Если верить их словам, эти четыре странника, вторгшихся в тот день в однообразную вечную жизнь острова и его обитателей, были протекторами. Собственно говоря, не так уж и много они о себе рассказывали. Самый старший из них, тот что был с фигуркой стервятника, называл себя Mortem — Смерть. Тот азиат, у которого была фигурка саранчи, Fames — Голод. Седовласый старик с фигуркой мунго, Prolio — Война. И последний, самый молодой из них, с фигуркой комара, Morbus — Болезнь.
Как они объяснили, эти странные имена были даны им не при рождении — их нарекли ими в тот день, когда они стали протекторами и выбрали себе металлическую фигурку из Сферы — хотя точнее будет сказать, что это сама фигурка выбрала своего владельца. А когда человек становился протектором, ему давали новую жизнь и новое имя, олицетворяющее животное изображенное на серебристой фигурке или те свойства, которые она давала.
Они толком не объясняли мотивов почему предали своих же протекторов, похитив из хранилища Сферы несколько этих серебристых фигурок зверей, и отправились в это далекое прошлое, освободив при этом несколько десятков отверженных узников острова вечности. Они хотели изменить историю, что-то исправить в ней, но не желали говорить причин.
Сами же пленники острова практически ничего не знали и не помнили из того, что происходило за его пределами. Протекторы были защитниками и стражами порядка, обвинителями и судьями — они решали всё и за всех, они управляли всем. Миром правили протекторы, в руках которых была сосредоточена огромная мощь загадочных серебристых фигурок.
Эти четыре, теперь уже бывших протектора, говорили о какой-то тирании, рабстве и неравенстве, которые воцарились в мире из-за того, что такая колоссальная власть и сила оказались у небольшой кучки людей, которые использовали ее в своих интересах, подчиняя себе мир. А они хотели предотвратить это.
И раз уж эта четверка предателей не хотела более считаться протекторами, то больше в шутку, чем в серьез, те отверженные, что покинули вместе с ними остров, стали называть их Всадниками Апокалипсиса — их имена очень этому соответствовали.
И эти Всадники переместили их всех через червоточину на две тысячи лет в прошлое — в эпоху римской власти и зарождения империи протекторов. Они должны были изменить историю, но время шло, а они так и не сдвинулись с первоначальной точки. Вот уже десять лет всё было на том же паршивом месте. А ведь здесь у них нет вечности. Всё надо было решать быстро и немедленно.
Бросив прощальный взгляд на спокойную морскую гладь, человек оторвался наконец от своих размышлений и воспоминаний. Отвернувшись от окна, он направился к другому человеку, сидящему на единственном стуле во всей комнате. Впрочем кроме этого стула в комнате ничего больше и не было.
— Он задерживается. Я боюсь, что мы можем и не дождаться его сегодня, — он обратился к сидящему человеку, поигрывая при этом в своей правой руке фигуркой с изображением фоссы. Он подбрасывал ее вверх и ловил. Сама фигурка была закручена короткой цепочкой, которая в свою очередь была крепко завязана на запястье руки.
— А когда он вообще приходил вовремя? — не поднимаясь со стула этот человек повернул свою голову, посмотрев на стоящего перед ним. У них обоих был один и тот же шрам на лице, и такие же разноцветные глаза. Правда у сидящего не было видно серебристой фигурки. Он не особо любил открыто демонстрировать ее. — Ты его знаешь не хуже меня. Он придет, а нам остается только ждать.
— Ожидание заставляет меня нервничать. Всё слишком не ясно. Не знаешь к чему готовиться. Мы словно застряли в каком-то штиле неизвестности. И когда уже будет хоть какой-то ветер перемен?
— Честно говоря, я не знаю застанем ли мы его вообще. В Германии всё по-прежнему спокойно, Парфянское царство не желает конфликтов с Римом, а здесь, в Иудее ничего не получится из этого восстания, если мы не вмешаемся. Но как ты знаешь, Всадники не хотят, чтобы мы вмешивались. Всё так сложно…
— Мир никогда не был простым. Но что мы можем сделать? Ничего. И именно это и нагоняет жуткую тоску и скуку. Когда ты не знаешь куда податься и что делать. И самое страшное, что наши ведущие, наши «капитаны» тоже не знают…
— Всадники просто не могут решиться на какие-либо серьезные действия. Если бы они только позволили нам, мы бы уже давно развернулись на полную.
— Ты прав, они только тянут время и ничего более. Чего они ждут? — вновь подбросив фигурку фоссы, он еще раз мельком бросил взгляд на входную дверь, но никаких шагов не было слышно. — Рим? Да мы могли бы раздавить их и даже не заметить. А на руинах заложить новый… свой собственный Рим. Но нет, Всадники не желают открытого и грубого вмешательства в историю. Так для чего мы тогда здесь? Чтобы десятилетиями наносить мелкие удары исподтишка, которые ни на что не влияют?
— Мы все вместе это уже обсуждали. Так для чего ты вновь поднимаешь эту тему? Ты прекрасно знаешь, что Всадники никогда так и не решаться переписать историю. Они бояться последствий наших изменений. Бояться, что это приведет только к худшему. Мы сделаем это сами, без них. ОН это сделает. Я в этом уверен.
Сидящий на стуле человек произнес слово «он» с каким-то нажимом, давая понять стоящему перед ним, о ком именно идет речь. Это был один из них, отверженных узников, что покинули остров, их негласный Лидер. Этот человек их объединил и сплотил, предложив реальный план, который должен был создать новую цепочку событий и привести к созданию новой временной линии, новой истории человечества. И в тайне от Всадников, которые продолжали бездействовать в своих сомнениях, они приняли предложение своего нового Лидера.
Сами отверженные не использовали никаких имен. Они привыкли обходиться без них. Имя для них не значило абсолютно ничего. Власть — вот что имело реальную силу, и у них она была, благодаря Всадникам. Они дали им предметы, эту силу, мощь и… власть. И они-то знали, что с ней делать.
— И где Он сейчас? — фигурка взлетала вверх и опускалась вниз. Это его немного успокаивало. — Я давно уже ничего не слышал о нем. Считай с позапрошлого года, когда он всё это начал.
— Я знаю только то, что он присматривает за ребенком. За нашим маленьким Богом. Но где именно Он находится мне неизвестно. И чем меньше народу знает, тем лучше. Главное ведь, чтобы о нем не узнали Всадники.
— Бог среди людей… Думаешь получится? И сколько вообще это займет времени? Еще десять лет или может двадцать?
— Это лучше, чем ничего. Я Ему верю и не сомневаюсь. Вопрос лишь в том, где взять предметы для нашего Бога. Ему ведь нужны десятки. Сомневаюсь, что кто-то из наших братьев добровольно расстанется со своими. Вот ты, например, готов?
— Время покажет. — он посмотрел на свою фигурку фоссы, желания расставаться с которой не возникало. — Может Он отдаст своего ибиса этому Богу. Ну и… еще Всадники поделятся с ним.
— Ты серьезно думаешь избавиться от них и пойти своим путем?
— Почему бы и нет. Они жалкие старики, которые бояться довести до конца то, что сами и начали. Всё что они могли сделать, они уже сделали, — он показал на свою серебристую фигурку фоссы. — Теперь наш черед.
— Опасно…
Но не успел он договорить, как послышались приближающиеся шаги. Видимо тот человек, которого они так долго ждали, наконец соизволил явиться. Звуки усиливались, и вскоре раздались буквально за дверью. В эту раскрывшуюся дверь вошел небольшой человек с точно таким же паутинообразным шрамом на лице, как и у них. Его разноцветные глаза блестели в свете солнце. Но больше всего запоминалась его левая рука, которая была вся исцарапана и изрезана, а где-то были видны даже следы его собственных зубов.
— Наконец-то явился. Ну что там известно?
— Я получил подтверждения, что недалеко от городка Беэр-Шева, в Идумее, действительно был замечен протектор. И он направлялся на запад, в сторону Египта.
— Ты в этом уверен? Это ведь мог быть любой обычный человек из местных, который где-то раздобыл фигурку. Всадники говорили, что таких предметов больше тысячи.
— Он конечно был одет как местные, но… жезл. Его выдал металлический жезл. И это не просто какая-то палка из металла. У местных дикарей просто не откуда взяться таким вещам. То, что мне описали выжившие свидетели об этом жезле, полностью соответствует тому, что Всадники говорили о протекторах. Поэтому я с уверенностью заявляю, что здесь, в этом времени, находится действующий протектор, но это еще не…
— Ты сказал он направлялся в Египет? Но ведь там нет никого из наших. А если бы он знал о нас, то… Даже и не знаю, что теперь делать.
— Это еще не всё, что я узнал. Он не единственный протектор здесь. Кроме него недавно был обнаружен еще один, в районе Иерихона. Довольно крупный такой здоровяк. И с точно таким же металлическим жезлом, судя по описаниям о нем.
