Секунд десять они смотрели друг на друга: суровая до сердитости ЁнЭ и ошарашенная до остолбенения ЮнМи. ЁнЭ явно ждала, что Юна первой отведёт взгляд. В итоге так оно и вышло. Просто потому, что дико было видеть столько злобы в глазах человека, который ещё вчера казался тебе близким и почти родным.
Подумалось, было, с чего это вдруг именно ЁнЭ временным президентом назначили, а не КиХо, например, но додумать эту мысль до конца не удалось, потому что госпожа временный президент продолжила всё в том же предельно жёстком тоне:
— Отвечая же на первый из заданных вами столь сумбурно вопросов, скажу: да, к сожалению, в агентстве действительно случилось нечто неприятное, могу даже уточнить, почти катастрофическое, — ЁнЭ даже привстала, чтобы лучше донести мысль. — В нашем агентстве случились некая госпожа Агдан, само присутствие которой вносит разрушительный хаос в отлаженную работу всего коллектива. Я ясно выразилась?
— А чё случилось-то? — ЮнМи никак не могла встроить в привычную картину мира озвученные ЁнЭ перемены. — И почему сразу я?
Она ещё хотела добавить, что в работе коллектива созидательного хаоса не бывает, но в последнюю секунду решила не говорить, чтобы не распалять и без того взвинченную ЁнЭ.
— Вы неисправимы, ЮнМи-сии. Настоятельно прошу не перебивать меня, когда я с вами разговариваю!
— Да я и не перебиваю, я просто… Всё-всё, чуесон хамнида. (Извините)
— Аджжжж! Никаких нервов с вами не хватит, честное слово, — ЁнЭ поднялась и, упёршись руками в стол, буквально нависла над ЮнМи. — Скажите мне, пожалуйста, что вчера вечером произошло в ночном клубе "Октагон"? И не надо принимать этот вот ваш наивно-удивлённый вид! Мне всё известно! Вы опять без разрешения руководства и без согласования со старшим менеджером — которого я только что вынуждена была уволить по вашей вине — исполняли новую песню. Даже ещё не зарегистрированную!!! Да сколько же можно наступать на одни и те же грабли?! — в конце ЁнЭ сорвалась чуть ли не на крик. — У вас в голове ещё хоть что-нибудь осталось, кроме неуёмного желания каким-либо образом нагади… простите, навредить родному агентству?! Что это за самодеятельность?! Спасибо, что ко всему прочему вы умудрились остаться трезвой… во что, честно говоря, верится с трудом.
— Да почему незарегистрированную-то? — возмутилась ЮнМи. — Ноты и флэшку с демкой я ещё вчера днём передала нашим юристам. Я же не дура!
— А исполнение? Вы подсчитали, сколько прибыли потеряет агентство, только потому, что вам захотелось просто спеть новую песню? По штрафам соскучились, госпожа катастрофа? Могу устроить!
— Да нет там никакого такого исполнения! Примитивная минусовка, сырой текст, вокал вообще на уровне… дворового шлягера. Практически заготовка. Я уверена, что народ, послушав и посмотрев фанкамы, тут же ринется покупать качественную запись… Которой, хочу заметить, ещё нет. А я, вместо того, чтобы заниматься ею в студии, вынуждена выслушивать тут чьи-то вздорные обвинения…
Тр-р-ресь! Кулачок ЁнЭ с силой опустился на папку с бумагам.
— Чуёни-хе!!! (Молчать!) Вы вновь позволяете себе спорить с начальством, которому всегда виднее! Возмутительно! Не понимаю, как президент СанХён умудрялся так долго терпеть вас рядом с собой.
"Дай человеку власть и ты увидишь, кто он такой, — думала ЮнМи, глядя на искажённое негодованием лицо ЁнЭ. — Однако что-то здесь не так. И где всё-таки сам президент? После операции он уже давно оправился… Может, с сердцем что-то. Он ведь не молод."
— ЁнЭ, послушай, — никак не хотела ЮнМи отступаться от своего. — Ну что с тобой такое? Ну, директор. Ну, руководитель. В жизни ещё и не такие неприятности случаются. Но ведь это же не значит, что мы теперь должны относиться друг к другу словно враги. Помнишь наши мечты о том, что мы когда-нибудь прославимся и разбогатеем…
— Я была наивной глупой дурой, — отрезала ЁнЭ. — Между начальником и подчинённым не может быть никакой дружбы. Это Корея, госпожа Пак, а не ваша любимая Россия. Я ясно выражаюсь?
— Куда уж яснее, — пробурчала ЮнМи.
— Ещё один больной вопрос, — зловеще улыбнулась, а скорее, оскалилась госпожа новый директор. — Ваш вес. Почему не худеем? Сколько мы ещё будем терпеть недовольство хейтеров, которые уже не стесняясь называют вас Жирной Коровой? Где обещанное снижение веса на сто граммов каждую неделю? Как вы можете так возмутительно игнорировать то, что записано в контракте?
— Мой вес соответствует моему росту, — огрызнулась постепенно приходящая в себя ЮнМи. — И вообще, по всем нормам…
Тр-ресь!
— Нормы здесь устанавливаю я! — припечатала ЁнЭ. — Поэтому с завтрашнего дня вам назначается режим жесточайшей диеты. Раз вы не желаете худеть самостоятельно, будете худеть принудительно. А ответственным за это я, пожалуй, назначу КиХо.
Она нажала кнопку и рявкнула в микрофон:
— ДжоНа, КиХо ко мне! Срочно!
Тут же распахнулась дверь и в кабинет вошёл, почтительно кланяясь, КиХо. ЮнМи никогда не видела, чтобы он так часто кланялся. С СанХёном у него уже давно почти дружеские отношения, а тут, вишь, новая метла по новому метёт… Ну-ну…
— КиХо, — не терпящим возражений тоном заговорила ЁнЭ. — Поручаю тебе крайне важное задание, которое, недеюсь, ты выполнишь с присущей тебе тщательностью и ответственностью. Посмотри сюда, — она показала на ЮнМи. — Видишь это… это недоразумение, злостно не желающее худеть? Твоя задача сделать всё для того, чтобы через месяц, нет, через две недели она похудела на шесть, нет, на восемь, а ещё лучше — на все десять кило. Даю тебе карт-бланш на любые, даже самые жесточайшие меры. Никакой выпечки, никакого рамёна, всё сладкое исключить, всё белковое ограничить, минимум жиров, минимум калорий. И ещё. Она тут всем втирала, что врачи запретили ей есть острое. Так вот, я проконсультировалась со специалистами — они утверждают, что всё это ложь, которую эта госпожа придумала исключительно из вредности. Оказывается, кимчхи, которую она так не любит, наоборот улучшает кровообращение верхних слоёв кожи и помогает реальному похудению. Поэтому каждый день на обед ты будешь заставлять её съедать порцию кимчхи от и до! От и до! А за каждую несъеденную порцию — миллион вон штрафа…
— Да ты охренела, подруга! — взорвалась ЮнМи, выскакивая из-за стола. — Только попробуйте! Я вам это кимчхи самим…
КиХо, и без того подозрительно красный, зажав рот обеими руками повалился на пол. ЁнЭ, прерванная на полуслове, закусила губу, а затем вдруг звонко расхохоталась и с размаху упала в кресло, отчего то чуть не опрокинулось.
ЮнМи, моментально сдувшись, непонимающе разглядывала веселящуюся парочку. Ситуация, которой просто не могло быть по определению. Как, впрочем, и вообще всего предыдущего разговора. "Ну вот, я же подозревал, что здесь что-то не то."
— Поверила! Она пов-вери-л-ла! Ой, не могу!
КиХо, лёжа на полу, заливался смехом. В дверь заглядывала смеющаяся мордочка ДжоНа. Глазки у секретарши от смеха сделались узкими-узкими. За её спинами во весь голос ржали все ожидавшие приёма. А так же якобы уволенный менеджер Ким, актёр, блин, погорелого театра. "Всё кончено. Что я скажу жене?" Что я скажу тебе, когда всё кончится, вот что тебя волновать должно!
— КиХо, нет, ты видел… какое у неё… было лицо? А глаза!.. Юна, ты была неподражаема! Мама, я сейчас описаюсь!
— Нет, ЁнЭ-ян, это ты была неподражаема! Я тебя в какой-то момент даже испугался! — говорил КиХо, поднимаясь на ноги и вытирая выступившие от смеха слёзы. — Ух, ну повеселили. Давно я так не смеялся. Но с какого ты… про кимчхи и похудение вспомнила? В сценарии этого не было.
ЁнЭ скромно потупила глазки и, хихикнув, призналась:
— Увлеклась. Просто президент СанХён столько раз при мне ЮнМи за это ругал, что я удержаться не смогла. Но ведь здорово получилось, правда?
