Отголоски взрыва безграничного отчаяния, который она только что уловила, постепенно стихли - такие моменты всегда были недолгими. И, наверное, это хорошо: иначе она бы просто сошла с ума. Но память о нем продолжала терзать душу, заставляла воображение подсовывать картины одну ужасней другой, не давала успокоиться. Сириус, Сириус, Сириус… Что же такое случилось? Как ему помочь?
* * *
Волдеморт не появлялся несколько дней. Все это время Сириус пролежал ничком на полу, почти не шевелясь и игнорируя еду. Жить не хотелось. Поначалу душу терзали боль, отчаяние, ярость, стремление отомстить. Но теперь осталась лишь апатия и желание умереть, чтобы все закончилось. Лили и Гарри все равно будут под защитой, даже в случае его смерти. Как вдруг, при мысли о крестнике, Сириус словно наяву услышал голос Джеймса:
- Бродяга, если со мной что-то случится, позаботься о Лили и Гарри.
Что-то дрогнуло в душе. Гарри… Малыш остался без отца, и кто позаботится о нем, если не крестный? А значит, ему есть ради чего жить, есть ради чего бороться, назло проклятому Волдеморту.
И когда его мучитель вернулся, Сириус встретил его гордым и презрительным взглядом, решив, что не даст ему удовольствия видеть свое отчаяние. Волдеморт продолжил говорить с того места, на котором остановился в прошлый раз, словно и не было этих нескольких дней:
- Вот видишь: больше не осталось тех, кто мог бы обвинить тебя в предательстве, или захотел бы мстить. Так ради чего тебе страдать? Открой тайну - и я сделаю тебя своим приближенным.
- Ты совсем идиот, или прикидываешься? - холодно процедил Сириус. - Неужели ты думал, что из-за того, что ты убил моих друзей и жену, я позволю тебе убить еще и моего крестника?
Лицо Волдеморта перекосилось от злости:
- Я думал, мы сможем договориться мирно. Что ж, как хочешь. Круцио!
Пытка длилась дольше, чем обычно, и только когда Сириус уже думал, что его рассудок не выдержит боли, она внезапно прекратилась. Волдеморт с раздраженным шипением исчез, а Сириус без сил остался лежать, пытаясь прийти в себя.
* * *
Ответ от Нарциссы пришел неделю спустя: «Договорись, чтобы завтра мне был открыт камин в кабинете Дамблдора. Н.М.»
Нарцисса непринужденно вышла из камина в директорском кабинете и, неуловимо-изящным движением стряхнув случайно налипшую золу со светло-голубой дорогой мантии, слегка склонила голову, приветствуя собравшихся:
- Добрый день.
- Миссис Малфой, - Дамблдор наклонил голову в ответ.
Регулус улыбнулся кузине:
- Привет, Цисси.
Та неодобрительно покачала головой - еще бы: подобное обращение при посторонних - грубое нарушение этикета. Но, тем не менее, в уголках губ у нее затаилась едва заметная улыбка. Северус кивнул, как старой знакомой - особо тесно они никогда не общались, но все-таки учились на одном факультете; Джеймс и Сьюзан поздоровались несколько настороженно, но дружелюбно; а вот Ремус, кажется, был настроен гораздо спокойнее и увереннее.
Нарцисса сразу достала из сумочки старую, несколько потрепанную тетрадь, протянула ее Дамблдору и непринужденно опустилась в свободное кресло.
- Я могу быть уверена, что моя семья не пострадает? - спросила она, глядя прямо на Дамблдора.
Тот кивнул:
- Мы приложим к этому все усилия. Благодарю вас, миссис Малфой.
- Есть ли новости о Сириусе? - спросила она по-прежнему ровным светским тоном, но в глазах мелькнуло беспокойство.
- К сожалению нет. Но мы продолжаем искать.
На лице Нарциссы мелькнуло разочарование и еще большее беспокойство, но в следующую секунду оно вновь стало бесстрастным.
- И еще. Я смогла убедить Люциуса, что у Волдеморта нет шансов выиграть. Мой муж будет сражаться на вашей стороне. Можем ли мы рассчитывать, что его не привлекут к суду после всего?
В голосе Нарциссы зазвучало напряжение, почти незаметное, но тренированный слух Регулуса различил его.
- Думаю, могу вам это обещать, - медленно произнес Дамблдор.
- Благодарю, - Нарцисса снова склонила голову и плавно поднялась. - В таком случае я не прощаюсь.
С этими словами она исчезла в камине.
- Что ж, - Дамблдор обвел взглядом их группу. - Последний крестраж у нас в руках. Уничтожим их непосредственно перед началом боя, чтобы не оповещать противника заранее. Сбор завтра в семь утра у аврората. Я сообщу остальным членам Ордена. А пока можете отдыхать.
Этот вечер перед последней битвой, в которой неизвестно кто выживет, а кто - нет, друзьям хотелось провести вместе. Однако компания вынужденно разделилась на две части. Лили и Марлин не могли покинуть дом, а остальные не могли попасть в него. Джеймс не стал долго задерживаться, сказав, что девушкам, наверное, тоскливо одним, и он не может бросать их надолго.
- Я бы пригласил всех к себе, - задумчиво произнес он, - да кроме Рема в мой дом никто не сможет попасть.
Ремус отправился с ним, а Регулус, Северус и Сьюзан остались в Хогвартсе в апартаментах, временно выделенных Регулусу. Они пили чай, болтали о чем-то постороннем и совершенно неважном, стараясь не думать о завтрашнем дне.
- Северус, можно с тобой поговорить? - как-то неуверенно спросила Сьюзан, при этом выразительно глянув на Регулуса.
Последний понимающе ухмыльнулся и, как бы между прочим, заявил:
- Пойду погуляю - погода сегодня отличная.
Северус кивнул на вопрос Сьюзан и проводил Рега озадаченным взглядом. У него было невероятно хитрое, какое-то заговорщицкое выражение лица, стократно усилившее его сходство с братом. При мысли о Сириусе Северус вздохнул: где он только не искал его, и все безрезультатно. Где же Волдеморт его держит?
Сьюзан вопреки своему заявлению довольно долго молчала, глядя в сторону, усиленно избегая его взгляда, словно боясь заговорить, что для столь решительной девушки было довольно странно.
- Так что ты хотела сказать? - не выдержал Северус.
- Я… - она, наконец, посмотрела прямо на него, и в ее глазах мелькнуло какое-то непонятное выражение. - Понимаешь… Завтра… неизвестно, чем все это кончится. И потому я хотела сказать заранее… я люблю тебя.
Северус удивленно моргнул и уставился на нее, гадая, не начались ли у него галлюцинации. Но нет - судя по выражению лица Сьюзан, она, действительно, сказала именно это. Девушка нравилась ему, и даже очень нравилась, но он даже не предполагал, что дело может дойти до подобных объяснений. Тем более что женским вниманием он никогда не был избалован. Сьюзан, пару секунд понаблюдав за гаммой эмоций, сменявшихся на его лице, быстро продолжила:
- Нет, не говори ничего. Я ничего у тебя не прошу. Я просто хочу, чтобы ты знал, если вдруг… если кто-то из нас не вернется после завтрашней битвы.
Она прикусила губу и снова отвернулась, усиленно рассматривая полыхающий за окном закат. Северус оторопел: он просто не знал, что на это ответить. А оставить признание без ответа было как-то… недостойно. За откровенность хотелось отплатить откровенностью, вот только Северус сам не мог понять, что чувствует. Сьюзан была для него надежным соратником, хорошим другом, но… Но что-то неуловимо изменилось в его сердце, незаметно для него самого. До сих пор Северус был уверен, что будет любить Лили всегда, и даже то, что она счастлива с другим, не сможет изменить этого факта. Однако теперь эта уверенность несколько поколебалась. Лили оставалась для него светлой мечтой, его маяком в бурном море, его Прекрасной Дамой. Но мечта эта была недостижима - он это прекрасно понимал и давно уже успел смириться. А девушка, сидевшая перед ним сейчас, была реальностью.
- Сьюзан? - Северус подался вперед и слегка коснулся ее руки, отчего она живо повернулась к нему. - Ты всегда была для меня другом. Я не могу ничего обещать, но может быть, со временем это изменится. Если, конечно, мы переживем завтрашний день.
- Спасибо, Северус! - Сьюзан сжала его руку и улыбнулась, а улыбка у нее была сияющей.
Северус подумал, что стоит, наверное, попытаться: если уж ему в любви не повезло, пусть хоть кто-то будет счастлив.
Когда Джеймс с Ремусом вошли в дом в Годриковой Лощине, они обнаружили, что там царит полнейший бедлам: Гарри с поразительной скоростью летал по дому на игрушечной метле, подаренной ему крестным на день рождения. И ведь он не просто так летал, а гонялся за снитчем, который, словно дразня его, то опускался в зону досягаемости мальчика, то поднимался повыше. Гарри протягивал руку, чтобы его схватить, и возмущенно вопил, когда ему это не удавалось. Лили с Марлин бегали за ним по пятам, следя за тем, чтобы он ни во что не врезался и не разбил чего-нибудь. Кот Рыжик, наученный горьким опытом, забрался на подоконник и оттуда, из безопасности, неодобрительно наблюдал за происходящим.
Джеймс невольно улыбнулся: ему всегда казалось, что война, все связанные с нею несчастья и страхи, остаются за порогом этого дома и никогда не смогут в него проникнуть.
- Ловец растет, - усмехнулся Ремус.
