«О господи! Вот так, наверно, бывает, когда умираешь, и вся жизнь проносится перед тобой, как кино! Только это не моя жизнь, или все же моя?»
Туман исчез, а вместе с ним и молнии. Где-то догорал куст, испуская едкий дым. Перед Ричи лежало обезглавленное тело Бессмертного, и он смотрел на него без сожаления.
Краем глаз Ричи заметил какое-то движение и обернулся. Он увидел сидящего на корточках Митоса. Тот встал и успокаивающе положил ему руку на плечо.
— Теперь я вспомнил, почему не переношу тебя! — облегченно выдохнул Ричи.
— Да, иногда тебя приходится пинать, чтобы вправить мозги, — усмехнулся Митос.
Париж, Аэропорт Шарль-де-Голль
— Мы разыщем Мака в Лондоне. В смысле, сперва Джо, а потом уж я. А то он еще подумает, что демон вернулся, и попытается меня снова укоротить на голову, — тихо фыркнул Ричи.
Джо засмеялся во весь голос, поглядывая на Митоса. Он все гадал, знал ли тот наверняка, что Квикненинг подтолкнет память Ричи. Но молча решил, что даже Старейшему иногда на помощь приходит случай.
— Три года — довольно большой срок, Ричи, — деловито заметил Митос, скрывая легкую тревогу, — тебе не помешает тренировка.
Любые возражения он решил тут же пресекать.
— Хотя… могильный камень у нас уже есть, да и гроб тоже.
— Ох… я их продам, — перебил Ричи, — сэконд хэнд, так сказать. Во всяком случае, я без них точно обойдусь.
Нарочито вежливый голос объявил посадку на рейс до Лондона. Ричи собирался разразиться благодарственной речью в адрес Митоса, но не смог произнести ни слова.
— Ну давай, парень. Ступай нервировать шотландца! — с наигранной злостью произнес Митос.
— Обязательно, — ответил Ричи.
Эми встала на цыпочки и на прощанье поцеловала Джо в щеку. Тот ответил крепким объятьем. Исчезнувшая было стена между ними, возникла заново, стоило заметить ее отсутствие. Как и Джо, Эми опустила взгляд, но вдруг на ее лице расцвела тихая, потаенная улыбка. Теперь, когда гнев и разочарование больше не влияли на ее хрупкие отношения с отцом, она с чистым сердцем могла посмеяться над своими прежними двойственными чувствами к нему.
И длинный путь можно преодолеть, было бы желание. В глазах Джо Эми видела призрак надежды. Она уже знала, как поступит дальше, она долго об этом думала. Теперь не будет прежней холодной отстраненности. Она осталось в прошлом.
— Нам пора, — Ричи потянул Джо за рукав и указал на табло.
Джо кивнул и попрощался с Митосом. Пока они проходили контроль, он снова оглянулся на Эми, которая стояла на прежнем месте и смотрела им вслед.
— Похоже, это у нас фамильное, — со вздохом произнесла она, в последний раз взглянув на дверь, за которой исчез Джо, и обернулась.
Митос удивленно поднял брови.
— Вмешательство, Адам. Присяга Наблюдателя. Все, что велят установленные правила. Как должен себя вести Наблюдатель с Бессмертным. Боюсь, я нарушаю их все, прямо как Джо.
— Если обстоятельства требуют, нарушаются и правила, и присяги, — улыбнулся Митос.
— Думаю, дружба и есть подобное обстоятельство.
— Да, дружба, — рассеянно подтвердил он, а про себя подумал: «Но не только».
Эми понимающе кивнула, словно прочитав его мысли.
©Перевод: _Blacky (http://blackyblacky.diary.ru/), 2015
Кринн
Пять звонков
Альтернативное развитие событий. Митос в событиях эпизода «Новый Прометей» отказывается от роли стороннего наблюдателя, вмешивается в поединок Мака и Байрона. Сам до конца не понимая причин, берется за «воспитание» последнего. С горем пополам ему удается вправить другу мозги, и Байрон, попрощавшись с прошлым воплощением, уезжает в Лондон. События в фике происходят во временной промежуток от «Нового Прометея» до времени после таймлайна сериала.
Иди за мной. Иди со мной. Я — огонь, ты — воздух. Мы обречены, слышишь, друг? Обречены идти рядом, друг за другом, но очень редко — вместе…
Звонок первый
— Итак, давай проясним. Разница между Парижем и Лондоном — час, я прав?
— Да.
— Сейчас у меня… Так, посмотрим… Три часа ночи. Значит, у тебя два. Я прав?
— Да.
— Так какого черта? Если за твою голову не объявлена награда в пару миллионов, я не вижу весомых причин для…
— Я нашел работу. Не ахти, мелкая газетенка… Думал, что тебе это будет интересно. Я и работа… Знаешь, не самое стандартное сочетание.
— Ты пьян?
— Нет. Уже… Постой-ка… пятьдесят четыре дня как.
— И что за газета?
— Ерунда, говорю же. Ничего серьезного.
— Название газеты, ну же…
— Ладно — «EveningStandard».
— Мелкая газетенка? Да уж, пошутил. Как ты умудрился туда попасть?
— Пришел, принес статью и…
— И?
— И не важно, друг.
— Ты в Англии пару месяцев и получаешь место в одной из старейших ежедневных газет. А потом звонишь в два часа ночи. И я не слышу восторженных воплей. Давай, рассказывай. Что там не так?
— Тебе будет легче, если я скажу, что им показалось, будто «брат» рокера-наркомана, погибшего весной, поднимет им рейтинг?
— Но ты согласился?
— Приезжай. И я тебе все объясню.
— Я уже все сказал по этому поводу. И довольно давно. Спокойной ночи.
И? Я не могу всегда быть твоей нянькой. Собутыльником. Врачом. Огонь съедает кислород. Питается им. Решил сжечь меня до конца? Я просто помог тебе встать на ноги. Все. Точка. Дальше — каждый сам.
Звонок второй
— И тут она заваливается в мою квартиру… Пьяная вдрызг. В одном почти прозрачном платье, вообще только в платье, если понимаешь, о чем я. И я… Представляешь, я выставляю ее за дверь со словами: «Детка, у меня рейс в шесть утра. Дай-ка мне выспаться!». Хобби бы со смеху удавился… Да что Хобби! Ан…
— Слушай, ты выставил за дверь полуголую девицу, чтобы выспаться и поработать. Поверь, это не повод, чтобы…
— Ладно, друг. Я знаю о Ричи Райане. И поэтому позвонил. Мне жаль, друг. Что с…
— Это не твое дело. Ты хотел сказать что-то еще?
— Тебе не стоит после всего этого оставаться одному. То, что у вас там происходит — очень опасно. Слухи ползут быстро, пойми, у меня есть друг, историк, он живет в Париже… Из того, что он слышал… Слушай, я все решил. Я еду к вам.
— О, да… Знаешь, прости, но на мою голову вполне хватает одного свихнувшегося шотландца. Не добавляй второго. И да, передай Доусону, что если он еще раз…
— Я тебя понял. Спокойной ночи.
Сам? А что мы можем поодиночке? Знаешь, мы похожи сильнее, чем ты думаешь. Ты не можешь быть рядом с кем-то, не хочешь привязываться, потому что слишком любишь свою свободу. И когда она под угрозой, ты как ураган сметаешь все. А я… Я сжигаю все, что люблю. Потому что ненавижу эту самую свободу. Но корень… Он один. Материя и антиматерия… Помнишь? Вспоминай.
Звонок третий
«Здравствуйте, вы позвонили Адаму Пирсону. Меня сейчас нет дома, но вы можете оставить свое сообщение после сигнала, и я с удовольствием вам перезвоню…»
— Здравствуй, Док. Ты просил не звонить из-за ерунды, поэтому говорю сразу по делу. До Джо я не дозвонился. Я не видел Маклауда с его последнего приезда в Лондон. Я взял на себя смелость… Просто, друг, мне звонил Доусон и у него был такой голос… Он не знает, что предпринять. Тем более, если уж он позвонил мне. Он меня ненавидит, и я… Я его понимаю. Ладно, к делу. Я был в Гленфиннане. Я знаю те места и подумал, что, может быть, у меня получится его найти. Его там нет уже два месяца, Док. Но я хотел сказать не это.
Я понимаю, вы переживаете. Вы были уверены, что он опять уедет на пару месяцев, на полгода, может быть. Вернется — и все будет как раньше. Но это не так. Он не вернется. Ни сегодня, ни завтра, ни еще через полгода. Возможно, никогда. Мы — одиночки. Ты был прав. Всегда был прав. Мы ведь когда-то пробовали. Помнишь Флоренцию? Париж? Конец всегда один. Чей-то меч у чьей-то шеи. Бессмертные не могут быть рядом друг с другом. И своей реакцией на мои звонки… Ты сам этого не знал, но ты лучше, чем кто-либо, дал мне это понять. Так вот. Маклауд за последние два года пережил слишком много. И во многом из-за того, что он не верил в то, о чем я говорю. Мы путаем пути друг друга. Вмешиваемся в чужие беды. Дай ему идти своим путем. Если он захочет, если решит, что вы ему ценнее, чем жизнь, чем покой… Он вернется. Он — не ты, так что в этом я уверен. Будь счастлив, Док. И спасибо. Маклауду. Он дал мне кое-что понять.
