общежития и поведения, принятые на факультете, да тихо-тихо сидел в углу испуганный Малфой, которому было почему-то очень страшно.
***
Лежать в кровати с немного поначалу смущенной девочкой было приятно. Как-то очень тепло и спокойно, но стоило закрыть глаза, и Гарри позвал, кажется, сам замок. Встав и накинув мантию на пижаму, мальчик улыбнулся немедленно открывшей глаза девочке.
— Я скоро, что-то случилось, — тихо произнес мальчик, но Гермиона уже одевалась.
— Я с тобой, — проговорила девочка. — Не хочу без тебя, можно?
— Можно, — улыбнулся мальчик, потянувшись за саквояжем, в котором была аптечка и кое-что из облегчающих жизнь врача вещей.
— Тинки готов проводить наследников, — сообщил появившийся эльф, заставив обоих детей улыбнуться.
— Пойдем, — мягко сказал Гарри, готовясь к работе. В следующее мгновение они оказались в узнаваемой спальне когда-то родного факультета. На стоявшей почти у самой двери кровати задыхался, судя по хрипу, мальчик. Гермиона запулила Люмос Солем, Гарри наложил диагностические чары. — Так, держи диагностику в режиме сердца, а я… Сначала раздышим, а потом стабилизируем, согласна? — девочка кивнула. Изучая все то же, что и Гарри, она понимала, как мало знает, но была сейчас ему благодарна, ведь мальчик включил Гермиону в работу, что для нее было очень важно.
Мешок АМБУ позволил юному Малфою, а это, как оказалось, был именно он, дышать нормально, затем, быстро меняя шприцы, Гарри ввел все, что было необходимо, когда Гермиона задумавшись сотворила немного другие чары, охнула и привлекла внимание мальчика. Не говоря ни слова, она потыкала пальцем в полученное ею, Гарри грустно усмехнулся.
— Тинки, универсальный нейтрализатор, — попросил мальчик. — Похоже, неизвестное зелье декомпенсировало порок сердца, ранее бывший компенсированным. Такое бывает, конечно. Ты какое зелье пил, болезный? — тактично поинтересовался Гарри у не очень понимающего, где находится, Драко.
— Никакое, — ответил пациент. — Только то, что за столом, и еще конфетку из вазочки…
— Уизли, — сделал простой вывод Гарри. — Тебя нужно в Мунго, но директор не позволит. Бесплатный совет: свяжись с родителями.
— За мной долг, Гарри Поттер, — попробовал важно произнести Драко, но был шокирован ответом Гарри:
— Нет между нами долгов, Малфой, — вздохнул мальчик. — Выздоравливай, ребенок. Тинки, забирай его в Больничное крыло, а нас спать, пожалуйста.
Оказавшись в одной кровати, Гермиона и Гарри снова обнялись, при этом девочка уже не смущалась. Она почувствовала удовольствие от того, как они работали вместе, как помогли Малфою, казавшемуся сейчас совершенным малышом. Девочка почувствовала удовлетворение от сделанного, и это было очень приятно. А еще приятными были объятия Гарри, в которых так хорошо спалось, как будто не было ничего: ни Хогвартса, ни Дамблдора, ни Волдеморта.
Наутро им предстояли… Снейп, Маккошка и полеты на метле. Гарри желанием летать на метле не горел, ибо эта палка все-таки оказывала свое влияние на бубенцы, а детей хотелось… Поэтому мальчик еще не решил, как будет выкручиваться, но вот то, что он в театре участия принимать не будет, было ясно и ему, и Гермионе, решение… хм… уже, получается, мужа поддерживавшей.
Профессор Снейп вызывал чувство ностальгии, но почему-то не стал ни оскорблять, ни унижать Гарри, стараясь даже на него не смотреть. И на девочку, всегда находившуюся рядом с этим П-п-поттером, тоже. Просто на всякий случай, ибо Северус Снейп был мужчиной умным, выводы делать умел, а внутрипопочная боль при нехороших мыслях о Поттере, была вполне убедительной. Правда, вопрос «почему?» в голову профессору зельеварения почему-то не пришел. Зато он пришел в голову профессору Квирреллу после того, как его сожитель попытался наложить чары на метлу.
Пораженно глядя на черную призрачную собаку породы папильон, зависшую прямо перед его носом, профессор Квиррелл был несколько удивлен. Во-первых, куда-то делся Лорд, а, во-вторых, что дальше делать с этой собачкой, мужчина не понимал. Так они просидели несколько часов, а потом призрачная собака куда-то унеслась. Так профессора и обнаружили пришедшие на урок полетов ученики — в кладовке со школьными метлами, застывшего в не самой удобной позе.
Последним, что услышал Квиринус перед транспортировкой в Больничное крыло, была странная фраза Поттера: «Хм… Кататонический ступор, интересно».
Еще с вечера внимание Гарри привлекла девочка с факультета, кажется, ее звали Лайза Турпин. Странным было то, что, насколько Гарри помнил, эта девочка исчезла где-то в районе то ли четвертого, то ли пятого курсов, по крайней мере СОВ она точно не сдавала. Понаблюдав за ребенком, Гарри некоторое время не мог понять, что его беспокоит, пока не заметил инспираторную одышку, возникавшую во время быстрого движения, как сейчас, или при подъеме по лестнице, что привлекло его внимание вчера.
В классе девочка успокоилась, но наложить на нее чары диагностики все не удавалось — Лайзу постоянно закрывали от целителя другие девочки. Решив наложить чары при возвращении в гостиную, Гарри показал на нее Гермионе, объяснив свой интерес. Гермиона в свою очередь округлила глаза — она не понимала, как Гарри умудряется все на свете замечать, для нее это было настоящим чудом.
Минерва МакГонагалл сидела в виде кошки на столе, отчего Гермионе снова становилось страшно, что-то такое лезло из подсознания девочки. Поэтому кое-что вспомнив из прочитанного, девочка, спрятавшись за Гарри, наложила на старую кошку чары фиксации в одном облике. Эти чары предназначались для метаморфов, но работали и на анимагах, служа для фиксации стабильной формы пациента. Минерва МакГонагалл вспомогательных колдомедицинских чар не заметила, зато заметил улыбнувшийся краешком губ Гарри. По его мнению, кошка заслужила. Начался урок, Минерва спрыгнула, как делала множество раз, но обратиться не смогла, от растерянности промахнулась, впилившись головой в ножку ученического стола.
Урок был спаренным с барсуками, которые сразу же пожалели кошечку. Они жалели кошечку с такой интенсивностью, что Гарри задумался на тему: «а выживет ли профессор?». Тем не менее вмешиваться не стал, предоставив женщину своей судьбе. По мнению мальчика та, которая запугала Гермиону так, что девочке страшно даже спустя смерть, должна быть наказана. Почему бы и не таким образом?
— Жалко, что нельзя сделать ее привлекательной для котов, — со злостью произнесла Гермиона. — Чтобы они ее…
— Нельзя, климакс есть климакс, — не очень понятно объяснил Гарри. Решив почитать об этом попозже, Гермиона начала наблюдать за мисс Турпин, которая почувствовала себя… нехорошо. В груди Лайзы как будто что-то сжалось, мешая вдохнуть. Она побледнела, опершись на подругу, но через минуту или две снова пошла спокойно.
Гарри нахмурился, отмечая очень характерные симптомы, и наложил чары диагностики, нахмурившись еще сильнее. Лайза как раз поднималась по лестнице, при этом двигалась неуверенно, держась за с тревогой смотревшую на нее подругу.
