— Поверь, лучшего совета тебе не даст никто.
— Я верю, — сказала я и решилась: — Попробуем по-другому. Умеешь ли ты хранить тайны?
***
Тяжёлые золотые пряди струились между ловкими пальцами романистки, которая переплетала их в косы, снова распускала, укладывала на голове так и эдак, и с видом художника оценивала результат трудов в зеркале. Саския сидела, блаженно прикрыв веки и совершенно отдавшись во власть Марго. Я примостилась за столом в углу и наблюдала за священнодействием.
Квартира Аэдирнской Девы была просторной и полупустой — ничего лишнего. Кровать была по-солдатски без единой складочки заправлена, в открытом шкафу аккуратной стопкой лежали одинаковые рубашки, под ними кожаные доспехи. В сундуке у двери, который романистка также распахнула в бесплодных поисках подходящей одежды, поблёскивал металл наручей, нагрудников и перчаток. Каминную полку украшал рыцарский шлем. Богатством и разнообразием, как пещера чудес, отличался лишь чулан с оружием: мечей, кинжалов и арбалетов, расставленных на стойках, хватило бы на маленькую армию.
В длинной белой сорочке, босая и простоволосая, Саския была удивительно красива той естественной красотой, которая не требовала украшательств — как капля росы свежим утром не требует огранки, чтобы сиять, словно бриллиант. На щеках девушки играл румянец смущения, она сжимала и мяла ладони, чтобы спрятать мозоли от оружия и коротко стриженные ногти. Марго скрутила её волосы, подняв волной на затылке, остановила шпильками и выпустила по обе стороны лица по локону.
— Образ понятен, — резюмировала она и ринулась к принесённому нами вороху платьев и туфлей из собственного гардероба романистки.
— Что за образ? — робко спросила Саския.
— Дорогая, не стоит волноваться, доверься профессионалу, — Марго одно за другим приподнимала платья, прищуривалась на Саскию и брала следующее. — Красное — не годится, зелень — нет, банты… всё-таки нет.
— И всё же… я хочу понимать.
Марго вытянула кремово-белое, с золотой вышивкой платье.
— Яна, подбери к нему туфли, — скомандовала она, а сама остановилась перед Саскией, оправив своё броское, но элегантное закрытое тёмно-серое платье, которое надела «для авторитета», — как сказала она, когда мы собирались.
Должный эффект, без сомнений, был достигнут — Саския внимала каждому её слову и из рук Марго приняла бы любые скрижали, как руководство к действию, какая бы белиберда там ни была начертана.
— Итак, образ, — начала Марго. — Образ — это ключ к сердцу. Прежде, чем твой избранник узнает тебя поближе и полюбит твой богатый внутренний мир, он должен отпереть двери своей любви и пригласить тебя войти. Понимаешь?
— Нет, — прошептала Саския и поставила ступню босой ноги на подъём другой. Каменный пол был холодным.
— Какой образ он видит сейчас? — Марго прошагала к камину и с жестяным звуком постучала костяшками пальцев по забралу шлема. — Предводителя. Девы, которая взяла в руки меч и повела за собой народ. Для преданности — самое то, но не для любви. А какой образ он должен увидеть?
— Женщины? — запинаясь, ответила Саския.
Романистка фыркнула.
— Женщину он уже видел, когда ты расстёгивала на груди доспех, только это была не та женщина, которой он готов открыть дверь. Он — Благородный Рыцарь, — Марго вернулась от камина и нависла над Саскией: — Он должен увидеть Прекрасную Даму. Яна, неси платье!
Саския хмурилась, пока романистка затягивала на её спине шнуры корсета и помогала справиться с двойными юбками и длинными рукавами. Выбранное Марго платье невероятно шло ей, подчеркивая стройный стан и светлую кожу. Саския глядела на себя в зеркало, словно впервые увидела, потом повела обнажёнными плечами.
— Однако седло не сделает из коровы скакуна, а одно лишь платье не сделает из тебя даму, — продолжила Марго, одобрительно рассматривая подопечную. — Дама — не только прекрасна, но и благородна и, главное, беззащитна.
— Я командую армией, как я могу быть беззащитной? — воскликнула Саския.
— Только рядом со своим рыцарем. Ты должна позволить ему защитить тебя, проявить заботу, — строго сказала Марго, и голос её смягчился: — Не беспокойся, у меня уже готов план. Всё, что тебе нужно — лишь следовать ему. Яна, туфли!
Она выхватила у меня из рук золотые лодочки, единственные, которые подходили под цвет к платью. Саския с ужасом смотрела на высокий тонкий каблук.
— А можно без этого? — спросила она.
— Нет, — отрезала романистка. — Золотая туфелька — важнейший элемент плана. Надевай!
Марго завозилась у ног Саскии, та морщилась.
— Малы!
— Тебе нужен этот рыцарь или нет?! — прикрикнула Марго.
— Да!
— Тогда терпи!
Шурша шелками и слегка покачиваясь, Саския, наконец, разогнулась перед зеркалом. Приподняла подол, выставила вперёд носок туфельки, и губы её тронула нерешительная улыбка.
— Примерка закончена, — с чувством выполненного долга заявила Марго и стала прибираться у зеркала. — Завтра репетиция и финальные штрихи. А послезавтра рыцарь будет повержен окончательно и бесповоротно.
Рука Саскии хотела было привычно лечь на рукоять меча, но нащупала лишь складки юбки. Дева-Драконоубийца расправила по-военному плечи, распрямилась, стоя на широко расставленных ногах.
— Рыцарь. Образ. Дверь, — повторила она урок и тряхнула головой. — Прекрасная Дама идёт на штурм!
Из рук Марго выскользнула коробочка со шпильками, и они со звоном рассыпались по полу.
***
Верген гудел, как разворошённый улей. Настал последний день перед свадьбой, и казалось, что для каждого жителя Сесиль Бурдон, словно дирижёр оркестра, назначил свою партию в подготовке к завтрашней симфонии. Из всех труб валил дым, и улицы пахли пирогами и выпечкой, луковой зажаркой и томящимся в специях мясом. В лагерь двинулись телеги с дровами, бочками с вином, посудой и расшитыми эльфийскими вышивальщицами скатертями. Девушки собирали цветы. Дети носились по улицам со свёртками и корзинами в руках и поднимали пыль, орудуя мётлами перед Замком Трёх Отцов. Сам Замок гости из Махакама готовили для церемонии сочетания браком, которая должна была открыть торжество. К этому таинству, кроме самих махакамцев, был допущен лишь узкий круг высокопоставленных вергенских краснолюдов.
Самолично Сесиль провёл инструктаж патрулей, сформированных из эльфов, людей и краснолюдов. Порученная мне задача была простой — быть во всех местах сразу, держать ухо востро и при необходимости использовать Аксий.
Со сколопендроморфами же разделаться так просто не получилось. Взрывы на кургане звучали всю ночь и всё утро, а чудовища так и не дали о себе знать. Я попробовала использовать чутьё на оболочках от яиц — след увёл нас с Киараном и его отрядом в глубь леса и оборвался у свежевырытых земляных куч. Эльфы установили вокруг зубастые капканы и развесили на деревьях яркие предупреждающие флажки.
— Бессмысленно, но больше мы ничего не можем сделать, — недовольно сказал Киаран.
До вечера мы прочёсывали окрестности, возвращались к кургану и снова уходили в лес.
— Сесиль будет в ярости, — подвёл итоги дня Ярпен.
В сумерках мы сгрудились вокруг потрескивающего сухими ветками костра у шатров краснолюдов, сторожащих курган. Выпала роса, и было зябко и холодно, если выйти за жаркое пятно света. Эльфы молча тянули руки к огню, за шатром фыркали и позвякивали удилами лошади. В котелке с водой со дна заструились пузырьки, один из скоя'таэлей снял его с огня и с размахом сыпанул горсть сушёных трав. Потом разливал горячий чай по кружкам, а кое-кто из краснолюдов украдкой добавлял в свою спирт из фляжки.
— Паршивые дела, — согласился Киаран и, держа кружку обеими руками, поднёс её к губам.
В вечерней тишине грохнул очередной взрыв.
***
По дороге домой, продрогшая в седле и усталая, я завернула к Эйлин справиться о здоровье Несы. На урок я не успела и даже была рада этому — мне не хотелось болтаться у эльфийки дома и мешаться ей в момент воссоединения семьи.
