Но он никогда не мог понять, чем вызвана её безысходность и грусть. Так не вязался её образ и те случайные отголоски мыслей и эмоций что он видел в ней.
И однажды он спросил.
Поначалу она ушла от ответа, и холодно сказала, что это не его дело. А потом вдруг возникла на пороге библиотеки в ночи, после очередной вечеринки, пряча в куртке глифт. Молча прошла, села напротив Фариа, выпила еще глифта, не обращая внимания на холодный негодующий взгляд старого демона, и сухо, без слез и истерики, поведала историю своей жизни здесь, на Небесах, до злополучного соревнования.
Фариа был поражен. Вся эта глубоко запрятанная боль от постоянного сравнения, от ужасного отношения к ней Фенцио, причину которой Вики не знала, от насмешек Геральда на уроках по крылоборству, от мягкого разочарования Мисселины, от душевного одиночества, одной огромной волной обрушилась на старого демона, подминая его под себя, и заставляя судорожно глотать воздух. Она ушла также тихо, как и появилась. Дошла до расщелины, которая вела на небеса, и остановилась, расправив свои сломанные крылья, словно собиралась взлететь.
Фариа нашел её там.
Мягко обнял за плечи и вернул в библиотеку. Заварил ей чаю, и рассказал ей историю Фенцио и Ребекки. Он знал, что легче ей от этого не станет, ибо мать и тут смогла снова втоптать её в грязь. Но донесенное до неё осознание того, что дело не в ней, хотя бы в случае с Фенцио, сделало её чуточку счастливее. И Вики была ему благодарна.
— Моя пташка! — Фариа искренне улыбнулся, увидев Вики.
— Здравствуйте, Фариа, — Вики тепло улыбнулась в ответ.
— Опять принесла брошенные фолианты? Или ждешь конца занятий Геральда, чтобы опять улизнуть с этими шалопаями и выпить? — укор Фариа звучал по-отечески беззлобно.
— Нет, сегодня никаких вечеринок.
— И это правильно, это хорошо.
— Фариа, скажите, вы же очень старый демон?
— Для тебя так уж точно, но это смотря с кем сравнивать, я ещё ого-го…
Вики улыбнулась. И укоризненно покачала головой.
— Фариа, Фариа, ну какое ого-го, если вы уже без отдышки на шесть нижних этажей спуститься не можете?
— Ну-ка придержи-ка язык, пташка, и не дерзи!
— Молчу-молчу, — Вики примирительно подняла вверх обе руки.
— Зачем пожаловала, наглая пигалица? — Фариа нахохлился как старый филин.
— У меня вопрос. Вы же давно в библиотеках. Не встречали тут у себя на полках каких-нибудь книг или трактатов о латинском языке…
— А тебе зачем?
— Не могу точно сформулировать зачем, не спрашивайте…
— Тогда напрягись и сформулируй, что точно ты ищешь…
— Фариа, не знаю. Но если бы я была на Земле и пришла в библиотеку, то я бы попросила книгу о возникновении так называемых крылатых фраз на латыни. Историю их появления и что они значили дословно. Как-то так.
Фариа задумался и склонил голову набок.
— И значение какой фразы тебя интересует?
— Mens sana in corpore sano
Фариа усмехнулся. Встал со своего кресла в глубине ниши и направился к столику с чашками. Звякнуло стекло, и он вернулся, неся две чашки чая. Вики с благодарностью приняла одну из них.
— В здоровом теле здоровый дух…
— Именно, — тихо отозвалась Вики. — Откуда она? И что именно она обозначает?
— Десятая сатира, Юний Ювенал. Но он имел ввиду совсем другое, когда это писал.
Вики ошарашено уставилась на Фариа.
— Это вы настолько стары, или сейчас шутите?
— Язык, пигалица!
— Простите.
— Не буду терзать тебя расспросами, захочешь сама расскажешь. Но дословно Ювенал написал следующее:
«Надо молить, чтобы ум был здравым в теле здоровом.
Бодрого духа проси, что не знает страха пред смертью,
Что почитает за дар природы предел своей жизни,
Что в состоянье терпеть затрудненья какие угодно…»
— А потом многими веками позже один умник-философ повторил эту фразу, придал ей вид афоризма и исказив её смысл. Сам Ювенал не считал что здоровье ума и духа связано со здоровьем тела. Скорее, он считал, что гора мышц не способствует бодрости духа и живости ума. Он писал о том, что когда есть бодрый дух, он же внутренний стержень, человек становится единым целым, и принимает все то, что ему уготовила судьба.
— Откуда вы это знаете?
— Ну, я демон древний, пока нашёптывал за портьерами Рима свои демонические планы, успел выпить не одну чашу вина с талантливыми людьми того времени.
— И все-таки, старый, — Вики хохотнула и прикрылась чашкой от ярко вспыхнувшего взгляда демона.
— Виктория Уокер, когда-нибудь я выпорю вас, за ваш несносный язык.
Вики покачала головой и зацокала языком, словно подразнивая старого Фариа. Потом поблагодарила его за чай, за информацию, и направилась к выходу.
— Вики, смысл этой фразы гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд. Подумай об этом. Пропусти её через себя.
Вики обернулась к старому демону и кивнула головой:
— Спасибо, Фариа! Вы — самый бесценный фолиант этого мира!
— Иди уже, маленькая подлиза!
Вики тихо рассмеялась, повернулась к выходу, и столкнулась с черным препятствием. Смех замер, и, чтобы не упасть, Вики инстинктивно вцепилась в одежду стоящего перед ней демона.
— Уокер, ты не только крылья сломала, но ещё и ослепла?
Холодный взгляд синих глаз пригвоздил её к полу.
Она судорожно сглотнула, добавила ещё одно оскорбление в свою копилку, выдохнула и произнесла:
— И вам доброго вечера, главное исчадие Ада!
И вскинув подбородок, она обошла Демона справа и направилась к выходу. Не обращая внимания за зловеще раздавшееся «Уокер!»
— Успокойся, Геральд! — голос Фариа обдал демона ледяной волной.
Геральд в изумлении повернулся к Фариа. Взгляд старика недвусмысленно дал понять, что он на стороне убежавшей наглой Уокер.
— Нет, ну что за наглая бездарность.
— Геральд!
— Никогда не пойму, зачем ты взял её под свое крыло, Фариа, зачем тебе это существо. Стареешь?
— А ты становишься всё бесчувственее и холоднее. Так и застынешь скоро в своей бездне одиночества и пустоты. Если бы вы с Фенцио, и вашей Матерью Терезой Мисселиной, хоть раз увидели в ней её саму, а не дочь Ребекки, вы бы очень удивились. Поэтому впредь при мне, постарайся держать свое суждение о Вики Уокер при себе! — Фариа помолчал, наблюдая за реакцией Геральда, а потом недовольно буркнул: — Чего тебе, исчадие Ада?
Геральд ухмыльнулся, оценив выпад Фариа.
— Мне надо на восьмой этаж, я забыл там вчера свой свиток.
— Пойдём.
Вики медленно собирала разбросанные по столам книги, брошенные за ненужностью, после того как из них извлекли всю ту информацию, что они могли дать. Она делала это сотни раз. И ещё не известно сколько раз она это повторит. Библиотека опустела. И только в дальнем углу у огромного стола, стояли несколько преподавателей школы. И это означало только одно. Завтра на занятиях им выдадут очередные курсовые работы, темы которых как раз сейчас и обсуждались в углу библиотеки.
Вики аккуратно сложила книги стопкой, и, скрывшись в тени стеллажей, осмотрела преподавателей. Каждый из них имел в её собственной копилке не одну колкую фразу.
Мисселина.
Ангел. Она вела два курса: история Небес и философия Мироздания. И если с историей все было более или менее понятно, то курс философии от Мисселины напоминал одну большую и длинную песню о главном. О милости и доброте Шепфы, создателя всего. По началу Вики восторженно слушала всё, что говорила Ангел, ибо свято верила, что так оно и есть. Но уже через месяц обучения в школе ей стало ясно, что по большому счету этого «Создателя всего» с самого момента создания больше никто и не видел. Потому что если бы он хоть раз узрел всё то, что творится в Школе, он бы камня на камне в ней не оставил. Ангелы несли себя с таким высокомерием, с таким пафосом, словно это каждый из них в один прекрасный день создал этот мир. Демоны как умели пытались сбить этот пафос с Ангелов, что приводило к постоянным стычкам. Но хуже всех было Непризнанным. Которые из-за серого цвета перьев и прошлой человеческой жизни становились расходным материалом в обоюдных интригах рожденных на небесах.
