Музыка, доносящаяся из зала ресторана, сводит с ума, это не тенор-саксофон Колтрейна, а его, Гарри, сердце, — поет от счастья, задыхается от нежности, умирает и рождается с каждым новым аккордом, с каждым стоном саксофона, с каждым прикосновением нежных и опытных губ, любящих, дарящих ласку рук.
— Северус, я твой, я весь твой, — шепчет Гарри, пробираясь ладонями под рубашку мистера Снейпа, сгорая от желания сорвать с него разделяющую их одежду, прижаться кожей к коже, стать одним существом, одним целым, забыться в сладком безумии единения.
— Гарри, что ты со мной делаешь, — мягкий голос мистера Снейпа звучит так нежно, что Гарри кажется, он сейчас растает, умрет на месте, превратится в сладкую патоку, растворится в бесконечности. — Я никогда… ни в кого… не влюблялся так, — Северус вдруг прижимает его к себе так крепко, что Гарри чувствует дрожь его тела, слышит тихий мучительный стон — мистер Снейп уже едва контролирует свой разум и тело.
На столе — непочатая бутылка шампанского. Она так и будет здесь стоять весь вечер, пока ее не уберет официант. Мужчина и юноша давно пьяны друг другом.
Гарри уронил голову на руки и застонал.
— Я трус, — шептал он. — Мерлин, какой же я трус.
«Разве это другой человек? Разве это не тот же Северус Снейп? — его мысли метались, как раненые птицы в силках. — Если Хронотрон создал для него реальность любви, значит, было что-то в его сердце, была искра, пусть маленькая, спрятанная под маской суровости и безразличия. Мерлин, десять лет жизни отдам, нет, двадцать, сколько угодно… только бы он вспомнил, только бы вспомнил!»
Решение пришло неожиданно. Гарри посмотрел на часы: они показывали половину первого ночи. Он проберется в комнату Снейпа и бросит в его думосбор свое воспоминание. Гарри накинул на пижаму мантию-невидимку и тихо выскользнул в коридор.
До Подземелий он, как ни странно, добрался без приключений, не встретив ни Пивза, ни Филча, ни мисс Норрис, которая чуяла его и под мантией. Он добежал до двери Снейпа и остановился, с досадой понимая, что без пароля не сможет осуществить то, что задумал.
Неожиданно дверь профессорской комнаты распахнулась. На пороге появился Альбус Дамблдор. Он метнул проницательный взгляд в сторону затаившего дыхание Гарри, прижавшегося к холодной стене Подземелья. За плечом Дамблдора стоял профессор Снейп, прижимая к груди какой-то блестящий стеклянный шар.
— … и помни мою доброту, — говорил Дамблдор. — Но повторяю, Северус, нет никакой гарантии, что ты получишь ответы на свои вопросы, — директор метнул взгляд на то место, где стоял вспотевший от страха Гарри. — Ты попадешь в другую реальность, и никто не знает, будет ли там то, что ты ищешь.
— Это лучше, чем сойти с ума от видений, — пробормотал Снейп. Он был бледнее обычного, под его глазами залегли темные тени бессонницы.
— Сойти с ума можно и в будущем, — усмехнулся Дамблдор. Он придержал дверь, Гарри наклонился и ужом проскользнул в комнату декана, дрожа от страха быть обнаруженным. — Ну, спокойной ночи, мой мальчик, — директор опять скользнул взглядом по прячущемуся под мантией Гарри и добавил: — Если она будет спокойной, Северус.
Дверь за директором закрылась. Гарри смотрел на Снейпа во все глаза.
Профессор поставил на стол странный шар. Присмотревшись, Гарри заметил, что тот состоит из множества пересекающихся друг с другом песочных часов с радужными песчинками внутри.
Профессор Снейп с минуту смотрел на шар, кусая губы. Его зрачки вдруг расширились, на щеках выступили пятна лихорадочного румянца. Он выхватил свою палочку и направил на шар.
— Во имя Хроноса, Видерес Футурум! — выкрикнул Снейп.
Шар завертелся на месте, вспыхнул странным неоновым светом и вдруг выстрелил во все стороны яркими радужными лучами.
Ослепленный светом, оглушенный странным звуком, похожим на рокот взлетающего самолета, Гарри повалился на пол. Последнее, что он почувствовал, — это нечаянное прикосновение руки профессор Снейпа, падающего на пол рядом с ним.
*****
Глава 9. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Студия Хореографии, или Практика поневоле
Гарри опаздывал. Он шел, вернее, почти бежал по парку, не оглядываясь на прихотливо рассаженные декоративные деревья, пышные розовые клумбы, мраморные скульптуры и каменные вазоны с цветами. Его взгляд был устремлен вперед — туда, где под треугольным портиком между рядами строгих белых колонн темнели дубовые двери школы искусств «Хогвартс».
Гарри волновался. А кто бы не взволновался, если бы ему в одно прекрасное утро сообщили, что в результате неудачного прыжка во время концерта он упал и получил черепно-мозговую травму, отягощенную амнезией?
Хорошо, что какой-то добрый старичок показал ему, где находится школа искусств. Гарри надеялся, что увидев школу, в которой проучился несколько лет, — мгновенно вспомнит все. Но ни греческие скульптуры, стыдливо прикрывающиеся фиговыми листками, ни само здание, ни дверь зала с надписью «Студия современной хореографии «Хогвартс», — ничто не вызвало в нем радостного узнавания.
— Привет, Гарри, — услышал он и обернулся. За его спиной стоял рыжий парень, щедро обсыпанный веснушками. — Как самочувствие? — продолжая улыбаться, парень открыл дверь с надписью «Раздевалка» и жестом пригласил Гарри внутрь.
— Привет, все хорошо, спасибо, — пробормотал Гарри, мучительно пытаясь вспомнить имя рыжего.
— Рон, Гарри, привет, — явилась подсказка в лице полноватого молодого человека, входящего в раздевалку.
— А, Невилл, — сказал Рон. — Гарри, ты куда это? Вот же твой шкафчик, — Рон быстро стянул через голову футболку, демонстрируя веснушчатые плечи и руки.
Гарри открыл шкафчик. В нем обнаружились черные лосины, балетки и черная же майка. Все оказалось впору.
Постепенно раздевалка наполнилась молодыми людьми возраста Гарри. Все страшно спешили.
— Не копайся, Поттер, — услышал он чей-то знакомый голос. — Снейп тебя растерзает.
Гарри всмотрелся в лицо говорившего. Оно было до боли знакомым — тонкие изящные черты, внимательные серые глаза, светлая пшеничная челка.
«Драко», — вдруг вспомнил он. Воспоминание наполнило его радостной надеждой. Наконец-то он вспомнил хоть что-то из прошлого! Пусть это только имя, но…
— Бегом, время, время, — поторопил всех Рон.
Толкаясь в дверях, молодые люди вылетели из раздевалки и бросились в зал для занятий.
Зал был большой, залитый светом, сверкающий зеркалами, которые занимали две стены. По периметру помещения был закреплен на кронштейнах балетный станок, в углу высилась шведская стенка, другой угол занимал большой черный рояль и музыкальный центр. В зале уже собралось несколько учеников и учениц, они занимались растяжкой и лениво переговаривались.
— Гарри, наш герой, — произнесла какая-то рыжеволосая девушка и радостно улыбнулась.
Гарри кивнул ей и улыбнулся в ответ, чувствуя себя последним кретином.
— Идет! — вдруг выкрикнул кто-то. Все мгновенно вскочили и выстроились в две шеренги вдоль станка.
— Гарри, ты не тут стоишь, — прошипел вдруг блондин, схватил Гарри за плечи и толкнул на какое-то место, слева от себя.
Дверь со стуком распахнулась, будто в нее ворвался ураган. Впрочем, так оно и было, — человек, влетевший в зал хореографии, напоминал черный смерч, ураган и торнадо в одном лице.
Высокий мужчина, с черными как смоль волосами по плечи, с горящими на бледном лице угольно-черными глазами, — двигался так стремительно и вместе с тем так пластично, что Гарри невольно залюбовался.
Преподаватель хореографии швырнул на рояль какой-то альбом и резко повернулся к ученикам, так, что волосы хлестнули его по щеке. Взгляд его черных сверкающих глаз обжег Гарри, точно огнем. Ноги юноши подкосились. Он знал, он помнил этого человека! Словно молния, прорезающая грозовое небо, перед Гарри мысленно вспыхнуло имя: Северус Снейп.
— Всем добрый день, — негромко сказал хореограф в полной тишине. — Все ждем миссис Макгонагалл, — его взгляд быстро окинул вытянувшихся по струнке танцоров и остановился на Гарри. Тот похолодел. — Поттер, ноги по первой позиции, — буркнул он.
Гарри забыл, что у него вообще есть ноги. Он посмотрел на стоящих рядом учеников, расправил плечи и добросовестно вывернул носки ног.
В зал вошла стройная немолодая женщина с глазами навыкате и брезгливо поджатыми губами. Она сухо поздоровалась и уселась за рояль, установив на пюпитр засаленные ноты.
Хореограф сложил руки на груди и хмуро осмотрел учеников.
— Прежде чем мы начнем, я сделаю небольшое объявление, — сказал он.
Гарри почувствовал, как от одного голоса хореографа по его телу побежали мурашки.
— Через две недели наш коллектив будет принимать участие в конкурсном фестивале. Вы понимаете, что такое конкурсный фестиваль, мистер Лонгботтом? — тихим угрожающим голосом произнес он.
— Да, сэр, — пролепетал полноватый юноша рядом с Гарри, вытягиваясь в струнку. Хореограф окинул его неодобрительным взглядом.
