Возьми мою жизнь, Северус. Мне она не нужна без тебя.
Здесь все началось, здесь пусть все и закончится. Это судьба.
Гарри сел в снег и привалился к стволу большого дуба. Буду сидеть, пока не умру, решил он. Он не чувствовал холода. Голова немного кружилась, и ему слышался легкий звон колокольчиков. Он закрыл глаза.
Колокольчики зазвенели громче, и нежная мелодия вдруг прокатилась по лесу, как будто капельки мелких звонких росинок запрыгали по листьям, невесть откуда потянувшимся из снега. Все вокруг осветилось. Золотистые маленькие эльфы подлетели к Гарри, и на него повеяло весенним теплом и опьяняющим запахом ландышей. Эльфы кружились вокруг мальчика, целовали его лицо маленькими губами. Они раскинули вокруг золотые паутинки, на которых висела роса, блестящая от солнца. Гарри даже зажмурился от блеска. Эльфы заиграли на золотых паутинках такую красивую мелодию, что мальчику вдруг захотелось плакать от счастья. Он успел подумать, что жалко умирать, когда так чудесно играют эльфы. Вдруг эльфы притихли, и только откуда-то издали, словно с неба, доносился легкий перезвон колокольчиков.
И в наступившей тишине Гарри услышал Голос.
Голос пел. Пел так красиво, глубоко и проникновенно, что эльфы молчали, заслушавшись, повернув на звук маленькие острые ушки.
К твоим ногам, Король Артур мой светлый,
Кладу я славу мира вековую.
К твоим ногам, Король Артур мой верный
Кладу я тайны волшебства и мудрость.
Я подарю тебе подлунные богатства,
Я принесу тебе почет в сиянье солнца.
Все чем владею я и что умею
Тебе вручаю вместе с моим сердцем.
Он узнал Голос. Низкий, рокочущий, бархатный. Этот Голос говорил с ним во сне. И он узнал песню.
Вокруг все зазеленело. На глазах тянулись к небу травинки, разворачивались блестящие зеленые листья. Поляна покрылась цветами. Солнце припекало все жарче. По пригорку суетливо бегали маленькие муравьи.
Из-за деревьев вышел человек. Высокий темноволосый мужчина в изумрудном хитоне. Он шел босиком прямо к Гарри, и трава не прогибалась под его босыми ногами.
Он подошел к мальчику и взял его за руки. Гарри плакал. Счастливые слезы текли из его глаз.
— Мерлин. Ты и правда похож на Северуса, — сказал он, глотая слезы.
Мерлин улыбнулся.
— Я с тобой, Гарри. Пока ты любишь.
Он протянул Гарри руку и вложил в ладонь странный предмет, похожий на половину большой черной скорлупы:
— Эта вторая половина Кубка.
У Гарри сладко закружилась голова. Лицо волшебника стало расплываться, голос звучал тише.
—…последние слова песни…
—…решат…
—…все…
Перед глазами мальчика потемнело, и он потерял сознание.
*
— Гарри, Гарри!
Он открыл глаза. Северус прижимал его к себе, гладил, целовал губы, глаза, скулы. Лицо у него было безумное и мокрое.
— Северус… — прошептал Гарри. Чувство счастья затопило его. Я умер, думал он. Я на небе. — Ты… плачешь?
— Нет, — моргнул Северус. — Это… снег.
Он прижимал Гарри к груди. Его руки все еще тряслись. Он думал, Гарри умер. Он нашел мальчика под деревом. На этой чертовой поляне. Какое чудо, что он подумал проверить эту самую чертову поляну. Какое чудо, что Гарри не успел замерзнуть. Он теплый, даже…
— Ты горячий, — нахмурился Снейп.
— Северус, значит, я не умер? — Гарри переполняло счастье. Он не знал, отчего. Счастье звенело колокольчиками маленьких эльфов где-то у него глубоко внутри. — Мерлин пел мне песню, — сказал он, обнимая учителя за шею.
— Значит, ты чуть не умер, — сказал Снейп почти сердито. Он поднял Гарри на руки и прижал к себе.
— Что ты делаешь? Я и сам могу идти, — засмеялся Гарри. Он погладил спутанные волосы учителя и вынул из них сухой листок.
— У тебя жар, — сказал Северус.
Он ускорил шаг, почти бежал.
— Прекрати! Поставь меня на ноги, — смеялся Гарри. Он обнимал Северуса, прижимаясь к нему горячими губами.
Снейп тяжело дышал. Гарри все-таки был тяжелым, и по сугробам было трудно идти. Он на минутку остановился перевести дух.
— Ну все, хватит, — притворно рассердился мальчик. — Мне приятно, что ты меня тащишь, но я же вижу, что тебе тяжело.
Учитель опустил его на землю, но продолжал крепко прижимать к себе.
— Тебе надо к Помфри. У тебя жар, — Снейп коснулся губами лба Гарри.
— Я просто перегрелся. На поляне Мерлин устроил июнь месяц, и солнце грело, а я в зимней куртке.
Снейп нахмурился.
— Опять Мерлин, — он взял Гарри под руку: — Ты можешь идти?
Не лучше ли аппарировать с ним в Мунго, подумал он.
— Слушай, я рассмотрел его сегодня! Наконец-то рассмотрел, — сказал Гарри, бодро шагая по сугробам и таща за собой Северуса. — У него волосы не черные, как твои, а темно-каштановые, и седина на висках, очень красиво. Ты когда состаришься, тоже такой будешь, — быстро говорил Гарри. Его глаза лихорадочно блестели, на щеках пылал румянец.
В Мунго, решил Снейп.
— Я уже состарился за этот вечер, пока тебя по всему лесу искал, — пробурчал он.
— Да, так вот, — Гарри перепрыгнул через кочку. — Волосы каштановые, а глаза светло-карие, он смотрит, и так тепло становится! А нос у него и вправду здоровый, почти как у тебя. Только у него еще бородка есть, небольшая, но красивая. Короче говоря, ему очень идет, — Гарри говорил очень быстро, смеясь и жестикулируя.
«Все-таки к Помфри ближе. Да и от аппарации плохо ему станет…»
— И у него не мантия, а такая ткань зеленая наброшена, то есть даже не зеленая, а изумрудная, и как будто светится, и завернута на нем так, как древние римляне у нас в учебнике ходили, ну, не в учебнике, а у себя там в древности… ну ты понял, Северус, — Гарри перепрыгивал какие-то ямки, отламывал на ходу ветки, расчищая дорогу, и вообще весь лучился энергией. Снейп едва успевал за ним, задыхаясь от быстрой ходьбы.
— А знаешь, как он поет, я просто обалдел! Ты умеешь петь? — деловито спросил он Снейпа.
Если б Снейп умел краснеть, он бы сейчас покраснел. Не рассказывать же Гарри, что он иногда поет над своими зельями.
— М-м, не думаю, — буркнул он. Навряд ли мурлыканье над зельями можно считать песнями.
До замка было уже рукой подать. Как они так быстро дошли, поразился Снейп. От поляны до замка было больше мили, да еще по такому снегу.
Вдруг Гарри остановился.
— Северус, скажи мне, — он заглянул ему в глаза: — Ты ведь волшебник. И ты не веришь в чудеса. Как это может быть? Я же вижу, ты мне не веришь. Я тебе хотел кое-что показать, но…
— Я верю тебе, — расстроился Снейп. — Просто ты перемерз и… У тебя были галлюцинации. Это бывает. Я верю, что… что ты это не придумал.
— Ты не веришь в чудеса, — повторил со вздохом Гарри. Он потрогал вторую половинку кубка в кармане куртки.
— Чудеса — это то, что ты не можешь внятно объяснить, — сказал Снейп. — Очень удобно все, что не понял, назвать чудом. Ты так рассуждаешь, потому что рос с магглами. В магии все тоже подчиняется своим законам. Ничего не бывает из ничего, ничего не может случиться просто так.
— А что, разве с тобой не случалось такого, что нельзя ну ничем объяснить? Ни маггловскими, ни магическими законами?
— Наше незнание — это не чудо. И восхищаться тут нечем.
— Ты меня не понимаешь, — с легкой досадой сказал Гарри. — Или я не умею объяснять.
— Скорее второе, — буркнул Снейп.
Они подошли к воротам с каменными вепрями. Учитель остановился.
— Гарри. Подожди. Я не успел с тобой поговорить, — сказал Северус. — Про нас с тобой.
Мальчик посмотрел ему в глаза. Это был странный взгляд, теплый и грустный.
— Дамблдор знает о нас, — тихо сказал Снейп.
— Я догадывался, — кивнул Гарри.
Северус поднял бровь. Надо же, все всё знают, один он, идиот, в блаженном неведении.
— Нам нельзя встречаться. Какое-то время, — сказал Снейп. — Пока я… закончу с одним заданием, — бесцветным голосом добавил он.
Не Риддл убьет, так Альбус засадит в Азкабан. В эту веселую программу плохо вписываются встречи с тобой, Гарри.
— И для этого задания тебе нужна Тереза Бернар? — насмешливо сказал Гарри.
Снейп нахмурился.
— Гарри, я скажу тебе одну вещь, если ты пообещаешь мне…
— Обещаю. Никому ничего.
— Она дочь Риддла.
— Я так и думал, — с досадой сказал Гарри. — Я как чувствовал! Поэтому ты за ней… ухаживаешь?
— Гарри! О Мерлин! О чем ты думаешь, — возмутился Снейп. — Я ни за кем…
Он не договорил. Навстречу им спешила Минерва Макгонагалл, мадам Помфри, Рон, Гермиона и какие-то гриффиндорцы.
— Нам нельзя встречаться? — странным глухим голосом спросил Гарри.
— Пока нет. Я не знаю, как сделать, чтобы Дамблдор не знал.
Убрать Дамблдора.
— Я все понял, — сказал Гарри. Он секунду смотрел на Северуса, потом повернулся и пошел навстречу бегущим к нему людям.
Гарри, не уходи от меня.
Северус посмотрел ему вслед, и черная тоска навалилась на его сердце, как будто его обнял дементор и высосал изнутри всю радость.
