Получив деньги, я отправил эльфа домой.
- К утру ждите.
Он махнул на прощание ушами и исчез. Я взял в руки метлу. Велел Мелани сесть сзади и пару раз попробовал взлететь. Эта метла слушалась хуже школьных. Все-таки это была старая потрепанная метла, которой мели двор. Она создавалась без учета законов аэродинамики. Но долетим мы без проблем. Мы выбрались на крышу и сиганули вниз. Мелани молодец, она не завизжала, так что наш отлет прошел незамеченным. При удачном раскладе нас не хватятся до вечера. Мы с Мелани ранние пташки. Никого не удивит, что мы встали до звонка, а ко всему прочему у Мелани этюды, так что она может уходить на весь день, а я её обычно сопровождаю. Метла слушалась прилично, а летела даже быстрее школьных. Так что мы успели и залететь на Диагон аллею и разбудить там аптекаря, и прибыть на рассвете в Бредли.
Профессор лежал на кровати в комнате рядом с хозяйской. Это действительно была лучшая спальня, но боюсь, декан был не в состоянии оценить её. Его глаза были закрыты, но он не спал, а был без сознания. На серых впалых щеках горели пятна лихорадочного румянца. Декан метался по постели и бредил. При помощи Женевьевы, она была самой подкованной в колдомедицине из всех моих домашних эльфов, я снял повязку. Гиппогриф сильно зацепил профессора клювом. Под правой ключицей багровела глубокая воспаленная рана. Я подумал, что наверняка до этого гиппогриф съел какую-нибудь падаль. Вероятнее всего это была волшебная падаль. Закрыв глаза, я вызвал в памяти нужную страницу учебника по магической травматологии. Признаки отравления ядом корнуэльского эльфа, красной кикиморки, гнолла, докси… Вот оно. Это докси. Яд докси в сочетании с обычным трупным ядом. Слава Богу, зелье варить не надо, мы купили в аптеке подходящее противоядие. Теперь надо колдовать. Стоп! Как же колдовать, если меня засекут за применение магии несовершеннолетним? Наверное, растерянность отразилась у меня на лице, потому что старая Женевьева положила лапку мне на руку и погладила.
- Мастер Ричард, помните, это дом ваших предков, а вы Хозяин.
Да, точно, я вспомнил, что читал о чарах рода. Вспомнил, как предлагал защиту рода декану и как тот отказался. Потом я чувствовал себя таким дураком, когда понял, что он сделал это, не потому что счел меня наглым, а потому что такая защита распространится на всех упивающихся смертью. Сейчас я должен был простереть родовые чары на это место, укрыть его от всего мира. Я Хозяин. Такие чары творят не палочкой. И обычно им учатся с детства. Меня некому было учить. Я мысленно вспомнил портрет деда из гостиной и попросил его помочь.
- Здравствуй внук, - услышал я немедленно.
Дед пришел в пейзаж, украшающий стену этой спальни.
- Здравствуй, дедушка.
- Проблемы?
- Некоторые. Мне необходимо поколдовать и так, чтоб не засекло министерство.
- Ты уже знаешь как…
- Только теоретически дедуля. Никогда не пробовал.
- Давай, внук. Ты - настоящий Мелори, не то, что мой сын. У тебя получится. Начинай. Но когда начнешь вспоминать начинай с меня. Я сожалею, но твой отец, получив метку на руку, перестал быть Мелори. Я отрекся от него. Да, правду сказать, он никогда не был Мелори. Начинай же. У твоего декана тоже есть такая метка, но мне что-то думается, что человек он хороший.
И я начал. Я должен был вспомнить всех кого мог из членов Семьи. Вспомнить и попросить укрытия. И я вспоминал. Дедушку и бабушку. И их братьев и сестер. И прадедов с прабабками. В памяти всплывали все новые имена. За ними из тумана прошлого выплывали ранее незнакомые мне лица и начинали звучать голоса. Кровать, на которой лежал профессор, окружали призрачные фигуры. Их становилось все больше, а я вспоминал и вспоминал, пока, наконец, постель и мы с Мелани не оказались в сплошном круге. Предки стояли, держась за руки, между ними не было никакого просвета. Теперь я мог колдовать. Меня не поймают. Это очень древняя и трудная магия, доступна она не всем, и уж во всяком случае, применять её по пустякам нельзя. Но сейчас меня заставил сделать это далеко не пустяк, поэтому предки вернулись из-за черты, чтобы укрыть потомка.
Через час все было закончено. Оставалось ждать, когда организм профессора при помощи мази справится с болезнью. Декан притих на то время, что я с Женевьевой менял ему повязку, но потом снова начал метаться и бредить. Лихорадка должна была пройти только через несколько часов. В бреду профессор просил прощения, кричал, словно от боли, что-то кому-то обещал. У меня возникла мысль, что сейчас самый удобный случай, чтобы проникнуть к нему в сознание. Что бы он ни прятал от меня раньше, сейчас оно должно было быть на поверхности, потому что оно было самым важным в его жизни. Некоторое время я колебался, все-таки делать это без разрешения казалось мне очень нехорошо. Но с другой стороны я собираюсь сделать это не из праздного любопытства. Было несколько очень важных вопросов, я должен был получить на них ответ. Рассчитывать на то, что профессор Снейп позволит их увидеть нереально. В душе у меня прочно утвердилась мысль, что мне непременно нужно для чего-то знать, куда подевалось обручальное кольцо Бренды. Такое ощущение, что от этого напрямую зависит счастье профессора Снейпа. Его покой. Все то время, что я общался с этим мрачным, язвительным, ожесточенным, местами беспринципным, но в главном удивительно порядочным человеком, я ощущал его нелюбовь к самому себе. Даже сейчас, когда он бредит, главная тема - прощение. Он хочет его, но не получает. По-моему, в первую очередь он сам себя простить не может.
В конце концов, я решился рассказать Мелани, что я видел в сознании профессора раньше и о своем предчувствии. Она поддержала меня в моем намерении. Я действительно собирался сделать это не для баловства. Результаты ниже. Все-таки это был бред. Так что ни начала, ни конца. Но главное, главное мы все-таки узнали.
* * *
Почему раньше она смотрела на него с фотографии с улыбкой, а сейчас так печальна. Этот укоризненный взгляд, почему? Он только хотел быть как все. У всех это есть, почему он обделен? Значит надо взять это, так он решил.
* * *
«Как ты мог так поступить?!»
- А как иначе? Ты говоришь что-то про большую любовь, где она?! Она предала меня! Она предпочла это безмозглое лохматое ничтожество.
«Значит, это была не она».
- Взгляни на меня, кому я нужен?! Тощий, с вечно сальными волосами, рожа серая, носом пахать можно! Какая любовь, никто из них даже не смотрит в мою сторону! И я не должен был хотя бы попробовать как это?
«Это твой выбор. Но ты потерял себя. Ты пожалеешь»
- Вот еще, и не подумаю!
«Прощай, Северус!»
* * *
Юное нагое тело на полу. В её глазах страх. На его лице отвращение. Отвращение не к ней, к себе. Но уже поздно что-то менять. Его бледные губы возле розового изящного уха: «Прости»
* * *
Дом. Пустой и страшный. Беленые стены залиты кровью. На полу трупы: ребенок, мужчина, женщина, обнимающая мертвого младенца. Пальцы в крови. И мантия тоже. Это не он. Не он…
* * *
«Ты вернулся. Я оказалась права»
- Да, я пожалел. Ты не знаешь, я жалел и тогда, когда пришел к тебе в первый раз.
«Я знала. Просто ты так хотел казаться сильным и независимым»
- Что мне делать?
«Искупать! У тебя нет другой дороги. Иначе умрешь. Ты уже полумертв. Сохрани то, что осталось».
* * *
«Когда душа умирает, взгляд становится пустым сонным и сытым. А сердце обрастает салом, сквозь которое не пробиться чувствам. Глаза смотрят на красоту, но не видят её. Сердце перестает трепетать, когда случается что-то радостное, и не болит, когда приходит горе. Зачем ты так поступил? Зачем?»
- Бренда, прости меня!
* * *
Ранний вечер. Он быстро идет к озеру. Губы шевелятся, беззвучно шепча заготовленные слова. Она там, она в это время почти всегда сидит на скамейке у озера. Он замедляет шаг. Трудно, очень трудно решиться на это. Осторожно раздвинув ветки кустов, он хочет выйти на открытое место и застывает. Это так ужасно, так больно и так неожиданно, что сначала он отказывается верить своим глазам. А потом его затапливает жгучая ненависть к этому лохматому очкастому мерзавцу. Он снова обошел его! Снова нагло взял себе то, что он, Северус, уже почти считал своим. Резкое движение, и маленькое колечко, блеснув на прощание, с тихим плеском исчезает в озере. Не надо ему никакой любимой девушки, никого ему не надо! А ему… ему он еще отомстит.
* * *
- Она умерла из-за меня, директор! Я виновен!!! Я никогда себя не прощу!
* * *
- Ну… Ну... тебе понравилось, Поттер?
- Н-нет
Трясущиеся губы на мертвенно бледном лице. Дико и безобразно оскаленные зубы.
- Остроумный человек, твой папаша, правда? - он стал изо всех сил трясти Поттера, и очки сползли тому на кончик носа.
- Я... я не...
Он отшвырнул Поттера от себя, и тот рухнул на пол.
- Ты никому не расскажешь о том, что видел!
- Нет, - Поттер стал отползать от него как можно дальше, одновременно пытаясь встать на ноги. - Нет, конечно, я не...
