— Депеша из Маркина! — огласила она очевидный факт.
— Ты еще раз посмотри, уделяя особое внимание мелочам! Это же бред, абсурд!
Девушка нахмурилась, отчего ее гладкий лоб прорезала очаровательная морщинка, и углубилась в изучение хитрых искусных печатей.
— Срочно, особо секретно, чрезвычайная комиссия… — стали слетать слова с ее пухлых губ в такт кивкам головы старика. — Все в порядке! Можно, конечно, отдать на экспертизу, но мне кажется, не подделка, — вынесла вердикт молодая искусница.
Защитник Империи устало подпер голову ладонью:
— Девочка моя, ты меня расстраиваешь. Посмотри дату отправки, — устало сказал он.
— Двадцать дней назад! — глаза девушки округлились. Обычное самообладание изменило ей на этот раз: — Как же так?
— Просто и глупо. Неужели не догадываешься?
Помощница отрицательно покачала головой. Рагарос уставился в пустоту и заговорил:
— В Маркине работает столичная комиссия. А у них все дела «особо секретные». Статус обязывает. Это означает, что депеша пишется на специальном бланке, обклеивается вот этими замечательными печатями… — старик задумался на мгновение, постукивая пальцем по конверту, потом продолжил: — И с уполномоченным под охраной отправляется на регистрацию в столичную канцелярию. Потом депеша едет до адресата, где на много-много лет находит свой покой на полках архива. Это все формальности. К этому моменту конверт уже никому не нужен. Потому что в момент отправки текст дублируют по искусной связи, быстро и удобно.
— Я знаю эту технологию, — Корнелия обиженно надула губки. — Но это не объясняет, почему мы не получили сообщение еще тогда, двадцать дней назад!
— Объясняет, — со вздохом возразил старичок. — Тут же ясно написано: «Особо секретно». В Маркине нет канала связи с защитой такого уровня. Вот представь, ты маркинский искусник при канцелярии. Тебе приносят вот такую бумажку. Что ты будешь делать? Самолично понизишь уровень документа и передашь по простой секретной линии или побежишь беспокоить столичных академиков?
— Нет конечно! — девушка фыркнула. — Я буду действовать строго по инструкции!
— Инструкция — это правильно, — Защитник глубокомысленно поднял палец. — Так что написано в этой инструкции? — словно спохватившись, спросил он.
— Подготовить вторую депешу и отправить с нарочным в ближайший город, где есть искусная связь для сверхсекретных переговоров.
— Так! А ближайший такой город где? — и старик приподнял седую бровь.
— Беллус… — выдохнула помощница и сама же продолжила: — У нашего канцелярского искусника всего один канал связи, поэтому он не может отправить сообщение самому себе. А раз не может, то не будет зафиксирован факт отправки и получения. Поэтому искусник даже не распаковывает конверт. Он отправляет его в другой крупной город…
— Нет! — одернул ход ее мыслей Рагарос. Делать ему больше нечего — новые бумаги строчить! Или он вообще думает, что произошла элементарная ошибка, что более вероятно. Поэтому он отправляет конверт обратно в Маркин с припиской о невозможности выполнения операции. А там комендатура в небо улетела, и половина служащих погибла, а другая мобилизована на поимку оробосских диверсантов. Поэтому поступающие бумаги не из столицы отрабатываются, как бы это помягче сказать, с задержкой… Сообщение мы получим, не сомневайся. Как и положено, по совершенно секретной искусной связи, причем без задержек, потому что «срочно!» Когда это будет — понятия не имею. Вот только наша депеша, пропутешествовав на лошадях через Беллус в Терсус и обратно, прибыла раньше! Ни в столице, ни в Маркине ни сном, ни духом, что мы еще не отработали эту бумагу… Вот ведь как оно бывает! Хорошо еще конверт сразу в архив не утащили — без моей визы не положено, — закончив длинную тираду, старичок жадно отпил из стакана.
— Что же теперь будет? — потерянным голосом спросила девушка, враз превратившись из соблазнительной красотки в маленькую девочку.
— Да ничего. Не настолько важна бумажка на самом деле, как написано на конверте. Все головы останутся на своих местах, а зады — на своих постах. Меня больше волнует, нет ли других таких потеряшек, что совсем не исключено. Я уже направил запрос.
— А что же все-таки пишут в этой бумаге?
— Вот это правильно! Мало ли, что я сказал «ничего важного». Бумага пришла — надо быть в курсе! — похвалил старик свою ученицу. — Депеша про нашего хорошего знакомого маркинского искусника Толлеуса Алициуса и так далее. Просят арестовать. Подозрения у них, видите ли…
— Что-то интересное про соседей? — деловым тоном осведомилась помощница, ткнув пальцем в сторону Кордона.
— Нет, руки Оробоса нет. Внутреннее дело Империи. Подозрение в финансовом преступлении. Хищение в особо крупных размерах.
— И все же я не понимаю: почему никто не проверил, не поинтересовался, поймали ли мы старика? — Корнелия никак не могла поверить в сбой государственной машины. — Он им что, не нужен?
— Комиссии — нет. Слишком мелкое дело для столичных воротил. Тем более что они сейчас ловят рыбку куда как крупнее. Но вообще бумага занятная. Я могу рассказать вкратце, если интересно.
Дождавшись утвердительного кивка, Рагарос продолжил:
— Согласно выводам комиссии после анализа последних событий получилось, что в Маркинской тюрьме был заключен целый Повелитель Чар. А по бумагам он числился как простой чаровник. И маны с него качали еле-еле. В штате тюрьмы всего два искусника — настройщик и целитель, если не считать охрану, но у этих доступа к документам и внутренним системам нет. Так вот, настройщик как раз и есть наш знакомый. Но он к тому моменту уже скрылся из города. Взялись за целителя. Парень молодой, только-только из Академии, ни о чем не в курсе. Нашли прежнего целителя, прижали хорошенько. Он хоть и старый, но провалами в памяти не страдает. И выяснилось, что он и в самом деле сознательно совершил подлог. Чародей был найден без сознания и в себя так и не пришел. Однако при себе имел кучу дорогущих артефактов. Ради них-то целитель и записал неизвестного как совсем слабого чародея, чтобы вопросов не возникло и никто не стал искать. А вещички присвоил и распродал.
— Но маны-то с него должно было поступать много! — возразила Корнелия.
— Совершенно верно! — подтвердил старичок. — Но это вопрос уже к настройщику, которого мы чуть ли не с почестями проводили в Оробос.
Толлеус. Академия на колесах
Дорога на Широтон.
Толлеус полностью поручил помощнику дорожные заботы. Парень и в самом деле неплохо справлялся с лошадьми, причем гораздо быстрее самого старика. За маршрут искусник не волновался — Торговый Тракт ни с чем не перепутаешь, так что заблудиться не получится при всем желании. Главное, не задремать под мерный стук копыт. Нужно было приглядывать за возницей, чтобы ему в голову опять не пришла какая-нибудь шальная мысль.
Медленно тянулись часы, любоваться окрестностями было скучно. Дорогу окружал обычный пейзаж, точно такой же, как в Кордосе или любой другой стране. Леса, поля, проселочные дороги, разбегающиеся в стороны. Изредка Тракт пересекал реку или в стороне бурыми холмиками проплывали крыши деревеньки. Наконец-то у Толлеуса появилось время, чтобы заняться любимым делом, которое он забросил после памятных событий в Маркине. Многие годы безмятежной службы, сидя дома в любимом кресле, он развлекался тем, что пытался воссоздать из фрагментов купленные плетения для своего посоха.
Впрочем, были и более насущные дела. Во что бы то ни стало нужно было разобраться с чародейскими маногубками. Искусник надеялся, что в оробосской столице он найдет эти источники в нужном количестве. Также Толлеус не оставлял работу над Пауком, продолжая отлаживать систему управления лапами, доводя свое мастерство управления нитями до совершенства. А по вечерам, когда путешественники останавливались на ночлег, и прекращалась дорожная тряска, старик час перед сном посвящал систематизации фрагментов плетений. Перспективность своей идеи он проверил еще в Беллусе, и вот теперь занялся ее реализацией вплотную.
Как раз сейчас старик тренировался с големом. Усевшись на лавке верхом, он бдительно следил за работой ног железного чудовища, которое с лязгом топало параллельно дороге по полям, кустам и небольшим оврагам. Попадись он на глаза оробосским крестьянам, они бы мигом взялись за топоры и вилы, чтобы отомстить за изрытую землю и вытоптанную пшеницу. Где-то глубоко ворочалась вина за содеянное, но мысль о новых ступнях прочно угнездилась в сознании Толлеуса, вытесняя все остальное. Подобные испытания помогали хотя бы получить представление о будущих изменениях. Лошадям Паук тоже не нравился: они, прядая ушами, с испугом косили влажными глазами в сторону голема, храпели и норовили пуститься наутек. Лишь крепкие руки Оболиуса удерживали их на Тракте. Парнишка тоже постоянно косился на Паука, задумчиво пожевывая губу. Сразу было видно, что шестиног ему не безразличен.
