Белла опустила голову.
— Подумай, — посоветовал Муди, по-прежнему не глядя на нее. — Подумай. Но я тебе еще вот что скажу. Да ты и сама это знаешь. Ты за него отвечаешь. Он за тобой туда пришел. Ты умнее, ты опытнее, ты — не знаю, как у вас там это все называется, но явно, что старше по званию. Так что ответственности больше на тебе, в любом случае. Тем более, что твоя собственная участь уже решена, ты ничем ее не ухудшишь и не улучшишь.
Она посмотрела на него.
— А с чего вдруг ты так о нем печешься?
Он засопел.
— Знаю его немного. Приходил к нам с отцом. Он ведь мальчишка был неплохой. Искренний, умный. Если б папаша им хоть на чуточку больше занимался... Я его понимаю, Барти-то есть. Каково это, когда родителей интересуют только твои отметки, а чем ты живешь, чем дышишь, чего хочешь, чего боишься — до этого ни одной живой душе и дела нет. А тут он встретил друзей, настоящих... Вы же ведь дружили, это же не показное было, правда, Белла?
Она не ответила.
— Вот то-то и оно. В таком возрасте ради друзей, кажется, и весь мир пешком обойдешь, и жизни не пожалееешь.
— Послушай, — она попробовала заговорить. Получилось хрипло и почти непонятно. Муди взмахом палочки вызвал из шкафа пыльный стакан, наполнил водой и подтолкнул по столу к ней. — Послушай, а если предположим — я говорю, "предположим", — мы договоримся... что взамен? Вряд ли ты только из заботы о Барти все это затеваешь.
— Правильно мыслишь, — одобрил Муди. — Кое-что будет и взамен...
Он посмотрел на нее долгим взглядом, словно и видел ее, и не видел одновременно.
— Ты мне ответишь на несколько дополнительных вопросов.
Ну, чего и следовало ожидать. То, ради чего все и затевалось, естественно.
— Нет, — сказала она и откинулась на спинку стула. — Ты же знаешь, что нет. Я не буду называть никаких имен. Даже ради Барти.
— А я и не собираюсь тебя спрашивать об именах, — невозмутимо ответил Муди. — Я знаю, что ты не скажешь. Я просто хочу... скажем так, кое-что уточнить. Это касается только тех людей, о которых мы уже знаем.
— Смотря что, — осторожно сказала она.
— А это уж что я спрошу, — он пожал плечами. — Но предавать своих тебе не придется, это я могу обещать.
— А какие гарантии? — спросила Белла.
— Ну, какие тут могут быть гарантии, — он хмыкнул. — Расписку я тебе, что ли, дам? Могу дать слово, а уж там как ты выберешь — верить мне или не верить...
— Хорошо, предположим, так оно все и будет. Но если я дам показания, а они разойдутся с показаниями остальных?
— Я позабочусь, чтобы не расходились. И, Белла, вот что я тебе могу обещать, — он вытащил из кармана огромный клетчатый носовой платок и принялся вытирать нос. — Ни по каким другим эпизодам, кроме этого, я никого спрашивать не буду — ни тебя, ни твоего мужа, ни Барти. Ты понимаешь меня?
Она кивнула.
— Так что выбирай. Я уже сказал — я не буду. Но если не захочешь со мной работать — что ж, насильно мил не будешь, — следователя сменят, и вот тот может и спрашивать. А ты же понимаешь, что сопротивляться веритасеруму постоянно ты не сможешь. Еще пару дней без сна, еще с пяток Crucio... И рано или поздно у тебя просто не хватит сил. Или у твоего мужа, кстати. Ему-то, знаешь ли, сильнее достается. То, что с тобой, — это так, цветочки. Хочешь, чтобы кто-то из вас сломался и начал говорить? А потом что?
Да, подумала она, если до такого дойдет, потом только и останется надеяться на поцелуй или на то, что удастся покончить с собой.
— Так что думай, — заключил Муди, пряча платок. — Хорошо подумай. Я тебя завтра утром вызову. Еще есть что-то, что тебе нужно?
— Нижнее белье, — ответила она и, подумав, добавила: — Расческа. И шпильки для волос или лента.
Он поморщился:
— Ну, расческу и все прочее вряд ли получится, а вот нижнее белье, думаю, разрешат. Я поговорю. А сейчас иди и выспись. Лады?
Она кивнула и машинально подумала: интересно, а как он вызовет охрану, чтобы ее проводили? Колокольчика нигде не заметно. Не запиской же, сложенной самолетиком, как в Министерстве магии...
Но Муди не стал утруждать себя такими сложностями. Он просто, не оборачиваясь, через плечо нацелил волшебную палочку на дверь, отчего та, распахнувшись, с грохотом ударилась о стену, и гаркнул на весь коридор:
— Конвой!!!
ПРИМЕЧАНИЯ.
** Cлова из ирландской песни "Strong man":
That’s my brother, Sylvest
He's got a row of forty medals on his chest
He killed fifty badmen in the West
He knows no rest...
And he thought he'd take a trip to Italy
And he thought that he'd go by the sea
He jumped off the harbour in New York
And he swam like a man from Cork, etc.
** Удар милосердия (фр.).
Глава 2.
Те полтора месяца, что прошли после катастрофы, они жили в Глен Рой.
Глен Рой — маленький домик в сельской глуши на острове Мэн, в двух милях от ближайшего поселка — был так называемым "чистым" жильем. Подбором таких домов и квартир в организации занималось управление хозяйственного обеспечения. Они служили укрытием для тех, кому нужно было какое-то время отсидеться, не привлекая к себе внимания, "лечь на дно" или даже просто отдохнуть, не занимаясь делами. Белла уже была здесь весной, когда Темный Лорд отчего-то вдруг расщедрился и подарил им с Руди недельный отпуск.
Хозяйка дома, миссис Корлетт, милая пожилая магла, находилась, естественно, под Imperio. Кроме того, время от времени ее подвергали заклятию, очищающему память. Однако по большому счету нужды в этом не было. Миссис Корлетт и так бы не стала болтать. По каким-то ей одной известным причинам она верила, что странноватые и часто меняющиеся постояльцы Глен Рой на самом деле работают на какую-то из спецслужб. Волшебные палочки она считала продуктом высоких технологий нового поколения и окончательно в этом убедилась, когда Руди однажды с помощью заклятия легко и быстро снял у нее сердечный приступ.
Миссис Корлетт очень гордилась доверенной ей важной миссией и к своим жильцам относилась с материнской нежностью — старалась хорошо кормить, всячески опекала, но никогда не расспрашивала о работе. Понятно, что не скажут, это же государственная тайна. К тому же она много лет жила одна — муж был убит на войне, сын погиб в автокатастрофе в начале 1970-х, — так что с гостями ей было веселее и не так страшно по ночам.
В этот раз они соблюдали меры предосторожности куда больше, чем весной. Попросили миссис Корлетт заменить на окнах тонкие белые занавески с вышивкой ришелье на плотные тяжелые шторы, но к окнам все равно лишний раз не подходили. Из дома не выходили до наступления темноты, да и потом не особенно. Обходились минимумом еды, чтобы хозяйке не пришлось покупать больше продуктов, чем обычно, так как это могло бы привлечь внимание. Даже магией пользовались по минимуму, в основном только для установки сигнальных и противовзломных заклятий, которые обновляли каждые 12 часов.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы было скучно. Белле казалось, что первые две недели они только и делали, что спали — то ли отходили от шока, то ли наверстывали упущенное за столько лет. К тому же Глен Рой плохо отапливался, и часто просто не было сил вылезти из-под теплого одеяла. Еще они занимались любовью, много, долго и неистово. Кровать ужасно скрипела, а использовать магию ради заглушки не хотелось по соображениям безопасности, так что они стелили на пол одеяло и перебирались туда. Старались двигаться тише, контролировали дыхание, вцеплялись зубами друг в друга или в край одеяла, чтобы не кричать. Было что-то удивительно щекочущее нервы в таком самоограничении, в необходимости прятаться.
В остальном заняться в Глен Рой было просто нечем. Белла читала магловские книги, которые откопала в книжном шкафу, Руди приспособился смотреть с миссис Корлетт телевизор — магловские фильмы очень забавляли его, тем более что поступки героев были понятны в лучшем случае на треть. Еще у них был радиоприемник, настроенный на волшебную радиосеть, по которому они узнавали новости, в том числе и о самих себе.
Раза два или три в неделю по вечерам появлялся Барти Крауч. Приносил еду, сигареты и "Пророк", рассказывал, о чем говорят в Министерстве.
Через две недели Белле стало тошно. Она злилась на мужа, который постоянно спал, тормошила его, била по щекам и щипала за нос, чтобы разбудить. Он неловко отмахивался и опять утыкался лицом в подушку.
— Слушай, я в кои-то веки могу как следует выспаться. Отстань.
— Нельзя же все время спать и ничего не делать!
— Почему "ничего"? Я иногда еще выполняю супружеский долг.
— Ты его уже выполнил на двадцать лет вперед.
— Ну, если учесть, что обычно это у нас бывает раза три в год, — то да... И потом, что ты предлагаешь еще делать? Все равно нам сейчас нужно отсидеться, пока все не утихомирится. А там можно попробовать уехать на континент. В магопорт, конечно, не стоит соваться даже под оборотным зельем. Я хочу попробовать по-магловски — на пароме через Канал, во Францию, а дальше куда-нибудь. Но паспорта, которые я заказал одному человеку, будут готовы не завтра и даже не послезавтра. Так что дергаться нет смысла.
