— Это, по-моему, в самом деле что-то африканское, — сказала ИнЧжон. — Мамочки мои, да у неё сейчас ноги отвалятся!
Кое-кто из танцующих попытался повторить эффектные движения, но, потерпев неудачу, просто упал под общий смех. Песня, между тем, продолжалась с прежним задором:
Уенна наумджина, хафанана!
Ханала куканела, шалалала!
Уенна наумджина, хафанана!
Ханала куканела, шалалала!
Хей, воки ю даюда?..
В итоге пришлось петь подряд несколько раз. Народ оттягивался по полной и требовал ещё. Без промаха сработал открытый Юркиным закон: если старую — относительно — песню никто, кроме тебя ещё не слышал, то эта песня для всех звучит, как новая. Вот и "Хафанана", конечно, в более современной аранжировке буквально ударила по мозгам и ногам. Короновки, кстати, тоже не удержались, после второго раза всей толпой выскочили на сцену и, что называется, дали жару. Придуманные на ходу движения танца подхватил народ…
Под конец, это был уже пятый или шестой раз, ЮнМи просто крикнула в микрофон: "А теперь сами! Я — всё!" и, уставшая, но довольная покинула сцену. А минусовку под нестройный хор танцующих крутили ещё чуть ли не с полчаса. С текстом Серёга в итоге решил не заморачиваться — всё равно ничего лучше экзотической африканской абракадабры на эту мелодию не ложилось. И, как оказалось, не прогадал. Народ в экстазе повторял на разные лады весёлую бессмыслицу и был вполне счастлив.
— Классно получилось! — заключили все по дороге домой, буквально вповалку валяясь на сиденьях максивэна. — Давно мы так не оттягивались! Как говорит младшенькая — тотальный расколбас. И что удивительно — никто не выпил лишнего.
— Да, — полузадушенно просипела ЮнМи откуда-то из-под груды девичьих тел. — Хорошо отдохнули, только устали очень.
Вслед за девчонками засмеялись и водитель с охранником.
— ЮнМи, а ты что, ещё и африканский язык знаешь? — спросила БоРам.
— БоРам, нет одного африканского языка, их там несколько тысяч, по-моему.
— А на каком же языке ты тогда пела?
— А бес его знает, — сказала ЮнМи. — На тарабарском, наверное.
— О-о! И в какой стране на нём разговаривают?
— В стране дураков, — честно призналась ЮнМи.
От грянувшего хохота замигало даже освещение в салоне. А максивэн опасно вильнул, испугав едущих по встречке.
— ЮнМи-сии! — взмолился водитель, безуспешно пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. — Помолчите, пожалуйста, хотя бы до общежития! Иначе мы точно куда-нибудь врежемся.
* * *
Исправительное учреждение "Анян". Утро
"В общем, мне в тюрьме приснилось, что мне на воле приснилось, что мне в тюрьме приснилась, точнее, вспомнилась песня. С ума можно сойти от таких сюжетных поворотов, — так думал Юркин, проснувшись в теле ЮнМи за несколько минут до подъёма. — А песня, надо сказать, хорошо выстрелила, что меня ничуть не удивляет. Я её там, во сне, записал и здесь тоже постараюсь не забыть. Слова-то простые до безобразия. Та Юна даже кусочек рэпа умудрилась вставить в том месте, где Африк Симон что-то там хрипел и рычал.
Всё, иду к НаБом выпрашивать блокнот. А то скоро от незаписанных песен голова просто распухнет. Любопытно было бы понять, почему так получается, что я не могу просто вспоминать слышанные ранее песни? Просто спокойно вспоминать, как вспоминают обычные люди. Без этих моих… внезапных озарений и зависаний, причём зачастую в совершенно не подходящей обстановке. Может быть, это Гуань Инь специально так подстроила, чтобы я вспоминал песни из того мира не сразу, а постепенно. А то ведь и с ума сойти можно от обилия нереализованных возможностей. И так вон сколько всего с украденным телефоном в чужие руки уплыло. Получится ли вернуть?"
(열세번째꿈) Сон тринадцатый. Ответный удар
Исправительное учреждение "Анян"
Свет погас как всегда неожиданно. ЮнМи закончила приводить в порядок своё рабочее место и направилась вслед за БонСу к выходу, когда вдруг наступила почти полная темнота, в которой едва-едва светились забранные решёткой узкие окошки, выходящие во внутренний двор. Какая-то девица испуганно ойкнула, другая грязно выругалась; у дверей сразу получился затор.
— Так, соблюдаем спокойствие! — громко объявила дежурная надзирательница. — Никто не паникует! Держимся друг за друга и двигаемся на выход. Свет скоро дадут!
Такое уже пару раз случалось. Как-то вечером пришлось даже почти целый час просидеть без света в камере. В чём дело, никто, зэчкам, естественно, не разъяснял, но по случайным оговоркам охранниц ЮнМи догадалась, что причина, вроде бы, в некачественной проводке.
Она шла последней, держа руку на плече у БонСу и стараясь не натыкаться на столы. В коридоре было ничуть не светлее. Почему-то не работало даже аварийное освещение, если оно, вообще здесь имелось. В панику, конечно, никто не ударился, было бы из-за чего паниковать, но без досадных инцидентов всё же не обошлось. То ли кто-то споткнулся, то ли кто-то кому-то на ногу наступил, но вскипевшая перебранка заглушила даже голоса охранниц.
Вот в этой-то суматошной толчее и всеобщем гвалте, Юне и прилетело. Сильный и очень болезненный удар по спине бросил её на стену. Хорошо хоть не лицом в неё впечаталась, а всего лишь плечом. Похоже, кто-то решил воспользоваться удачным случаем и свести счёты. Первым делом, естественно, она подумала на сестёр Ли. Сами-то они сейчас в другом блоке, но здесь ведь остались их подручные. Одним ударом невидимый недруг не ограничился. Каким образом он ухитрялся видеть ЮнМи в темноте, когда вокруг мелькают одни лишь едва угадываемые тени, было непонятно, но факт остаётся фактом. Были именно её и били умело. Попало по правому боку, ещё пару раз по спине и — напоследок — очень сильно по голени, прямо в кость угодили. Больно было, аж до слёз, но она ухитрилась не закричать и ничем себя не выдать. Не хотелось доставлять врагам удовольствия своими криками. Жаль, что в ответ не получилось ударить, просто непонятно было, куда и кого бить.
И тут включили освещение.
Сердитые охранницы, решительно орудуя дубинками, растолкали возбуждённых зэчек и выстроили их вдоль стены. Драки не случилось, всеобщий бедлам прекратился, едва начавшись. Стискивая зубы от резкой боли в голени и спине, ЮнМи посматривала по сторонам, пытаясь вычислить недруга среди зэчек. Напрасно. На неё никто не обращал внимания, никто не косился ехидно, не подмигивал многообещающе, мол, получила, смотри, то ли ещё будет.
Не на тех она, как оказалось, смотрела.
Когда они, подчиняясь приказу старшей надзирательницы, двинулись к своей камере, ЮнМи поймала вдруг взгляд ЧанО. Той самой охранницы, которую она отправила в нокаут во время знаменитой столовской драки. Торжествующий такой взгляд, очень довольный. Охранница откровенно ухмылялась и постукивала дубинкой по бедру. Ну да, понятно ведь, что не кулаками били, а как раз дубинкой. Отомстила, значит. Отыгралась. Нанесла, так сказать, обидчице ответный удар. Вряд ли она нарочно подстроила отключение света, это не так-то легко сделать, скорее всего просто воспользовалась удачным случаем. Ждала, ждала и дождалась. Как охотник в засаде. Надо надеяться, что этим гадина и удовольствуется, не растянет свою месть на месяцы и годы. Хотя, кто её знает…
В камере ЮнМи не удержалась и, болезненно скривившись, задрала штанину. На голени расплывался огромный кровоподтёк, уже начавший синеть.
БонСу протяжно присвистнула:
— Дэбак! Как это ты? На стол, что ли, в темноте напоролась?
