Такова судьба всех синских принцесс.
Их может взять в жены только один из их братьев или дядьев императорской крови — что редко случается, учитывая вражду между кланами. Любой другой брак станет унижением. Если они не овладевают полезными искусствами или не заводят себе влиятельных любовников среди собственных же родичей — так и жить им высокородными и бесполезными приживалами.
Но бабушка Лоа не такая. Она сумела смириться и извлечь выгоды из своего положения.
Хотела бы Мэй так же…
Нет, Мэй не хотела так же. Мэй хотела по-своему.
Мэй оборвала поток бесполезных мыслей: от них только к горлу подкатывал ком, и дышать становилось тяжелее. Очень вовремя: носилки уже опускали перед западным входом в Очарованный дворец. Подняться на три яшмовых ступени; далее пятью коридорами — Западных бамбуковых листьев, Рассветной радуги, Побед генерала Чжоу, Полуденных теней и Янтарным — к павильону Алмазных Рос. На самом деле это не павильон, просто красиво убранная комната с выходом на террасу. Император Лин использует ее для конфиденциальных бесед, потому что прежде там были любимые покои его матушки в ее бытность императорской женой…
Матушка нынешнего императора, светлейшая Айли Яо, давно ушла в небесную страну. Матушка Мэй жива до сих пор, по-прежнему живет в Очарованном дворце; Мэй бы нужно сочувствовать Лину, но вместо она давно уже свыклась с мыслью, что завидует ему.
В этой части дворца не было слуг, что означало: у Лина строжайше секретное совещание. Может быть, на нем Ланьфан даже снимет маску.
Поэтому Мэй не стала кланяться перед бамбуковой перегородкой и стучаться, а просто раздвинула ее и вошла, мимолетно удивившись: перед дверью не стояло ни одной пары туфель. Должно быть, она пришла первой…
Однако раздвинутая дверь встретила ее винными парами и взрывом хохота.
В мгновение ока Мэй окинула взглядом знакомый павильон: початые бутыли с вином, начатые богатые закуски, неожиданное многолюдье, все сидят в обуви, как крестьяне — и на секунду пришла в замешательство. Обычно в этом павильоне серьезно и негромко совещались о ближайших действиях люди, особенно близкие к Лиину; а попойки и пиры устраивались в более официальной части дворца.
Но потом все стало на свои места: Лин принимал аместрийцев, вон и Вернье уже нализался…
Правда, обычно Лин сам с гостями не пил, но, может быть, это его личные знакомые…
— Мэй! — сидящий напротив Лина светловолосый человек с неожиданно знакомыми золотыми глазами улыбнулся ей. — Как ты выросла! Ужасно рад тебя видеть.
Он говорил по-сински вполне правильно, но с сильным акцентом, и неверно обращался к ней, как к равной по возрасту. Может быть, поэтому Мэй не сразу узнала голос.
— Альфонс… — начала она, потом сбилась, не зная, как к нему обращаться и на каком языке. Все бы это было ужасно: Мэй уже почувствовала, как проваливается сквозь землю, и свет уходит все дальше и дальше вверх, а подошвы уже начинает обжигать огнедышащее дыхание Центра Земли, гигантского огненного змея, что дремлет в центре планеты, согревая собою почву… Но тут на помощь пришли другие аместрийские гости.
— А, малышка-принцесса! — один из сидящих возле Альфонса, огромный чернокожий толстяк с вывороченными губами, приветственно вскинул толстопалую руку. — И впрямь выросла. До чего милая юная леди!
— Спасибо, господин Джерсо! — Мэй даже покраснела, отвечая: она прекрасно помнила обоих химер. Слава всем богам, Джерсо говорил по-аместрийски, так что у нее не возникло трудности, как к нему обращаться.
Только через секунду она сообразила, что краснеть-то, пожалуй, не стоило: его слова звучали не так, будто он восхищается прелестной юной красавицей, а так, как хвалят маленькую девочку.
— Да, еще пара лет — и от тебя будет глаз не оторвать, — немедленно подтвердил мысль напарника третий аместрийский гость, не такой толстый, как второй, зато еще более мускулистый, и в интеллигентных круглых очках. Мэй помнила, что его зовут Зампано, и что он тоже химера, помесь вепря и дикобраза.
— Благодарю вас! — Мэй вспыхнула, теперь от легкой обиды. Все-таки ей уже тринадцать, почти четырнадцать. Она могла бы уже быть замужем!.. Ну ладно, сейчас это уже не принято, но лет пятьдесят назад точно могла бы!.. Мэй благовоспитанно поклонилась, чувствуя, как внутри у нее все кипит.
— Садись, Мэй, — обратился к ней Лин и похлопал по подушке рядом с собой.
— Эти старые драконицы тебя отпустили?
— А я их не спросила, — независимо ответила Мэй, опускаясь на указанное место.
— Делаешь успехи, — хмыкнул Лин, отправляя в рот пару ломтиков банана. — Слушая авторитетов, величия не добьешься.
Мэй поджала губы и наклонила голову, созерцая стол.
Лин никогда не предлагал ей помочь приструнить стариков из ее клана. Не то чтобы он, как император, так уж сильно мог влиять на домашнюю жизнь клана Чань — но его политическое сотрудничество имело огромный вес. Благодаря ему Мэй в любое время отпускали во дворец; благодаря ему она все еще была свободна от брачных договоров; наконец, если бы он хоть словом обмолвился, очень может быть, что Мэй попросту бы ему отдали. Или продали, так будет вернее.
Но Лин сохранял статус кво и, посмеиваясь, объяснял, что он сам уже в двенадцать лет добился ото всех старейшин своего клана подчинения. Будто забывал о том, что он был мальчиком и наследником. Власть уже принадлежала ему, нужно было только доказать свое право. А Мэй Чань девочка, и никакой власти у нее нет, только некоторые привилегии — и то не слишком значительные.
Даже если она единственный в Сине алхимик, знающий секрет философского камня. Дома, в ее клане, это ничего не стоит.
— Ну что ж, — сказал Лин, — раз сюда пришел мой главный придворный мастер алкестрии, настала пора поговорить серьезно. Ты мне нужен, Альфонс Элрик.
— Ммм, дай угадаю, — раздумчиво проговорил голос аместрийского гостя у Мэй над ухом (она не смотрела в его сторону). — Ты решил примириться с соседними кланами, и тебя потребовалось мое несравненное искусство дипломатии? Я согласен.
Лин расхохотался.
— Знаешь, иногда очень видно, что вы с Эдвардом братья! Нет, я имел в виду нечто противоположное. Видишь ли, я хочу раздавить Союз Цилиня, он мне очень мешает. А для этого мне нужны мои собственные алхимики. И я хотел попросить тебя научить кое-чему моих людей.
— Ни в коем случае, — так же спокойно проговорил голос Альфонса Элрика. — Мэй, передай мне, пожалуйста, спаржу.
Мэй подняла глаза, и сердце у нее забилось громко-громко; все должны были разом вскочить со своим мест и завопить: «А это что за барабаны?»
У Альфонса Элрика был очень яростный, холодный взгляд. Прямо как у демона из северных степей. Это никак не следовало из его голоса или тона, потому контраст поразил Мэй до глубины души.
— В чем дело? — мягко спросил Лин. — Ты сомневаешься в моей способности уладить дело?
— Да уж сомневаюсь, — так же спокойно проговорил Альфонс, — если ты хочешь развязать гражданскую войну.
— Я не собираюсь развязывать войну. Я хочу подчинить ту часть моего государства, которая перестала являться моей! Точнее, которая уже несколько десятков лет не принадлежит императорам. Кроме того, не надо преувеличивать. Союз Цилиня силен — как корпорации ВПК у вас в Аместрис. Но людей у Союза мало, а земель нет совсем, если не считать резиденций. Я не хочу напускать на них регулярные войска — вот это точно будет гражданская война. А подготовленных специальных служб, которые бы с ними справились, у меня еще нет. Люди Ланьфан хороши, но моя тайная служба не под то заточена.
— Хорошо. Тогда поставим вопрос иначе. Ради того, чтобы подчинить себе внутреннюю корпорацию алхимиков, ты хочешь вырезать всю научную школу, какая она ни есть? Всю научную интеллигенцию?.. Ты понимаешь, на сколько лет это отбросит назад твой прогресс, насколько это поставит тебя под удар… не говоря уже о том, что это просто…
— Я не собираюсь никого вырезать! — Лин ударил кулаком по столу. — Я собираюсь предложить им альтернативу! Сила нужна мне, чтобы избежать беспорядков!
— Великолепно! — Альфонс стал еще спокойнее и собраннее; на взгляд Мэй. это означало, что он распалился ни на шутку. — Но когда применяют оружие, хоть какое оружие, без жертв все равно не обходится!
— Политика вообще не обходится без жертв! Я не собираюсь жертвовать своими подданными, Альфонс Элрик! Я хочу защитить всех! Но я не могу, не имею пока такой возможности!
— Ты даже не пытаешься!
— Не пытаюсь?! Ты думаешь, что я не испробовал всех возможных способов наладить отношения с Союзом Цилиня?! Я посылал им гонцов, я предлагал им льготы, я только что ковры перед ними не расстилал!
— Так нужно было расстелить!
— Как перед богами? — Лин ехидно приподнял бровь.
