Северус тем временем чуть ускорил ритм, увеличивая заодно и интенсивность, и амплитуду. Ему пришлось высвободить одну руку, до этого придерживающую бедро Гарри, чтобы иметь возможность ласкать его член - оставлять без внимания эту драгоценность профессор был не намерен.
То, что вокруг их любовного ложа в мирном сне посапывали еще четверо ничего не подозревающих гриффиндорца, привносило в их близость некоторую пикантность.
Эта своеобразная маленькая месть гриффиндорскому факультету тешила самолюбие декана Слизерина.
Меж тем, его собственное возбуждение было уже весьма болезненным, и сдерживаться Снейпу удавалось с большим трудом. Он снова склонился к юноше, накрывая его своим телом - колени дрожали и могли в любую минуту его подвести.
Будто почувствовав состояние Снейпа, Гарри вскинулся бедрами навстречу, насаживаясь на его член полностью:
- Ну же, Северус… покажи, КАК ЧУВСТВУЕШЬ ТЫ…
В глазах Снейпа засверкали алчные искры и он зарычал прямо в ухо подростка:
- Сам напросился… агррх… потом не жалуйся…
И Снейп, поудобней перехватив ноги юноши и вернув руку на его ствол, стал двигаться в безумном ритме, каждый раз почти полностью выходя и каждый раз до предела погружаясь в Гарри.
Тот уже не стонал, а вскрикивал с каждым новым мощным вторжением. Гарри задыхался, пот застил его глаза, но он не в силах был остановиться, подаваясь навстречу этим неистовым толчкам. И так хорошо, так правильно было всё… Чувство абсолютной наполненности, принадлежности этому загадочному, мужественному человеку, делали Гарри безумно счастливым.
Не отрывая от Гарри глаз, ловя его стоны, слыша своё имя, слетающее с пересохших губ подростка, Снейп и сам был готов сойти с ума. Он уже не сдерживался - кричал, хрипел, повторяя имя юноши.
Если бы не мощнейшие заглушающие чары, они перебудили бы не только обитателей Гриффиндорской башни, но и все близвисящие портреты с привидениями в придачу.
А Снейп всё усиливал напор, неистово входя в Гарри всё глубже, всё безумнее, всё яростнее, меня угол вторжения, чередуя обычные толчки с круговыми движениями и покачиваниями не знающих пощады бёдер, с силой вжимая юношу в постель, уже напрочь забыв о том, что может причинить боль мальчишке своей безудержной, неконтролируемой страстью.
Шея зельевара побагровела от напряжения, вздувшиеся синие вены пульсировали в такт каждому толчку, тело сотрясала мелкая дрожь, губы же были искусаны вкровь в безуспешных попытках сдержать крики.
Желание Снейпа, казалось, становилось всё ненасытнее. Просто жажда его была неуёмной, а колодец, из которого он пил - бездонным…
И вот, когда уже казалось, что лёгкие взорвутся от недостатка кислорода, их обоих одновременно оторвала от этого мира какая-то неведомая сила, подхватила и унесла на такие заоблачные вершины, что им там было абсолютно наплевать, что в этом мире происходит и стоит ли в него возвращаться.
Гарри изливался в чуткую руку мужчины, а тот наполнял своим жарким семенем расслабленное, удовлетворённое тело юноши. Шумное дыхание обоих влюблённых, рвущееся на свободу из тяжело вздымающейся усталой груди, прерывалось только всё ещё ненасытными, жадными поцелуями, будто поднятый ими смерч безудержной страсти не желал успокаиваться, вовлекая их за собой в сумасшедший танец.
Вдогонку этому вихрю они спешили додарить, доласкать, переплетая руки, тела…
Но как ни сильна бывает агония природы, после буйства стихии всегда наступает благодатное затишье.
…Северус и Гарри лежали рядом, не расцепляя сомкнутых рук, прислушиваясь к успокаивающемуся сердцебиению друг друга, наслаждаясь тихим моментом близости и гармонии. Они могли бы пролежать так вечность.
- Ты больше никогда не уйдешь?
- Не дождёшься.
И опять тишина, но, на сей раз, такая правильная…
- Не помню, задавал ли я тебе этот вопрос в своем ''подсознательном'', - как истинный собственник, Снейп просто не мог не спросить о том, что не давало ему покоя. Как логик и практик он привык расставлять все точки над i, даже если увиденное им воспоминание Гарри в ванной старост, случайно или не совсем попавшее в мыслеслив, весьма красноречиво на это намекало. Но профессор предпочитал лично услышать ответ из уст юноши, ибо мысль, облекаемая в слова, становиться материальной: - Был ли у тебя кто-нибудь до меня?
- Нет, Северус. Ты - первый. - Гарри почему-то слегка смутился и покраснел.
Если согласиться с тем, что Снейп и Северус - один и тот же человек, то да - Северус Снейп у него первый. Удобней устроившись в объятиях мужчины, Гарри решил больше никогда не замарачиваться по этому поводу.
- Надеюсь, и последний, - в голосе профессора прозвучали предупреждающие нотки.
- Ну… если ты очень постараешься …мм …убедить меня в этом… - поддел его Гарри.
- О! Ты даже не представляешь, насколько убедительным я способен быть… - Снейп почти мурлыкал, и у Гарри по всему телу побежали предательские мурашки.
- Звучит многообещающе, - юноша потерся бёдрами о бок профессора, откровенно заявляя о своей полной готовности.
Снейп крепче прижал мальчика к себе, и его член радостно откликнулся.
- Только я не считаю гриффиндорские апартаменты подходящим местом для наглядной демонстрации моих… мм… способностей, - Снейп продолжал мурлыкать низким бархатным голосом в самое ухо Гарри. - Моя спальня выглядит куда предпочтительней… И уж из неё я точно никуда не сбегу… и тебе не позволю…
С этими словами Снейп накрыл губы Гарри своими, словно скрепляя обещание.
Когда поцелуй прервался, Гарри долго смотрел в глаза любимому, будто выискивая в них что-то, затем склонился к уху мужчины и тихо-тихо прошептал:
- С возвращением, профессор.
Зелёные глаза светились счастьем.
КОНЕЦ
