французской вейлой.
Гарри пытается изобразить смущение и растерянность.
— Нет, я имею в виду… Где я был до того, как попал сюда?
— Ах. Это. — Аластор Грюм пронзает Гарри острым взглядом — Я надеялся, что ты расскажешь это мне, мальчик. Мы получили наводку от одного из наших шпионов, что Сами-Знаете-Кто поймал тебя и хотел привезти к Лестрейнджам для развлечения, пыток и прочего. Итак, вопрос: где ты был, когда он тебя поймал?
Гарри делает глубокий вдох и говорит правду. Что-то вроде.
— Я был в Хогвартсе за день до начала пасхальных каникул. И… на следующий день, кажется, я проснулся в странном месте? Но…
Он позволяет своему голосу затихнуть и пытается выглядеть подобающим для данной ситуации образом, то есть огорченным и сожалеющим.
Аластор Грюм серьезно смотрит на Гарри.
— Мы знаем, что ты покинул Хогвартс по собственной инициативе, так что не пытайся лгать об этом. Вопрос в том, куда ты пошёл. К своей родственной душе? Кто она? Где жи…
Он не продвинулся дальше в своем быстром допросе, потому что дверь снова ударилась о стену, на этот раз с ещё большей силой. В комнату врывается Сириус Блэк, растрепанный и краснолицый.
— Критчер! Какого черта ты делаешь, разговаривая с моим крестником? Я сказал тебе держаться от него подальше!
Аластор Грюм фыркает и говорит:
— Что, ты снова собираешься развивать свою безмозглую теорию? — закатив глаза, он снова поворачивается к Гарри. Заговорщическим тоном он громко шепчет с явным весельем в голосе — Он верит слухам о том, что Сам-Знаешь-Кто — твоя родственная душа.
Он откидывается назад, тихонько хихикая, довольный шоком на лице Гарри. Только он думает, что причина такого выражения лица в том, что Гарри не может поверить, что кто-то на самом деле поверил в этот слух, а не в то, что Сириус не был первым, кто громче всех кричал о «спасении» и реабилитации Гарри, пока он не выбросил Ворлоста из головы.
Сириус оборонительно расправляет плечи.
— Что, это так смешно? Это имеет смысл! — его взгляд на секунду останавливается на Критчере — И проблема не в этом! Вы хотите оставить Гарри здесь, посадите его в тюрьму! Как вы это сделали со мной!
Гнев Сириуса подобен бомбе, взорвавшейся внезапно и с огромной силой. Его глаза впиваются в Аластора Грюма, губы бледнеют из-за того, что с силой сжимаются, а ногти почти врезаются в ладони под натиском ярости.
— Это для его же безопасности! — говорит Аластор Грюм. Он пытается казаться невозмутимым, но не может полностью скрыть усталость в своём голосе. Понятно, что это не первый их спор — Это для твоего же блага! Ты знаешь, что все еще в розыске, ты не можешь позволить им схватить тебя! Особенно теперь, когда у власти Сам-Знаешь-Кто!
— Конечно, — парирует Сириус со всем презрением, на которое он способен, — и используя Гламур и прогуливаясь по маггловской деревне, я полностью разоблачу себя. Я могу понять, почему ты говоришь это сейчас, но до того, как Волд… он захватил власть? Какое у тебя есть оправдание этому?
— Блэк, ты знаешь, что сказал Альбус. Я не знаю, почему ты продолжаешь повторять это снова и снова, и снова. Мне жаль, что ты этого не понимаешь, но так было лучше для тебя.
Аластор Грюм бросает на Сириуса торжественный взгляд, а Гарри спрашивает себя, знает ли он, как невероятно тщеславно и снисходительно сейчас звучат его слова.
По понятным причинам Сириус парирует:
— Зато вы все знаете, что для меня лучше. Точно так же мои родители знали, что лучше для меня. Просто убирайся отсюда. Уходи! Проваливай! И помоги тебе Мерлин держаться подальше от моего крестника, иначе тебе не понравится то, что я сделаю.
Аластор Грюм в ответ фыркает, но встает — медленно, неторопливо. В дверях он оборачивается к Гарри.
— Не думай, что разговор окончен, — угрожающе говорит он. — Ты мне все расскажешь, где ты был и с кем.
Гарри молчит, пока Грюм ковыляет из комнаты. Сириус стонет и падает на кровать.
— Мерлин, что за мудак. И это было так отстойно! Да ведь? Ты тоже так думаешь, да? «Не думай, что разговор окончен». Кем он себя возомнил?
Жалобы продолжаются и продолжаются, охватывая все случаи: от того, как Аластор Грюм мешает Молли Уизли, когда та готовит, до того, как он не может перестать разбрасывать повсюду свои грязные носки. Тем временем Гарри внимательно изучает своего крестного отца.
Несмотря на то, что он видел его не так давно, когда Гарри сам стал крестным отцом, приятно снова увидеть Сириуса. Несмотря на то, что технически он сейчас в бегах, Сириус выглядит лучше, чем когда-либо. Его щеки перестали впадать в череп, волосы стали гуще, некоторые безумные искры в глазах поутихли, хотя паранойя осталась — наверное, это к лучшему.
— Ну, щеночек, как дела? — наконец спрашивает Сириус — С ним все в порядке?
Гарри потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что Сириус спрашивает о Паке.
— Я не видел его с тех пор, — отвечает он, немного задумчиво, — но он в порядке. Он почти не тянет меня.
— Я понимаю о чём ты, помнишь? — Сириус смеется — Достаточно, чтобы убедиться, что он все еще здесь. Я скучаю по этому чувству…
Он вздыхает, и оба замолкают. Гарри не знает, что он может и должен сказать, а Сириус слишком глубоко уходит в свои мысли. Однако когда он замечает, что разговор застыл, он усмехается и меняет тему.
— Так как это было? — увидев растерянное лицо Гарри, он уточняет — Ты был со своей родственной душой, верно? Тебе понравилось? — Гарри все еще колеблется, не уверенный, что это не уловка, чтобы заставить его раскрыть личность своей родственной души, когда Сириус продолжает — Только не говори мне, кто это! — он морщится с мрачным выражением в глазах — Мои барьеры окклюменции уже не те, что были раньше, и я никогда никому не говорил, что, по моему мнению, в этих слухах есть доля правды.
Глаза Гарри расширяются, и он погружается в свои мысли, чтобы проверить собственные барьеры. Все они стоят на своих местах, слава богу. Его встречает встревоженный взгляд Сириуса, и он слегка кивает в ответ, улыбаясь. Но он также прочитал за словами предупреждение: он не сможет рассчитывать на Сириуса в качестве союзника.
— Ну так? Расскажи мне больше о… Сам-Знаешь-Ком — Сириус не мог не использовать эту игры слов.
Гарри терпеливо ждет, пока Сириус успокоится, и начнет рассказывать безобидные истории, в которых не
