— Я задержу его, найди Рен, — твердо произнес Тэхён и направился к Чимину, с насмешкой приговаривая: — Ну что, Чимин-а? Как насчет того, чтобы достать катану? Хочу поиграть с тобой и Шугой.
— В другой раз, — рыкнул Чимин, но Тэхён уже оказался возле него, тыкая острием в шею и вынуждая его принять новые правила.
Чонгук таскал сверчков к каждой тени, которую только видел, но Рен нигде не было. Ему становилось уже физически больно, за спиной постоянно лязгал металл и были слышны хриплые смешки Юнги. Хотелось взреветь от ужаса, а магия лабиринта только усиливала страх. Весь окружающий мир кренился, к горлу подкатывал завтрак, когда его щеки коснулась холодная ладонь и он услышал прерывистое:
— Всё хорошо, я тут.
Ему будто залепили отрезвляющую пощечину. Картинка мира стала невероятно контрастной, словно кто-то выкрутил ползунок на максимум. Любимое лицо и черные глаза транслировали беспокойство, в то время, как Чонгука прошивало новой волной сил, у него открывалось второе дыхание.
— Идём, — он поднялся и двинулся к тройке, которая продолжала борьбу.
У Чимина над ухом что-то просвистело, а потом он услышал лязгающий звук — сюрикен, запущенный Рен, звонко шмякнулся о каменный пьедестал, задев его ухо по касательной. Он с горькой тоской ухмыльнулся. Неужели так сложно было подождать его в тени? Неужели Чонгук не понял ещё ничего, или его амбиции так затуманили голову, что он действительно был готов пожертвовать Рен? А Чимин ведь пытался, он пытался уберечь её, дать им шанс на спокойную жизнь, оставив девушку в тени.
С другой стороны — его дело предложить.
Тэхён и Юнги, увидев Рен, словно по команде отступили и двинулись им навстречу. Чимин обернулся и заметил, как оба парня схватили под локти Чонгука и потащили его в сторону. В то время, как Рен, не моргнув и глазом, продолжила свой путь и обнажила катану. Он лишь отдаленно слышал обрывки злого шипения Юнги:
— Ты не можешь… тебе нельзя, пока копье у Чимина ты не можешь вступать с ним в бой
— Послушай, если он ранит Рен копьем, то это не будет считаться победой, но если тебя…
— Успокойся, подумай трезво.
Чимину бы пару минут, чтобы спокойно подумать над увиденным, потому что картинка была, как минимум, странной, но Рен не собиралась давать ему время на размышления. Она напала резко, но с какой-что плавностью в движениях.
Каждый её выпад читался заранее, в движениях не было агрессии или непредсказуемости, что ещё больше смущало Чимина. Уже минут через двадцать ленивой борьбы он выбил катану из её рук, положив лезвие своего клинка ей на шею, а наконечник копья приставил под ребра.
— Лучше сдайся, — шепнул он, — я не хочу тебя убивать.
Её красные от крови губы растянулись в неестественно тоскливой и горькой улыбке. Чимин по-настоящему испугался и начал отходить, как вдруг она слишком резко схватила его за руку, в которой было копье, и рванула на себя.
Треск — вот что услышал Чимин, когда наконечник копья разорвал ткань толстовки, а затем и кожу, плавно входя под ребра. Он испуганно распахнул глаза и громко выдохнул, пытаясь отойти назад, чтобы увидеть картину целиком и осознать, но она не давала ему этого сделать. Рен крепко держала его за руку, пока кровь на её губах пузырилась и стекала вниз по подбородку. Она провернула рукоять копья два раза и оттуда показалось тонкое, маленькое лезвие.
— Пр-прости меня за в-всё, — прохрипела Рен, сквозь кровотечение. Она неожиданно провернула его рукой копье внутри себя, отправляя его дальше в сторону, тем самым расширяя порез. Лезвие с другой стороны вспороло кожу на чиминовом запястье, окрашиваясь в красный цвет.
Чимин даже не заметил этого, он видел только, как её толстовка обильно пропитывалась кровью, а её хватка ослабевала. Рен медленно таяла у него в руках, пока он сам только и мог, что хлопать ресницами и глотать рвано воздух, оседая вместе с ней.
— Нет-нет-нет-нет, Рен, нет, — приговаривал тихо Чимин, пока она ускользала и падала на землю.
Он много раза представлял себе этот момент и каждый раз его распирало от боли, тем страннее для него было ощутить в итоге вакуум. Он не осознавал, не понимал произошедшего до конца. Вот она лежала рядом с ним, грудь выталкивала воздух, поднимаясь рваными толчками, но при этом её черные глаза становились матовыми, словно кто-то наложил пленку на них.
Она умирала, а Чимину казалось, что это он сейчас там — на земле — лежал и умирал, смотря на всё со стороны.
Чонгук прорвался сквозь Тэхёна с Юнги, когда она уже лежала на земле, а под грудью торчало копье. Он успел заметить пустое лицо Чимина, который сейчас казался мертвее самой Рен. Чонгук содрал кожу на коленях, опускаясь на землю, чтобы подлететь к ней и схватить. Он устроил её голову у себя на бедрах, обнимая и принимаясь баюкать.
По щекам стекали слёзы, смешивались с её кровью, ведь он постоянно коротко целовал её холодные губы, надеясь, что это поможет оживить её хоть чуть-чуть. Руки скользили по мягким волосам, приглаживая их, губы мазали по виску, сквозь его тихие-тихие стоны.
— Ничего-ничего, сейчас Хосок придет. Он тебя обязательно залатает, — приговаривал Чонгук, стараясь унять хотя бы словами боль в своей душе, но это было сродни прикладыванию подорожника к её дыре под грудью.
Чимин сложился в клубок рядом и смотрел пустым взглядом куда-то сквозь них. Никто из них не заметил, как подошли остальные и что рядом с ними были Сокджин, Хосок и Намджун.
— Испытание окончено, — монотонным голосом произнёс Сокджин, вырывая копье из тела Рен, но ни Чимин, ни Чонгук не дернулись. — Чон Чонгук — новый глава магического Клана Южной Кореи, новый фамильяр будет назначен вам советом старейшин в порядке очереди. Пак Чимин заключается под стражу, и будет предан магическому Суду за убийство фамильяра главы магического Клана.
Чимин не двигался, он кажется даже перестал дышать и моргать. Хосок с Намджуном подцепили его словно куклу и потащили куда-то. Чонгук продолжал баюкать Рен, глотая слезы смешанные с её кровью. Он ничего не видел перед собой, кроме черных глаз затянутых пленкой смерти.
Магические цепи соединяющие фамильяра и мага погасли, потускнели и превратились в едва различимые шрамы.
Она действительно умерла, хотя говорила, что смерть это ещё не конец.
— Разве? — тихо спросил Чонгук.
========== 10. ==========
Если бы эту историю писал Сокджин, то назвал бы: «Мальчик встретился со злом и выжил», где мальчиком был Чон Чонгук, а злом — Ким Сокджин. Если бы эту историю писал Сокджин, то начал бы её с самой первой чонгуковой неудачи, когда его родителей убили охотники. Именно в тот вечер Чонгук познакомился с Сокджином, попав в дом его семьи.
— Пап-пап, — Джин нетерпеливо тянул за отцовский рукав, — зачем он тут?
Чонгук ему не нравился, он напоминал воробья-беспризорника, кем в общем-то и являлся. Воробьев Сокджин не любил примерно также сильно, как и беспризорников, потому что в них не было врожденной силы. Её приходилось закладывать, взращивать и ждать урожай годами.
— Потому что, — мужчина присел на корточки, обманчиво нежно погладив сына по волосам, — тебе судьбой предписано усадить этого мальчика на место главы Клана. Сокджин, будь к нему внимателен, будь с ним ласков и стань ему верным другом, а когда и надо слугой, учителем, братом и отцом. Понял меня?
И Сокджин понял, пронес отцовские слова сквозь всю свою сознательную жизнь. С годами он всё больше деформировал их, подгонял под себя и события, но каждый раз они служили отличным оправданием для его действий.
Сокджин в очередной раз сгибал отцовские слова, стоя на вершине горы, где Чонгук тихо стонал и продолжал крепко обнимать труп своего фамильяра. Все-таки он не прогадал, когда поверил в эту девчонку, стоя в том лесу. Ставку он, конечно, делал на Чимина, но Рен всегда умела приятно удивлять его.
