- Спасибо, мастер Ричард. Можно вопрос?
- Разумеется.
- Скажите, а вы любите читать детективы?
- Да, пожалуй. Правда, сейчас мне некогда. А почему ты спросил?
- Я очень люблю читать детективы, сэр. Но дедушка недоволен, когда видит меня с Конан-Дойлем в руках.
- Зря. Я тоже люблю про Шерлока Холмса. О! Раз ты это дело любишь, сделай-ка вот что…
Через десять минут Деми пропал. Я настроил его на то, чтоб следить за Малфоем, а сам занялся уроками. Мы с ним похожи на Фродо и Сэма из «Властелина колец», во всяком случае, там тоже так. Фродо называет Сэма просто Сэм, а тот его - «мистер Фродо». Хорошо хоть, что мы не Робинзон и Пятница, как это было бы, будь Деми обыкновенным эльфом.
* * *
Мальчишка спятил! Надо запретить ему столько заниматься, а то это выражение из образного превратится в буквальное. И если только я хоть краем глаза замечу, что он пытается упражняться в аппарации… Ох, он у меня получит! Он у меня будет не домашнее в тройном объеме делать и не на метле кататься, а заниматься простой полезной физической работой. Говорят, физический труд развивает мышцы и укрепляет силу духа. Вот и потрудится на благо кабинетов Зельеделия и Защиты от темных искусств. Ну, только я его там замечу! Мало ему не будет. Только мне не хватало, чтоб у меня на факультете первокурсник распался на составные. А ведь если это случится, я вовек никому не докажу, что это не я дал ему зелье невидимости. Ладно. Кажется, он понял, почему этого нельзя. До сих пор он делал все, что я скажу. Чего я зря нервничаю? Можно подумать, мне больше беспокоиться не о чем.
* * *
Да, попало мне от декана. И что делать? Идти на урок по аппарации или нет? Ведь если узнает, то точно мало не будет. Неужели это действительно так опасно? Или он просто беспокоится? И беспокоится он, потому что я слизеринец или потому что я к нему хорошо отношусь? Декан Снейп, кажется, в это поверил. Он почти на каждом нашем занятии хоть раз называет меня по имени. Это так здорово! Впрочем, когда я поднялся к себе, то обнаружил, что мне и без аппарации будет чем заняться. Во-первых, меня ждал Деми, с очередным сообщением, что Малфой пропадает где-то на седьмом этаже. Это странная комната, которая исчезает сразу, как блондин входит туда, и даже домовой эльф не в состоянии в неё попасть. М-да, грустно. Малфой туда на седьмой этаж как на работу ходит. Что-то он там делает, но вот что? Во-вторых, прилетела Присцилла с письмом от Мелани. Это уже лучше, с этим, надеюсь, можно будет работать. Ну-ка, что тут у нас? «Ну, знаешь, Дик! Просьбы у тебя, одна другой чуднее. Но последняя превосходит все прежнее вместе взятое. Ты мне точно будешь должен. Не знаю ещё, что я от тебя потребую, но отдуваться ты будешь по полной. Ты знаешь, что я подписалась до конца года за Билли домашние сочинения по литературе писать?! И только за то, чтоб выслушать и подробнейшим образом записать такие гадости!!! Да еще и вопросы наводящие и уточняющие по твоему списку задавала. Жуть! Не понимаю, как я не сгорела со стыда. Тебе ещё повезло, что у меня на Билли компромат. Он лазил в кладовку при кабинете химии, а потом запустил сестре Терезе вонючку под дверь кельи. И я одна могу его заложить. Это моя единственная гарантия, что он не протреплется о том, что я подробно расспрашивала его про такие мерзости. Вот тебе отчет. Дополнительные вопросы я ему задавать не буду, имей в виду. Меня и так тошнило, пока я его слушала. Все. Чтоб я еще раз на такое повелась. Оказывается, в чем-то моя полоумная бабушка была права. Во всяком случае, содомские вертепы существуют». Могу понять её возмущение. Мне и самому читать такое тошно. Жуткая мерзость. А что делать? Если уж пользоваться именно той легендой, которую профессор придумал, так на совесть. Не завидую я Билли. Его к нам доставили прямиком из полиции. Полицейские накрыли нелегальный публичный дом, где использовали очень несовершеннолетних. В смысле даже не 15-16, а лет с семи. И Билли там работал. Чем он занимался - понятно. А я теперь попробую на этом материале создать собственное ложное воспоминание. Мы недавно начали этим с профессором заниматься. Мелочи мне более-менее удаются, хотя в прошлый раз он поймал меня. Среди воспоминаний о приюте я подсунул ложное, где сестра Летиция вяжет носок. Так вот в позапрошлый раз носок был синий, а в прошлый раз - красный. Вообще это очень интересно, заниматься с профессором. Правда он очень резкий человек и нормальной похвалы от него дождаться весьма затруднительно. Но одно его ворчливое: «Не так плохо, как могло бы быть!» Стоит десятка: «Великолепно, мистер Мелори!» от той же мадам Спраут. По крайней мере, для меня. А еще мне бы очень хотелось знать, где же все-таки это кольцо? Не знаю, почему это так важно, но мне кажется, если я буду это знать, то…словом, эта информация по значимости будет равна всей, которой я располагаю о профессоре на данный момент. Это интуиция, а её никогда нельзя сбрасывать со счетов. А на первое занятие по аппарации я все-таки смотаюсь. Разумеется, невидимый, и разумеется даже пробовать не буду, только посмотрю. В конце концов, профессор Снейп плохого не посоветует.
* * *
Пробовал представить себе все, что прочитал в рассказе Билли. Начались проблемы. Сразу. Я никогда в жизни не видел голого взрослого мужчину. Тем более мне нужен был конкретный мужчина. Увидеть декана Снейпа в натуральном виде было примерно так же реально, как немедленно приобрести Тауэр в частное владение. Вопрос: «Что делать?» После долгих раздумий, я принял решение собрать декана из кусочков. Проще говоря, внимательно рассмотреть в душе Тома Эберкромби с седьмого курса, у него рост и фигура в общем и целом подходящие, и добавить те части тела профессора, которые я видел, то есть голову и руки по локоть. Свою малоприличную идею я привел в исполнение в ближайшее же воскресенье. Том играет в квидич, так что забраться под зельем невидимости в душевую после тренировки и посмотреть труда не составило. Вернувшись в свою лабораторию, я принялся добавлять нужные детали. Я подробно вспомнил руки профессора. У него очень красивые руки. Узкие ладони с длинными сильными пальцами словно вырезаны из слоновой кости. Я как-то был на выставке резьбы по кости, и там была такая работа, называлась «Руки пианиста», у Тома руки куда грубее. На правой ладони под указательным пальцем у декана маленький шрам. Дальше руки профессора тоже очень сильно отличаются от рук Тома. У Тома они заросли темными волосами до самого локтя, а у декана ничего такого нет, только гладкая бледная кожа. На обеих руках много мелких старых шрамов. Те самые следы от ремня. Ужас. Как он вообще после этого может чувствовать что-то человеческое? У нас в приюте были дети, которых забрали из таких семей. Это кошмарно. Мне кажется, что если взрослый смог ударить ребенка, всерьёз ударить, чтоб было больно, не как тот, полученный мной от декана подзатыльник…такого взрослого надо сажать в тюрьму, а может даже казнить. Потому что если он способен на это, то он способен на любое зло. И удерживает его только страх перед наказанием. Если такой человек будет уверен в своей безнаказанности, он совершит что угодно. Насилие над женщиной, убийство…
На левой руке у профессора Снейпа черный уродливый знак в виде черепа, обвитого змеёй. Он вызывает такое же омерзительное послевкусие, как обугленная рука директора. И причина, как я теперь понимаю, одна и та же - Волдеморт. Когда я первый раз случайно увидел этот знак, профессор Снейп недобро посмотрел на меня, сжал зубы и сощурился. У него на лице словно было написано: «Попробуй только задать вопрос или прокомментировать увиденное. Мало не будет!» Но я промолчал. Я принял к сведению испытанное ощущение, запомнил, что эта метка есть, но лезть не в своё дело не стал. Это попросту не в моих правилах. Поэтому когда я в следующий раз застал профессора за нарезанием ингредиентов для зелий, когда он снял сюртук и закатал рукава рубашки, я даже не смотрел на эту метку, хотя к тому времени уже имел исчерпывающую информацию о том, кто такие ставит и кому. Мне было значительно интереснее смотреть на то, как профессор точно и красиво подготавливает ингредиенты. Я возмечтал научиться делать это хоть вполовину так же красиво, поэтому договорился с домовыми эльфами и целую неделю исправно шинковал на кухне овощи. Теперь не стыдно и при декане что-нибудь резать. Когда он в первый раз позволил помочь ему, то одобрительно хмыкнул, увидев результат моей работы. Сначала он сразу же опускал рукава на место, но потом постепенно перестал обращать на меня внимание. Он всегда помнит об этом знаке, иногда профессор бессознательно потирает левое предплечье, а пару раз я видел, что ему здорово не по себе. По-моему эта метка иногда болит, или, во всяком случае, причиняет профессору весьма существенное неудобство. Ладно, теперь надо попытаться представить себе Тома с руками профессора. Не напрягаться, просто смотреть внутрь себя и видеть. Вот взгляд скользит по плечу, опускается вниз, вот локоть, а дальше гладкое очень белое предплечье. Не пойдет. Том загорелый. Придется представить себе очень бледного Тома. Плечо. Светлее, еще светлее, есть. Теперь взгляд снова скользит вниз. Вот он локоть и гладкое предплечье с несколькими маленькими шрамами. Стоп! Такие же должны быть и на плече. Профессор говорил, что их у него на теле несколько дюжин. Несколько - это как минимум три. А на руках их всего девять. Четыре на левой, пять на правой. Сначала. Плечо, белое и со шрамами, локоть, предплечье…кисть. Есть. Закрепляем. Вроде с руками разобрались. Теперь голова. Вспомнить во всех подробностях некрасивое, но очень выразительное лицо профессора не составляет ни малейшего труда. Голова посажена на довольно длинную шею с заметным, хотя и не слишком торчащим кадыком. А дальше торс Тома, только бледнее и с несколькими шрамами на груди. Черт! Опять проблема. У Тома на груди довольно много шерсти, как и на руках. У профессора Снейпа руки гладкие, так может и грудь тоже? Не знаю. Прямо хоть Деми проси за ним подглядеть, а потом описать это. Нет, это уж совсем ни в какие ворота не лезет. Этого он мне не простит и будет полностью прав. Ладно. На свой страх и риск уберу Тому шерсть с груди. Это будет логично. В конце концов, вряд ли мне попадется следователь, достаточно хорошо знакомый с внешностью профессора, чтоб уличить меня во лжи. А полоску на животе оставлю. А вообще-то, надо еще сделать его более худым, потому что Том более накачанный, по-моему. Тоже длинный и худой, но более сытый что ли. Так, приняли все изменения к сведению. Хорошо. Произвольно добавили известных мне шрамов. Твердо запомнили, где эти шрамы расположили. Этого нельзя забывать. Это азы достоверности. Так снова пошли представлять… Хорошо, хорошо… Да, надеюсь, похож. То, что ниже пояса, оставим без изменений, теперь ноги. Размер обуви примерно один и тот же. Непонятно только, что с растительностью делать. Сколько ни видел во время летних каникул мужчин в бермудах или шортах, у всех ноги волосатые. Как ни стараюсь, ни одного исключения припомнить не могу. Придется, наверное, так оставить. Все первая картинка готова. Муторное дело составлять эти фальшивые воспоминания. А ведь мне еще действия продумывать, свои физические ощущения при этом, впечатления… и еще и поверить в эту лабуду. Ведь я-то знаю, что профессор совершенно нормальный человек. Он так удивился, когда я ему сказал про подозрения Окти. Ладно, продолжу позже. А сейчас в больничное крыло. У меня идея, как поучиться магической травматологии.
