
— Как ты думаешь, ему снова грозит опасность навредить самому себе? — тихо спросил Северус, озвучив страх, который больше всего преследовал его мысли. Дрожь пробежала по телу, когда он невольно вновь представил себе Гарри, едва дышащего, почти без сознания, бьющегося в петле импровизированной верёвки.
Люпин выглядел необычайно серьёзным.
— Боюсь, мы не можем сбрасывать со счетов возможность того, что это может привести его прямо к краю пропасти, — он покачал головой. — Но я думаю, что на данный момент устное соглашение с ним не причинять себе вреда — это лучшее, что мы можем сделать.
Северус понимающе кивнул. Он знал по опыту, что клятва действительно могла предупредить суицид. Со своими студентами он обнаружил, что часто просто обещания сначала поговорить было достаточно, чтобы сорвать попытку самоубийства.
— Я бы сказал, — продолжал Люпин, — что потребность Гарри в молчании по этому поводу следует уважать. Не говоря уже о том, что, хотя я доверяю благоразумию Уизли, меня передёргивает при мысли о том, что произойдёт, если Министерство пронюхает об этом.
— Не говори мне о Министерстве! — вспылил Северус — внезапно прорвалось всё напряжение, пружиной закручивавшееся в нём все эти дни. — Тебе объяснить, как они смотрят на самоубийц? — выплюнул он и, поймав непонимающий взгляд Люпина, рявкнул: — Уверен, ты слышал о смерти моей матери!
— Боюсь, что нет, — покачал головой Люпин.
Это удивило Северуса, он полагал, что вся эта грязь была общеизвестна в школе. Другие чистокровные студенты, конечно же, не стеснялись обсуждать это. Хотя, если подумать, Люпин никогда не был склонен слушать сплетни.
— Министерство определило смерть моей матери как самоубийство, — сказал Северус убийственно тихим голосом.
Глаза Люпина расширились, лицо побледнело.
— Я… я этого не знал, — сказал он, потянувшись рукой к Северусу. — Мне очень жаль.
Северус подосадовал, что не чувствует себя достаточно хорошо, чтобы в гневе выскочить из комнаты, и ограничился тем, что выхватил свою ладонь из хватки Люпина.
— Избавь меня от своих сожалений, Люпин, — прошипел он, скрестив руки на груди.
— Министерство… неужели оно…?
— Конфисковало имущество моей матери? — процедил сквозь зубы Северус. — Смешало с грязью её имя и имя всей её семьи? Отказало в погребении её тела в фамильном склепе? Да — по всем пунктам.
— Северус… — Люпин явно расстроился.
— Неважно, — устало сказал Северус; у него не осталось сил злиться. — Это уже не имеет значения. Возвращаясь к Гарри — я поговорю с Артуром. Сегодня утром он прислал мне сову — он со старшим сыном прибудет сюда ближе к обеду, чтобы проводить нас.
— В таком случае я останусь до их приезда, — заявил Люпин. — Дамблдор подождёт.
— Я не согласен, — Северус покачал головой. — Думаю, тебе нужно немедленно сообщить директору, и я, конечно же, не хочу доверять это сове.
Он также очень хотел, чтобы Люпин оставил его в покое, а не хлопотал над ним, как нервозная сиделка.
— Если ты так считаешь… — Люпин вздохнул, неловко поёрзав, встал. — Можешь связаться со мной до вечера — полнолуние начнётся около шести.
Северус резко кивнул.
— Проверь Гарри перед уходом, — попросил он, не имея сил снова подняться по лестнице.
— Тебе что-нибудь нужно, пока я ещё здесь? — Люпин стоял в дверях комнаты Гарри с Сопелкой на поводке, настороженно поглядывая на Хедвиг, которая приглушённо ухала и угрожающе крутила головой. Сопелка, пригнувшись, тихо зарычал.
— Нет, всё в порядке, — коротко сказал Гарри. «Только не от тебя», — обиженно думал он, продолжая бросать вещи в сумку, отказываясь смотреть на Люпина.
Профессор шагнул в комнату. Хедвиг это не понравилось: она сильнее закрутила головой, выдав нечто среднее между «крэк» и шипением, щёлкнула клювом и расправила крылья.
Сопелка тявкнул и зарычал на неё ещё громче.
— Прекратите, вы оба! — резко осадил их Гарри, отрываясь от упаковки вещей. Оба фамильяра затихли: Сопелка с тем пристыженным видом, который иногда выказывают собаки, и Хедвиг, с большим достоинством просто сложившая крылья и отвернувшаяся от незваных гостей.
— Тогда увидимся послезавтра, — кивнул Люпин, окинув его испытующим взглядом.
— Как вам будет угодно, — пробормотал Гарри, пожимая плечами. Ему даже нравилось, как звучит это выражение. Лёгкая дерзость позволяла ему чувствовать себя немного увереннее.
Профессор хотел было уйти, но Сопелка дёрнул поводок и заскулил. Гарри, оставив вещи, подошёл и почесал собаку за ушами.
— Прости, — тихо сказал он псу, — но с Хагридом тебе будет лучше.
В последний раз погладив собаку, Гарри позволил профессору увести её.
Остаток утра прошёл
